Не плачь, моя леди - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 4

– А что ответили вы?

– Старалась всячески ее успокоить. Напомнила, что она всегда не в себе перед премьерой. Убеждала, что пьеса для нее – настоящий бенефис. Уговаривала, что Тед по ней с ума сходит и она сама прекрасно это знает. Потом прикинулась, будто злюсь, и выпалила… – Голос Элизабет сник, лицо побледнело. – Ты кричишь в точности как мама в запое!

– А она?

– Будто и не слышала. Твердила одно: «Я покончила с Тедом, доверяю только тебе, Ласточка! Обещай, что уедешь со мной!»

Больше Элизабет не сдерживала слезы.

– Лейла кричала и рыдала…

– А потом?

– Вернулся Тед. Тоже стал кричать на нее.

Мэрфи подался вперед. Теплота из его голоса исчезла.

– Вот тут, мисс Ланж, критический момент. Прежде чем вы заявите на свидетельском месте, чей голос слышали, я должен сделать так, чтобы у судьи не осталось сомнений – голос вы действительно узнали. Вот как мы это выстроим… – Он выдержал драматическую паузу. – Вопрос: вы слышали голос?

– Да, – бесцветно ответила Элизабет.

– Как громко он говорил?

– Кричал.

– Какой был тон?

– Сердитый.

– Сколько слов вы услышали?

– Семь, – подсчитала в уме Элизабет. – Два предложения.

– А теперь скажите, мисс Ланж, слышали ли вы прежде этот голос?

– Сотни раз. – Голос Теда звенел у нее в ушах: Тед смеется, окликает Лейлу: «Эй, звезда, поторопись! Я проголодался». Тед, умело оберегающий Лейлу от назойливых поклонников: «Прыгай в машину, золотце, скорее!» Тед, пришедший к ней самой на премьеру в прошлом году в театре рядом с Бродвеем: «Мне нужно запомнить все в подробностях, чтобы пересказать Лейле! Могу выразить впечатление в двух словах – играла ты сенсационно!»…

О чем спрашивает ее Мэрфи?

– Итак, мисс Ланж, вы узнали голос, кричавший на вашу сестру?

– Абсолютно точно.

– Мисс Ланж! Чей голос кричал в комнате вашей сестры?

– Теда. Теда Винтерса.

– А что он кричал?

Бессознательно она тоже повысила голос:

– «Брось трубку! Слышишь, сейчас же брось трубку!»

– А ваша сестра ответила…

– Мы и это должны повторять с вами? – беспокойно заерзала Элизабет.

– Вам будет легче, если привыкнете рассказывать до суда. Итак, что же ответила Лейла?

– Она попросту рыдала… выкрикнула: «Убирайся отсюда! Нет, ты не сокол!» И трубку бросили.

– Трубку бросила она?

– Не знаю, кто из них…

– Мисс Ланж, слово «сокол» имеет для вас какой-то смысл?

– Да. – Лицо сестры стояло перед глазами Элизабет: нежность во взгляде Лейлы, когда она смотрела на Теда, целовала его, приговаривая: «Господи, Сокол, как я люблю тебя!»

– И?..

– Это прозвище Теда… Личное, его дала ему сестра. У нее была такая привычка, понимаете… Людям, которые были ей близки, она давала прозвища.

– Не звала ли она еще кого-то тем же именем – Сокол?

– Нет… никогда. – Резко поднявшись, Элизабет отошла к окну, грязному от пыли. Какой жаркий, какой душный ветер. Поскорее бы выбраться от сюда.

– Еще буквально две минугы. Вы помните, мисс Ланж, когда именно бросили телефонную трубку?

– Ровно в девять тридцать.

– Вы уверены? Совершенно?

– Да. Часы во время моего отъезда остановились, и я заводила их днем. Я уверена, они шли правильно.

– Что вы сделали потом?

– Я ужасно расстроилась и решила ехать к Лейле. Я выскочила из дому, но пока минут пятнадцать ловила такси, пока доехала… До Лейлы я добралась уже в одиннадцатом часу.

– И в квартире никого не оказалось.

– Да. Я пыталась дозвониться до Теда. Но его телефон не отвечал. Я села и стала ждать… прождала всю ночь, не зная, что и думать. То тревожась, то чувствуя облегчение: может, Лейла с Тедом помирились и куда-то поехали? Я и не подозревала, что тело Лейлы – разбитое – лежит во дворе.

– На следующее утро, когда труп обнаружили, вы решили – она нечаянно упала с балкона? Но была дождливая мартовская ночь. Зачем ей было выходить на балкон?

– Лейла любила стоять там, смотреть на Нью-Йорк. В любую погоду. Я еще предупреждала ее, чтобы была поосторожнее: перила на балконе не очень высокие. Я решила: наверное, она перегнулась, а ведь днем она пила, ну и упала…

Ей вспомнилось: горевали они вместе – она и Тед. Держась за руки, плакали на панихиде. Позже Тед утешал ее, когда она уже не могла сдерживать рыданий: «Я понимаю, Ласточка, я понимаю». На яхте Теда они заплыли на десять миль в море и развеяли прах Лейлы.

А две недели спустя объявилась свидетельница и под присягой показала: она видела, как в девять тридцать одну Тед столкнул Лейлу с балкона.

– Но без вашего свидетельства защита разгромила эту свидетельницу в пух, – услышала Элизабет слова Мэрфи. – Как вам известно, у миссис Росс были серьезные проблемы с психикой. И то, что она так долго тянула с показаниями, тоже говорит не в ее пользу. Правда, она утверждает, что намеревалась сначала рассказать все своему психиатру, а того не было в городе.

– Без моих показаний это всего лишь ее утверждение против слов Теда, а он отрицает, что возвращался в квартиру Лейлы.

Когда Элизабет услышала про свидетельницу, то пришла в ярость: Теду она доверяла абсолютно. Но потом Уильям Мэрфи рассказал ей: тот отрицает, что возвращался к Лейле.

– Вы под присягой засвидетельствуете, что он находился там, они ссорились и трубку бросили в девять тридцать. А Салли Росс лично видела, как Лейлу столкнули с балкона в девять тридцать одну. Версия Теда, что он якобы ушел от Лейлы в десять минут десятого, спустился к себе, позвонил приятелю, а потом на такси отправился в Коннектикут, весьма шаткая. В дополнение к вашим показаниям и свидетельству Салли Росс у нас есть и другие веские – правда, косвенные – улики. Царапины на лице Теда, частички его кожи под ногтями Лейлы; показания таксиста: пассажир был белый как простыня и трясся так, что едва сумел выговорить адрес. И почему, черт побери, Тед не послал за личным шофером? Был в панике, вот почему! Он не может назвать никого, с кем говорил бы по телефону. И мотив у него есть – Лейла бросила его. Но вы должны понять одно: защита вцепится в то обстоятельство, что вы после гибели Лейлы почти не расставались с ним.

– Мы оба любили ее больше всех, – тихо ответила Элизабет. – По крайней мере, так я думала. Пожалуйста, можно мне уйти?

– Хорошо, остановимся на этом. Вид у вас очень измученный. Судебный процесс предстоит долгий и не особенно приятный. Постарайтесь как следует отдохнуть эту неделю, забыть про все, отвлечься. Вы уже решили, куда поедете?

– Да, в Сайприс-Пойнт Спа. Меня пригласила в гости баронесса фон Шрайбер.

– Надеюсь, вы шутите?

– С какой стати?

Мэрфи прищурился. Лицо у него вспыхнуло, вдруг стали заметны скулы. Похоже, он изо всех сил сдерживался, чтобы не сорваться на крик.

– Мисс Ланж, по-моему, вы недооцениваете серьезность вашего положения. Без вас защита уничтожит нашу вторую свидетельницу. Что означает – именно ваши показания могут посадить одного из самых богатых и влиятельных людей Америки в тюрьму лет на двадцать, а то и тридцать, если мне удастся добиться вердикта об убийстве второй степени. Будь все это дело связано с мафией, я бы запрятал вас в отель под вымышленным именем и приставил охрану до окончания суда. Барон и баронесса фон Шрайберы, возможно, ваши друзья, но они также и друзья Теда Винтерса. Они приедут в Нью-Йорк свидетельствовать в его пользу. И вы серьезно намерены гостить у них?

– Мне известно, что Мин с мужем будут давать показания в пользу Теда. О его характере. Они считают, он не способен на убийство. Если бы я не слышала собственными ушами его голос, тоже не поверила бы. Они повинуются своей совести, я – своей. Все мы поступаем, как велит долг.

От тирады, какую обрушил на нее Мэрфи, Элизабет растерялась. Страстные, порой саркастические слова оглушали ее.

– От их приглашения дурно попахивает. Вы должны это чувствовать. Вы заявляете – фон Шрайберы любили вашу сестру? Тогда спросите себя, отчего же они намерены распинаться в пользу убийцы? Я настаиваю, держитесь от них подальше. Если не ради меня или себя, так ради Лейлы. Ради справедливого возмездия!