Город Эмбер: Люди Искры - Дюпро Джин - Страница 37

• Предыдущая
• 37/44
• Следующая

— Спасибо.

Дун взял подарки и с любопытством оглядел их. Потом поднял лупу и посмотрел через нее на гостиницу.

— Посмотри на что–нибудь маленькое, — по советовала Лина. — На листок или насекомое.

Дун порылся в листьях, нападавших на крыльцо, нашел муравья, посадил на ладонь и посмотрел на него через лупу.

— Ой! — вырвалось у него. — Посмотри! Видны сочленения лапок. И даже… — Он замолчал, увлекшись увиденным, потом вскинул глаза на Лину: — Это прямо–таки чудо! — Он сдул муравья с ладони и поискал жучка. — Это же надо! Видно, как он жует! Какой же это удивительный мир! — воскликнул Дун, убирая лупу и магнит в карман. — Все мне здесь нравится, кроме проблем, которые возникают с людьми.

Лина и Дун прошли через деревню к дому доктора. Когда они переступили его порог, все сидели за столом и завтракали. Миссис Мердо, сидевшая лицом к двери, первая увидела их. Она подошла к Лине с ложкой в руке и секунду смотрела на нее открыв рот, не в силах произнести ни слова. Потом бросилась к ней и крепко обняла. Поппи соскочила со скамьи, подбежала к сестре и обхватила ее колени. Доктор наблюдала за радостной встречей.

Торрен тоже вскочил, но вовсе не для того, чтобы обнять Лину. Он побежал к двери, выглянул и закричал: «Где Каспар? Его нет. Где он?» Но никто не обращал на него внимания. Все суетились вокруг Лины, миссис Мердо засыпала ее вопросами, не давая возможности ответить: «Где ты была? С тобой все в порядке? Почему ты ничего нам не сказала? Ты знаешь, что тут творится?»

Поппи вопила: «Лина, Лина, возьми меня на ручки! Возьми меня на ручки!» А доктор, пребывая еще в большем смятении, чем обычно, бормотала: «Еще чаю? Или… Давайте поглядим. Почему бы нам всем… Я так рада, что ты…» И Торрен уже дергал Лину за рукав, спрашивая: «Но почему его здесь нет? Где он? Когда он приедет?» И не получал ответа.

Когда суета немного улеглась, Лина сказала:

— Мэдди скоро приедет. Она осталась в городе помочь сталкеру с торговлей.

Миссис Мердо вдруг строго спросила:

— Лина, как ты могла уехать, не поговорив со мной? И оставила эту записку, далекую от правды. Ты написала — три дня. А прошло чуть ли не двадцать. Это бездумный, глупый поступок.

— Я знаю, — сказала Лина. — И очень сожалею. Я не представляла, что поездка так затянется.

Она объяснила, что, подслушивая Каспара, решила, что в пути они проведут день, а он сказал, что они доберутся до города на пятый день. А потом одно цеплялось за другое, вот и прошло так много времени.

— Да, и мы все это время беспокоились о тебе, — сказала миссис Мердо. Она подняла заплечный мешок Лины, который та бросила на пол, и поставила на подоконник. — Так ты знаешь, что здесь произошло? Завтра нам приказано уйти отсюда.

— Знаю, — ответила Лина. — Но не могу поверить, что это правда.

— Это правда, — заверила ее миссис Мердо. — Мне это совершенно не нравится, но я не знаю, что с этим делать. Идите к столу и позавтракайте.

— Не могу есть, — сказала Лина. — Я не голодна. Я должна… Нам с Дуном нужно поговорить.

— Ну хоть яблоко возьми, — предложила ей миссис Мердо.

— Первое в сезоне, — добавила доктор. — С севера.

Лина взяла твердый красный фрукт и вместе с Дуном вышла из дома. Они миновали Двор, где стояли пустые горшки, — растения или погибли, или их пересадили в землю, а оставшиеся увядали от жары. Перейдя дорогу, они направились к берегу реки. Во время жары река заметно обмелела и бежала отдельными ручейками, а на берегу, у самой воды, валялись желтовато–зеленые, дурно пахнущие водоросли.

— Мне потребуется не один час, чтобы рассказать тебе все, что я там увидела, — начала Лина, повернувшись к Дуну. — Но вот что главное: люди построили прекрасный город, а потом уничтожили его.

— Специально? — спросил Дун.

— В войнах. Сражаясь. Это ужасно, Дун! — Лина вспомнила уничтоженный город, и по ее телу пробежала дрожь. — Эта война… она словно разговаривала со мной. Я слышала стоны, видела пламя.

— И ничего не осталось?

— Практически ничего.

— А в Пустых Землях? Там есть дома?

— Кое–где. Но они старые и развалившиеся. Там в основном поля коричневой травы. И еще воющие звери. Если нам придется уйти туда, мы не сможем там жить.

— Вот почему некоторые люди хотят сражаться.

Дун рассказал ей о Тике, об оружии и его воинах, объяснил план — пойти в деревню завтра утром и приготовиться к бою. И еще рассказал об ужасающем оружии, которое угрожали применить деревенские власти.

— Да, — вспомнила Лина, — об оружии я тоже слышала. Торрен о нем упоминал. А что это такое?

— Никто не знает, — ответил Дун.

— Если это оружие древнее, тогда оно действительно ужасное, и металлические стержни Тика против него — семечки. Оружие древности выжигало целые города. Войну допустить нельзя.

— Но мы не можем и уйти, — заметил Дун. — Ты не думаешь, что сражаться лучше, чем сдаться? По крайней мере, это попытка что–то изменить.

Солнце ярко светило, обжигая им шеи. Они сидели, наблюдая, как вода струится среди камней.

— Не знаю, — ответила Лина. — Меня это пугает. — Она прошлась пальцами по блестящей поверхности яблока, которое дала ей миссис Мердо. — В этом путешествии я много говорила с Мэдди. Она мудрая, Дун. Она рассказала мне, как начинались войны: «Ты причинил мне вред, так теперь я отвечу тебе тем же».

— Но именно так люди и поступают, — удивился Дун. — Разумеется, если кто–то сделал тебе что–то плохое, ты поступаешь с этим человеком точно так же.

— А потом он хочет ударить тебя больнее. А ты его — еще больнее. И все продолжается, пока кто–то не остановится.

— Как это — остановится?

— Мэдди говорит, что этот обмен ударами нужно остановить как можно быстрее. Иначе будет слишком поздно.

— Но как остановить?

— Двинуться в противоположном направлении. Так сказала мне Мэдди. И если бы кому–то хватило мужества, войны могли и не начинаться.

— Но, Лина! — Дун хлопнул ладонью по земле. — Что это значит? Как это сделать?

Лина и сама не очень себе это представляла. Она откусила кусок яблока — оно напоминало полированный камень, но в рот брызнул сладкий сок.

— Я думаю, вот что это значит. Вместо того чтобы отвечать на причиненное зло таким же или еще худшим злом, ты делаешь что–то хорошее. Или как минимум больше не делаешь ничего плохого. Я думаю, речь об этом. Плохое ведет только к худшему. А если ты сделаешь что–то хорошее, возможно, все начнет как–то образовываться.

Дун вздохнул:

— Не знаю, поможет ли нам это. Да и как мы сможем сделать что–то хорошее этим людям, которые причинили нам столько зла? Как у нас вообще может возникнуть такое желание?

— Все именно так, — сказала Лина. — Тебе не хочется этого делать, но ты все равно делаешь. Вот что самое трудное. Мэдди сказала, это очень трудно. Хорошим быть куда труднее, чем плохим, — ее слова.

— Но нам–то что делать? — с горечью спросил Дун. — Говорить, что мы будем рады работать и не есть? Сказать, что сносить их издевательства мы почитаем за счастье?

— Нет, это будет неправильно.

— Так, может, нам спокойно уйти в Пустые Земли и больше их не тревожить?

— Нет, и это неправильно. — Лина смотрела на воду и думала. — Мы не хотим уходить. И мы не хотим сражаться. Ты считаешь, что других путей просто нет?

— А что еще может быть? Если мы не сражаемся, они заставляют нас уйти. Если мы не уходим, то должны сражаться.

Лина добралась до сердцевины яблока с коричневыми семечками и начала выковыривать их ногтем.

— Я уверена, что должен быть третий путь. Например, мы все усядемся на землю перед гостиницей и будем сидеть. Мы не уходим, но и не сражаемся. Они не применят против нас свое оружие, если мы не будем сражаться, правда?

— Этого я не знаю, — ответил Дун. — Могут и применить.

— Не думаю. Они не такие уж плохие люди.

— Но мы не сможем сидеть вечно, — сказал Дун. — Рано или поздно они заставят нас уйти. Станут хватать по одному, сажать на грузовики и увозить.

• Предыдущая
• 37/44
• Следующая