Мир Деревьев - Сухов Александр Евгеньевич - Страница 9

– Откуда знаешь, батя? – расширив от ужаса глаза и едва не заикаясь от волнения, спросил белобрысый.

– Да все оттуда же, – с ехидцей в голосе ответил старик, – трудился в отрасли почитай полвека, пока на пенсию не упекли, а за это время успел порядком насмотреться на ядерные, термоядерные и прочие взрывы.

– В таком случае, – обратился к нему Андрей, – не могли бы вы с точки зрения современной науки объяснить нам несмышленым, что сейчас творится вокруг.

– Катастрофа, молодые люди, – трагическим голосом произнес бывший ядерщик. – По какой-то необъяснимой причине изменились физические параметры нашего пространственно-временного континуума таким образом, что железо в чистом виде не может существовать в условиях кислородной атмосферы. Иными словами, при контакте с кислородом воздуха и атмосферными парами воды любая сталь, даже нержавеющая очень быстро превращается в гидрат окиси железа, по-другому – в обыкновенную ржавчину как, например, этот зубной мост. – Он сплюнул себе под ноги лишенные металлической основы пластмассовые детали стоматологического протеза. Затем ощерился беззубым ртом и, заметно пришепетывая, сказал: – Все, теперь жевать нечем.

– Как вы считаете, – задал следующий вопрос Андрей, сочувственно посмотрев на старика, только что лишившегося большей части зубов, – этот процесс распространяется лишь на территорию Москвы или все намного серьезнее?

Незнакомец задумался на короткое время, будто прикидывал что-то в уме и, прокашлявшись от всепроникающей вони горящего бензина, ответил академическим тоном:

– Современная наука не располагает данными о том, каким образом можно оказывать воздействие на физические константы нашей Вселенной, чтобы добиться практически мгновенного окисления железа. Мы можем лишь выдвигать гипотезы и делать теоретические умозаключения. Вполне вероятно, изменение мировых постоянных имеет вселенские масштабы, а может быть, какие-то умники запустили процесс только в пределах нашей планеты или в отдельно взятом регионе. Хотя, еще раз повторяю, мне не только не известно о существовании подобных устройств, я не могу даже чисто умозрительно предположить, на основании каких физических законов может функционировать такое устройство. Если установка, генерирующая пространственно временные возмущения или какие-то неведомые доселе излучения, находится на поверхности Земли, то этот феномен гарантированно имеет локальный характер, поскольку само это устройство не должно попадать под действие создаваемых им полей. Однако если гениальные безумцы догадались вывести установку на орбиту и облучать всю поверхность планеты…

– Тогда этому миру полный писец, – закончил мысль Андрей.

– Грубо, молодой человек, но, по сути, очень даже верно. Вообще-то, я не могу понять, почему мы с вами до сих пор живы, ведь железо суть основа нашей крови? Почему столь стремительные окислительные процессы еще не убили все живое вокруг? Впрочем, я не специалист и в биохимии ничего не понимаю, – грустно улыбнулся бывший физик-ядерщик, – После того, как утихнут пожары на улицах, я бы на вашем месте бежал со всех ног и как можно дальше от столицы. Если в самое ближайшее время Москве не будет оказана гуманитарная помощь, здесь начнется такое, чего мне не хотелось бы пережить за все блага земные и небесные.

– А как же вы? – хлопая белесыми ресницами, спросил дальнобойщик.

– Похоже, срок моей жизни подошел к своему логическому завершению, при моем больном сердце и старческой немощи мне далеко не уйти, к тому же, – он бросил многозначительный взгляд на остатки зубных протезов, – мне теперь нечем жевать, а у вас молодых есть реальный шанс уцелеть и возродить цивилизацию людей если не в прежнем виде, то хотя бы как-то по-другому. – С этими словами старик пожал руки своим новым знакомым и медленно побрел к одной из незанятых лавочек рядом с оборудованной во дворе дома детской площадкой.

– Тебя как зовут-то, парень? – Спросил Андрей у бывшего дальнобойщика.

– Василием меня кличут, – часто-часто заморгал глазами паренек.

– А меня Андреем. У тебя кто-нибудь из родни имеется?

– Никого, – отрицательно замотал головой Василий, – детдомовские мы.

– В таком случае, Василий, если не возражаешь, пошли со мной – вдвоем все-таки веселее будет.

– А куда пойдем-то?

– В Анапу. Сегодня утром я отправил туда жену и детей. За полчаса до начала этого кошмара она мне сообщила по телефону, что самолет благополучно приземлился, что все живы и здоровы.

– Ну что ж в Анапу, так в Анапу, – весело оскалился прокуренными до черноты зубами Василий. – Коль удастся, на море посмотрю – пять лет за баранкой, почти всю Европу исколесил, а море или какой океан ни разу не видел, только озеро Балатон, да и то из кабины своей Татры…

Парочка вышла из-под арки выгоревшего до основания кирпичного дома на обезображенную до неузнаваемости проезжую часть, когда солнце уже клонилось к закату. Стальных остовов автомобилей уже не было, зато кругом валялись оплавленные и закопченные детали, изготовленные из цветных металлов, по всей видимости, не поддающихся столь быстрой коррозии как железо и его сплавы. Спустя пару минут прямо у них на глазах произошло обрушение одной из высотных башен. Впрочем, строение находилось на изрядном удалении, и его гибель ни коим образом не угрожала жизни и здоровью молодых людей. На всякий случай товарищи вооружились кусками латунных труб, найденных ими среди остатков автомобильного хлама.

Москва повсюду горела, как горела два века назад во времена нашествия могучей армии Наполеона. Даже асфальт местами выгорел, местами стек по трубам ливневой канализации, обнажив щебенчатое основание дороги. Несмотря на то, что небо над столицей и ее окрестностями было затянуто непроницаемой дымкой, было отчетливо видно мрачное грибовидное облако, дамокловым мечом нависшее над северо-западной окраиной города в ожидании хотя бы какого-нибудь ветерка. Как только метеорологическая обстановка изменится, смертельно опасное облако начнет свое движение, чтобы в конце концов выпасть радиоактивным дождем на головы ничего не подозревающих людей и животных.

Несмотря на то, что еще совсем недавно проспект Вернадского представлял один огромный пожар, немногочисленные пока кучки испуганных людей уже устремились прочь из города. Очень скоро начнется великий исход многомиллионного населения столицы, точнее тех, кому посчастливилось или, наоборот, не посчастливилось выжить после столь ужасных событий.

Когда над миром воцарилась ночь, Андрею и Василию удалось выйти за границу кольцевой автодороги. Не сговариваясь, они свернули в стоящую в стороне от Киевского шоссе березовую рощицу. Без лишних слов перекусили копченой колбасой, запив ее минеральной водой из пластиковой бутылки (кое-какие продукты им удалось прихватить по дороге в одном магазинчике, брошенном хозяевами и наполовину разграбленном посетителями) и завалились спать прямо на разогретую солнцем землю.

Василий тут же начал выводить носом замысловатые рулады. Андрей еще долго лежал с открытыми глазами, пялясь на тусклые из-за дыма пожаров звезды и беспокойно переворачиваясь с боку на бок. Он думал о жене, детях и о том, что очень правильно поступил, отправив их подальше от Москвы. Особенно он радовался тому факту, что самолет все-таки успел удачно приземлиться до начала катастрофы и не развалился в воздухе. Еще он мечтал о том счастливом мгновении, когда прижмет к сердцу свою красавицу Алену и двух малолетних балбесов Вована и Толяна…

Неожиданно Феллад вновь ощутил себя пространственным объемом, в котором были заключены две сферы: огромная оранжевая и совсем маленькая голубая. Юноша был шокирован и полностью деморализован увиденным, ему очень хотелось тут же начать задавать вопросы, но, поскольку в данный момент он был всего лишь посредником, обеспечивающим встречу на высшем уровне, возможности что-либо спросить у него не было. Тем временем диалог между Деревьями и Мудрым Квакхом перешел в иную стадию.