Навеки твой - Хокинс Карен - Страница 20

Самое скверное заключается в том, что она не может рассчитывать на помощь Грегора. Удели он хоть чуточку внимания этой злополучной леди, это придало бы ей сил достойно отражать нападки миссис Блум.

Воспоминание о поцелуе Грегора обожгло Венецию, и она поспешила подавить бурю эмоций. Быть может, Грегор – чересчур сильно действующее средство для мисс Платт.

Так, Грегор это слишком сильно, ну а Рейвенскрофт? Венеция задумалась. Если удастся склонить Рейвенскрофта к тому, чтобы он оказал некоторые знаки внимания мисс Платт, это могло бы направить ее мысли в нужное русло.

Для нее самая главная проблема сейчас заключается в Грегоре. Он утратил обычную для него сдержанность. Проявляет какую-то необъяснимую властность, словно то, что он пришел ей на помощь, дает ему право влиять на ее поведение.

Разумеется, так оно и было вчера, когда эмоции дошли до высшей точки. Нынче все должно прийти в норму. Впрочем, она не уверена в том, что Грегор полностью успокоится к тому времени, как она попросит его помочь мисс Платт. Он никогда не считал радостью для себя оказывать помощь друзьям. Она почти с изумлением воспринимала то, что он примчался ей на помощь, хотя в глубине души подозревала, что для него это лишь повод гордиться собой. Глядя на него, никак не скажешь, что он жадно впитывает млеко человеческой доброты. Он только и знает, что высмеивать каждый ее шаг. Поэтому она не должна позволять ему вмешиваться в ее планы. Заблуждения Грегора заслуживают скорее сочувствия, нежели раздражения.

К счастью для себя, Венеция на собственном опыте убедилась, что прежде всего надо проявить терпение – и ответ придет сам собой. Так было всегда.

И держись тогда, Грегор!

Прежде чем спуститься к завтраку, Венеция уделила некоторое время осмотру своего ограниченного гардероба. Чтобы показать Грегору, что она не придала значения их случайному поцелую, ей следует явиться в общий зал, смеясь и болтая о всяких пустяках, не обращая на Грегора никакого внимания. А это значит, что она должна надеть свое лучшее платье.

Венеция облачилась в темно-синее платье из достаточно плотной ткани; последнее было кстати, так как ее нижняя юбка порвалась, когда карета перевернулась.

Платье было отлично сшито, подол и рукава украшены маленькими розовыми розочками с крошечными зелеными листочками. Под самой грудью, как то диктовала мода, платье было опоясано светло-зеленой лентой, а изящное кружево окаймляло скромное декольте. Венеция, к сожалению, забыла в спешке сборов к отъезду захватить с собой синие туфельки и зеленую ленточку для волос, но надеялась, что все будет выглядеть отлично.

Призвав на помощь всю свою храбрость, Венеция решительной походкой направилась к двери общего зала и оказалась там одновременное Рейвенскрофтом. На нем был сюртук великолепного синего цвета, под сюртуком жилет цвета темного вина, а воротничок такой высокий и твердый, что не давал бедняге свободно поворачивать голову. Грегор не терпел модных фасонов и едко высмеивал все, что казалось ему неудобным или экстравагантным. Именно по этой причине она взглянула на чересчур изысканную экипировку Рейвенскрофта более снисходительно, чем обычно, и сказала с улыбкой:

– Боже милостивый, как это вам удалось сохранить вашу рубашку в таком отутюженном виде?

Рейвенскрофт просиял и ответил:

– Служанка миссис Тредуэлл мастерски управляется с утюгом. Кто бы мог подумать, что это возможно в таком захолустье?

– К счастью для нас, она отлично справляется и с приготовлением пищи. Как вы себя чувствуете? Много ли у вас синяков после нашего злосчастного происшествия?

– Голова еще побаливает. – Он потрогал кончиками пальцев ушибленный висок. – А в остальном все в порядке.

– Отлично, – заметила Венеция. Рейвенскрофт немного помолчал, потом заговорил, понизив голос:

– Я должен извиниться перед вами за свое поведение, из-за которого вы попали в это нелепое и жалкое место. Я не думал… то есть не должен был думать… хотя я не ожидал ничего подобного… но я не мог предвидеть, что…

– Понимаю. – Венеция усмехнулась и похлопала его по руке. – Вы поступили нехорошо, но должна признать, что намерения у вас были самые романтические.

– Да, это так! Венеция, я люблю…

– Не начинайте все сначала. – Венеция убрала руку с его руки, но, заметив, каким несчастным сделалось выражение его лица, смягчила тон. – Вы знаете, что я не люблю вас. Мне жаль, но таково истинное положение вещей, и я не намерена это обсуждать.

Он покраснел и сник.

– Хорошо. Постараюсь больше не говорить об этом. Но если вы перемените ваше мнение или подумаете о том, что надо предпринять, или… одним словом, я надеюсь, что вы сами скажете мне об этом. – Он устремил на нее горящий взгляд. – Ради вас я готов на всё, но не из-за вашего приданого.

– Приданого? Какого приданого?

– Ну… ваш отец говорил… нет-нет, я не давал ему повода… просто он как-то упомянул, что, если вы вступите в брак, он хотел бы дать вам в качестве приданого крупную сумму денег.

Венеция снова усмехнулась:

– Он сказал, что хотел бы дать мне приданое (она с особым нажимом произнесла слово «хотел»), поскольку «хотеть» и «дать» – не одно и то же. Надеюсь, вы не поверили, что он и в самом деле собирается дать мне деньги.

Некий намек на разочарование мелькнул на лице Рейвенскрофта.

– Я, конечно, ему не поверил. Но он действительно так говорил. Впрочем, это не имеет никакого отношения к моему намерению жениться на вас.

Венеция вскинула брови:

– Это правда?

– Правда, – произнес он с некоторым раздражением. Губы Венеции слегка дрогнули.

– Бедный Рейвенскрофт.

– Я люблю вас, Венеция. И даже если вы не можете ответить на мое чувство, я готов сделать для вас все, что в моих силах. Скажите только слово, и я докажу это.

Венеция уже готова была пройти в дверь, но его слова задержали ее. Она помолчала, потом произнесла:

– Есть одна вещь, которая для меня очень важна.

Рейвенскрофт схватил ее руку и прижал к сердцу.

– Умоляю вас! Позвольте мне сослужить вам службу!

Венеция с минуту пристально смотрела на молодого человека. Он не был красив опасной красотой Грегора с его интригующим шрамом и уверенностью манер. Ни одна женщина не ощутила бы дрожь при одном взгляде на Рейвенскрофта. Однако Венеция была совершенно уверена, что подчеркнутое щегольство Рейвенскрофта произведет должное впечатление на мисс Платт. Женщина заслуживает такого шанса. Даже если Венеция не добьется желаемых результатов, попытка не пытка.

– Очень хорошо, Рейвенскрофт. Вы можете сделать мне одолжение, но предупреждаю вас, это дело нелегкое.

Не отнимая у него руку, Венеция изложила свой план. Вопреки обещанию сделать для нее все, о чем она попросит, Рейвенскрофт выразил серьезный протест. Но мало-помалу, опираясь на собственное обещание и счастливый сознанием, что окажет огромную услугу вершине творения – женщине, он капитулировал.

Венеция проследовала в общий зал с удовлетворенной улыбкой на губах.

До той самой минуты, как Венеция вошла в комнату, Грегор не сознавал, с каким напряжением ждет он ее появления, а едва увидев ее, ощутил жар во всем теле.

Проклятие, это было совсем не то, на что он надеялся. Прошедшим вечером, после их импульсивного и пылкого поцелуя, он с немалым недоумением обнаружил, что не может уснуть. Он и мысли не допускал, что любой инцидент с женщиной может лишить его данного Богом права на отдых.

Но как только он смежал веки, мысли о Венеции, воспоминания об охватившем их обоих порыве страсти, о невероятной нежности губ Венеции, о том, как будут развиваться события дальше, не давали ему возможности уснуть.