Скандальная страсть - Александер Виктория - Страница 42

– Мне кажется, я влюблен в вас.

У Корделии перехватило дыхание.

– Более того, думаю, и вы влюблены в меня.

– Мистер Льюис, с вашей стороны это весьма… самоуверенное предположение.

– Или точное? – усмехнулся он.

– А если и так? – Корделия вздернула подбородок.

– Тогда нам следует об этом поговорить. Вы так не думаете?

– Говорить вовсе не о чем.

– Тем не менее я не слышу, чтобы вы меня опровергли.

Ей следовало опровергнуть, но почему-то нужные слова не приходили на ум.

– На самом деле мы ничего не знаем друг о друге.

– Знаем вполне достаточно, – объявил он с видом человека, уже сделавшего для себя необходимые выводы.

– Я понятия не имею, что вы любите, что не любите и все такое прочее, – продолжала Корделия, оставив без внимания его замечание.

– Отлично! Я люблю сладости, хорошие сигары, отборный коньяк. Люблю историю, когда она меня окружает, но значительно меньше, когда я ее читаю.

– Это я знаю, – улыбнулась Корделия.

– Люблю путешествовать, но всегда готов вернуться домой. Я родился в маленьком городке Сент-Деннисе, и дом моей семьи еще там. Но теперь, много лет живя в Балтиморе, я понял, что скучаю по тому дому. Люблю театр и по-настоящему восхищаюсь Шекспиром. Меня можно уговорить пойти в оперу, но она меня не увлекает. Правда, я мог бы изменить свое мнение. Люблю большие семьи и огромных собак. По-моему, маленькие собаки – это пустая трата времени.

Корделия рассмеялась.

– Мне нравится, как складывается моя жизнь, нравится мое представление о будущем. Мне нравится думать о вагонах, о своих вагонах, соединенных вместе, чтобы быстро, легко и с удобствами доставлять людей и грузы из одной точки в другую. Даже вы должны согласиться со мной, что один из самых неприятных моментов посещения новых мест – трудность добраться туда.

– Да, хотя это тоже может быть своеобразным приключением.

– Кто-то путешествует для развлечения, но если человек едет по делам, то приключений должно быть меньше, а удобств больше.

– Могу согласиться с вами, – кивнула она.

– Мне нравится… – сосредоточенно нахмурившись, он устремил взгляд в дальний конец галереи, – нравится, как пахнет воздух перед тем, как начнется снегопад. Снег такой чистый и свежий, кажется, его можно попробовать на вкус. И мне нравятся штормы в океане, похожие на гнев Бога. Мне нравятся… – он поймал взгляд Корделии, – зеленые глаза цвета морской воды перед штормом, губы, выглядящие так, словно не знают, надуться им или раскрыться.

Она едва справилась с сильным желанием закусить губу.

– Мне нравится, как нелепые шляпки, которые выглядели бы смешно на любой другой женщине, совсем не кажутся смешными на вас. Мне нравится ваша прическа. – Он протянул руку и заправил Корделии за ухо выбившуюся прядь волос. – Кажется, они хотят убежать из-под этой шляпы, но нельзя их за это винить.

– Она по самой последней моде, – в оправдание себе пояснила Корделия.

– Мне нравится, как вы решительно расправляете плечи и дерзко вздергиваете подбородок. Нравится упрямое выражение ваших глаз. – Он снова наклонился к ней и тихо продолжил: – И мне очень понравилось вас целовать, вы оказались в моих объятиях, словно именно там и должны быть.

Корделия ошеломленно смотрела на него.

– А что любите вы, мисс Палмер?

– Я люблю… люблю… – Она с трудом перевела дыхание. Это нелепость. Какая разница, что она любит и чего не любит? – Путешествия, конечно. И историю, а еще… м-м… шляпы. – Боже правый, Корделия с трудом могла мыслить здраво. Сейчас ей больше всего на свете хотелось броситься к Уоррену в объятия, не обращая внимания ни на туристов в галерее, ни на Осириса, Хора и всех остальных египетских богов, возможно, наблюдавших за ней. Но ей следовало сделать одно – уйти. Прямо сейчас повернуться и, промчавшись по священным залам музея мимо всего великолепия Древнего Египта, не останавливаясь бежать, пока не окажется далеко-далеко от темных глаз пирата и обещаний, светившихся в них.

Но даже принцессе нужны приятные воспоминания.

– Я люблю осень, шампанское и шоколад. Мне нравится, когда я не знаю, что ожидает меня за следующим углом в городе, в котором раньше не бывала, или за следующим поворотом дороги в стране, которую прежде не посещала. Люблю бродить по новым местам, не до конца отдавая себе отчет в том, где нахожусь, а потом неожиданно обнаружить, что я в Афинах, или в Риме, или в Вене и что просто-напросто начинается новый великолепный день путешествия. Люблю смотреть, как солнце встает из моря и как оно в море опускается. Люблю бывать в таких местах, как это, и чувствовать себя ничтожной по сравнению с теми, кто существовал до меня. Люблю стоять на краю бесконечной пустыни и понимать, что я самое малое из огромного числа Божьих созданий. – Она мечтательно улыбнулась. – И я люблю штормы в океане.

– И?.. – многозначительным тоном тихо спросил Дэниел.

– И… – она вдохнула поглубже и отбросила все мысли об осторожности, – и мне нравится, как вы смотрите на меня – словно вы голодны и утолить этот голод могу только я одна. Мне нравится темное богатство ваших глаз. Нравится заглянуть в них и что для этого нужно посмотреть вверх. Нравится, что когда я это делаю, то ощущаю, как внутри у меня что-то тает. Нравится ваш смех. Нравится, что я узнаю о вашем приближении, еще не видя вас. Нравится, что, когда вы меня целовали, остальной мир исчез. – Корделия смело взглянула ему в глаза, стараясь выдержать их темный огонь. – Нравится, что в ваших объятиях я чувствовала себя так, словно именно там мне и положено быть.

– Должен сказать, мы много знаем друг о друге, мисс Палмер.

– Возможно, и так, мистер Льюис.

– Хотя существует еще много такого, что нужно узнать.

– Несомненно.

– На это может потребоваться уйма времени. Возможно, годы.

– Времени предостаточно. – Если он собирался сказать то, о чем она думала, то он, вероятно, хотел сказать, что время бежит быстро. Корделия сделала глубокий вдох. – Мистер Льюис.

– Мисс Палмер, – в один голос с ней произнес Дэниел, а затем кивнул. – Я пришел к выводу…

– На самом деле я должна сказать вам…

– Я думаю, это единственно правильное…

– Пока мы не зашли слишком далеко… – Корделия замолчала. – Если мы оба будем говорить одновременно, то никогда ни в чем не разберемся.

– А разобраться необходимо во многом. Но, пожалуй, сейчас не время и не место.

– Пожалуй, так. – Она окинула взглядом каменные фигуры, продолжавшие хранить свои тайны и после тысячелетий молчания.

– Я понимаю ваше нежелание позволить мне навестить вас и объясняю его вашим положением в доме.

– Да, конечно, из-за моего положения это несколько неудобно, – охотно согласилась Корделия.

– Тем не менее завтра я приду к вам с визитом. – Он решительно встретился с ней взглядом. – Честно говоря, мне надоела та игра, в которую мы играем.

– Правда? – Она с трудом заставила себя улыбнуться. – Я считала это своего рода приключением. Мне не хотелось бы, чтобы оно закончилось.

– Думаю, вы правы, и мне тоже не хотелось бы, чтобы все закончилось. Однако мне пришло в голову, что самое интересное из приключений как раз только начинается. – Дэниел с улыбкой предложил ей руку. – Но хватит говорить о настоящем. Полагаю, вы знаете обо всем этом гораздо больше, чем я.

– О чем – об этом? – У нее округлились глаза.

– О статуях, о скульптурах, о реликвиях Древнего Египта. – Он пристально посмотрел на Корделию. – А вы подумали, о чем я говорю?

– Я подумала, вы говорите обо всем том, что имеет отношение к… характеру приключения, которое я, возможно, затеяла. – Она молча выругала себя. Как может умная женщина выставлять себя настоящей идиоткой? – О Древнем Египте я тоже, пожалуй, немало знаю, но о современном Египте знаю намного больше.

– Тогда, мисс Палмер, – он сделал выразительную паузу, – не окажете ли мне большую честь стать… – она с испугом взглянула на него, а Дэниел улыбнулся ей, – моим гидом?