Завещание Шерлока Холмса - Гарсиа Боб - Страница 16

• Предыдущая
• 16/73
• Следующая

– Действительно, все это кажется вполне логичным. Но признайте, что на данный момент мы не располагаем ни одной более или менее убедительной уликой, которая позволила бы нам направить наше расследование в нужное русло.

– Мне очень жаль, но придется не согласиться с вами, Ватсон. У нас есть послание, оставленное Дьюэном в камере, а также «рассказ» Фостера, опубликованный в «Фантастике». Сопоставление этих двух документов выводит нас на новый след. Фостер утверждает, что многочисленные преступления, так и оставшиеся нераскрытыми, совершены под действием «высших сил». Он говорит о таинственной организации, в которой женщина играет главенствующую роль.

– Но все это по-прежнему как-то неясно.

– И не только это. В записке Дьюэна говорится о мести: «Мои мучители познают муки ада».

Холмс поднял указательный палец и повторил, как приговор:

– Познают муки ада! Помните, какой знак оставил Дьюэн на лбу несчастного Фостера?

– Перевернутый крест? Символ приспешников сатаны. Дьюэн был членом сатанинской секты?

– Или использовал секту для собственной мести. Эти улики толкают нас на то, чтобы мы искали секту сатанистов, в которой какая-то женщина играет главенствующую роль.

И вновь Холмс сплел логическую цепь там, где я видел лишь джунгли несовместимых данных и противоречий.

– Что вы собираетесь предпринять дальше, Холмс?

– На данный момент не имею ни малейшего представления. Я еще никогда не сталкивался с подобной проблемой. Судя по всему, задача перед нами стоит непростая, ведь все эти секты не больно-то любят огласку. Нас ждет весьма продолжительная работа.

Над нами нависло тяжелое молчание. Трубка Холмса издавала астматический свист. Это был единственный звук, нарушавший покой и монотонность квартиры, за исключением вводящего в гипноз «тик-так» настенных часов.

Зима была в самом разгаре. День угасал, и мрак неуклонно окутывал весь город. Вскоре Лондон, задохнувшийся от густого тумана, станет лишь призраком из камня и дерева. Сколько еще гнусных преступлении совершится в этом городе, кажущемся таким тихим? Сколько потрошителей проснутся среди ночи, чтобы слепо порезать невинных, которые делят с ними жилье? Что происходит сейчас в их головах? Смогут ли они объяснить свой поступок утром? Прошедшие события научили меня тому, что безумие может таиться в глубине души самых спокойных, чтобы внезапно вырваться наружу без видимой причины. Почтенный банкир оказывается еще и каннибалом. Достойный вдовец внезапно убивает дочь, как будто его рука выполняла приказ, данный свыше, и не подчинялась ему. Добрый пастор наказывает христиан дьявольской карой.

Если ли связь между этими убийствами? Были ли они совершены Марком Дьюэном, адвокатом, лишенным своих прав, или он просто управляет всем, уйдя на дно? Может быть, он сам – игрушка адской власти, способной превратить поборника справедливости в кровожадного палача? Еще никогда этот город не казался мне таким чудовищным и беспокойным.

Устав от напрасных размышлений, я попытался погрузиться в свой роман. Но вскоре буквы стали расплываться перед моими уставшими глазами. Я не мог сосредоточиться. Мои мысли были далеко. Часы пробили полночь. Я отложил книгу и отправился спать. Я боязливо ожидал прихода сна, как приговоренный ждет своего последнего часа, прокручивая в голове ужасные события, которые пришлось пережить.

Мэтр Олборн завершил чтение предыдущей главы, когда настенные часы пробили полдень. Лестрейд поднялся и ироничным тоном попросил позволения выйти, чтобы справить нужду, если этого не запрещает завещание, конечно. Мы все последовали его примеру.

Когда, освобожденные от проблемы, связанной с функционированием человеческого организма, мы вернулись в кабинет нашего друга нотариуса, Майкрофт Холмс задал вопрос, который перевернул все мысли, а тем более все желудки:

– Никто не проголодался?

Спустя четверть часа мои компаньоны с энтузиазмом опустошали тарелки, предоставленные в наше распоряжение моим другом Шерлоком Холмсом. Что касается меня, то болезненные воспоминания о тех событиях не способствовали моему аппетиту.

Замешательство отразилось на лице мэтра Олборна. Он повернулся ко мне и сказал, будто оправдываясь:

– Это чтение завещания выходит за рамки обычного. Но моя должность настолько рутинная и административная, что немного фантазии в моем деле только радует меня.

Глядя на мою осуждающую мину, он добавил:

– Кроме того, эта трапеза является в некоторой степени частью завещания Шерлока Холмса, так что нет ничего плохого в том, чтобы оказать ей честь. – Во всяком случае это ведь в порядке вещей. Рано или поздно мы все прекращаем свое существование. Вы можете уморить себя голодом, но это не вернет вашего друга, доктор Ватсон.

Наконец я позволил уговорить себя и попробовал немного пищи, запив ее свежей водой.

Лестрейд умудрялся одновременно уплетать ростбиф и продолжать дискуссию.

– У вас неоспоримый талант рассказчика, мой дорогой Ватсон, но я нахожу ваше повествование слишком биографичным и личным.

– Биографичное – возможно, таков закон жанра, но что касается личного, то тут я с вами не согласен. Я просто излагал факты с нейтральной позиции в хронологическом порядке.

– В таком случае к чему этот длинный пассаж об оскорблениях, нанесенных Шерлоку Холмсу? Вас послушать, так выходит, что ваш друг подвергался гонениям со стороны научных и религиозных организаций. Вы утверждаете, что пресса смешала его с грязью. Да вы из него просто мученика национального сделали, а разве это соответствует действительности?

– Я могу доказать то, о чем писал.

– Вопрос не в этом. Я ставлю вам в упрек то, что вы использовали эту историю для того, чтобы свести счеты.

– Мне не с кем сводить счеты, Лестрейд.

– А как же этот несчастный профессор Хазелвуд, мир его праху? Вы обвиняете его в плагиате, а на самом деле Хазелвуд всю жизнь прикладывал неимоверные усилия, чтобы сделать доступными и применимыми интуитивные находки Шерлока Холмса. Он придал научную строгость методам любителя. Не забывайте, он – изобретатель современной криминалистики!

– В лучшем случае он изобрел ужасный неологизм. Вся его наука уже содержалась в монографиях моего друга.

Лестрейд налил себе стакан вина. Он никак не мог успокоиться.

– По крайней мере, вы могли бы избавить нас от описания вашего душевного состояния.

– Моего душевного состояния?

– Ваши нелепые кошмары не имеют ни малейшего отношения ко всей этой истории.

– Моей целью было показать, в каком психологическом контексте происходили эти мистические криминальные события.

Лестрейд сделал резкое движение рукой, будто отмахиваясь от моего высказывания, вследствие чего на белоснежной скатерти появилось красное пятно.

– Мистические? Для вас, возможно, но не для меня. Более того, никаких разговоров о сектах в связи с этими убийствами не было.

– Хотел бы я, чтобы это было так.

– Но вы сделали нечто куда более серьезное, доктор Ватсон. – Черты лица Лестрейда стали более резкими. – Вы недооценили полицию Ее Величества.

Раскрыв глаза, я уставился на него.

– Мои замечания имели отношение лишь к определенным ее представителям.

Лестрейд подавился и стал прилагать похвальные усилия для того, чтобы не попасть в обычную в таких случаях ситуацию.

Мэтр Олборн воспользовался этой передышкой, чтобы напомнить нам о нашем задании.

– Итак, господа! Не будем терять времени. Мы прочитали лишь незначительную часть завещания. У нас еще очень много работы. Мне не терпится узнать продолжение.

Майкрофт Холмс вытер салфеткой губы и поднялся.

– Мне тоже!

Лестрейд сделал большой глоток вина и проглотил застрявшую в горле пищу. После этого он занял свое место, бурча себе под нос:

– Тьфу! Шерлок Холмс до последнего момента смеялся над нами. Этот рассказ не имеет ничего общего с завещанием.

Мэтр Олборн подождал, пока мы все трое удобно устроились в своих креслах, надел пенсне и перевернул страницу.

• Предыдущая
• 16/73
• Следующая