Слишком много волшебников - Гаррет Рэндал - Страница 23

• Предыдущая
• 23/62
• Следующая

Дальше ему надо было просто подождать. Рано или поздно сэра Джеймса хватятся. Кто-нибудь начнет удивляться, почему он не пришел на заранее обусловленную встречу. Кто-то постучится в его комнату и обнаружит, что она заперта. Наконец, кто-нибудь попросит управляющего проверить, все ли в порядке. Когда управляющий обнаружит, что не может открыть дверь, он попросит официальной помощи. И тут, совершенно случайно, лорд Бонтриомф, главный следователь маркиза Лондонского, оказывается на месте происшествия. Он посылает за топором, а... — Лорд Дарси оставил фразу незаконченной и повернул руку ладонью вверх, как будто протягивал маркизу все дело на блюдце.

— Продолжайте! — В голосе маркиза прозвучала угроза.

— Крик объяснить легко, — сказал Дарси. — Сэр Джеймс потерял сознание не до конца. Он услышал стук мастера Шона. У них была назначена встреча, и сэр Джеймс знал, что за дверью мастер Шон. Придя в себя от стука, он позвал: «Мастер Шон! Помогите!» А затем снова провалился в забытье.

Бонтриомф, разумеется, не мог знать, что такое произойдет, но для него это был подарок судьбы, хотя, в принципе, и не нужный для реализации его замысла. Даже если бы крика и не было, Шон все равно понял бы, что случилось нечто экстраординарное, и уведомил бы управляющего. И все пошло бы естественным путем. — Дарси сложил руки на груди, откинулся на спинку кресла, опустил подбородок и исподлобья посмотрел на рассерженного де Лондона. — Мотив тоже совершенного ясен. Ревность.

— Ха! — взорвался маркиз. — Вот тут-то вы и сели в лужу! До сих пор ваши рассуждения были неглупы, но мотивация — просто чушь... Женщина? Фи! Лорд Бонтриомф иногда может подурачиться, но с женщинами он совсем не дурак. Я не зайду так далеко, чтобы утверждать, что нет женщины, которую лорд Бонтриомф не смог бы заполучить, если бы пожелал, но я скажу, что его ego таково, что он и не пожелает женщины, которая не желает его самого или предпочла ему другого. Он и пальцем не шевельнет из-за такой женщины, не говоря уже о том, чтобы пойти из-за нее на убийство.

— Согласен, — благодушно сказал Дарси. — Я и не имел в виду женщин. Да и не его ревность.

— А чью же?

— Вашу.

— Ха! Бессмыслица!

— Вовсе нет. Вы увлекаетесь выращиванием трав, милорд, это одна из самых сильных страстей в вашей жизни. Вы признанный специалист в этой области и гордитесь этим. Цвинге тоже был травником, хотя и не вашего направления. Но если у вас когда-нибудь и был в этой области соперник, так только мастер Джеймс Цвинге. Недавно сэру Джеймсу удалось вырастить польскую дьяволову траву — из семян, а не из черенков, как обычно. Вам такое не удалось. Будучи уязвленным до глубины души, вы попросили Бонтриомфа убрать конкурента. Тот — из лояльности — не мог вам отказать.

Вот вам, милорд, способ, мотив и возможность удобного случая. Quod erat demonstrandum* [13].

Маркиз повернул голову и гневно посмотрел на Бонтриомфа:

— Вы соучастник этого слабоумного дураковаляния?

Бонтриомф мотнул головой:

— Конечно, нет, милорд! Но мне кажется, он явно взял нас за жабры.

— Фигляр! — Маркиз фыркнул и снова посмотрел на Дарси. — Отлично!.. Я не хуже вас понимаю, когда меня дурачат. Я сожалею об аресте мастера Шона, это было легкомысленное предприятие. И вы прекрасно понимаете, что у меня не больше желания отправиться в Тауэр самому, чем лишиться на любой продолжительный период времени услуг лорда Бонтриомфа. Вне этого здания он — мои глаза и уши. Я немедленно подпишу приказ об освобождении мастера Шона. И раз вам это дело поручил лично Его Величество, оплату вы получите из персональных королевских фондов.

— С сегодняшнего дня — без сомнения, — сказал Дарси. — Но остается вопрос о вчерашнем дне, включая переправу через Канал, билет на поезд и оплату кэба.

— Ладно, — проворчал маркиз.

Он подписал чек, налил на него расплавленного воска и придавил своей личной печатью. Все было проделано в абсолютном безмолвии. Затем он выдрал из кресла свое массивное тело.

— Лорд Бонтриомф, выдайте милорду кузену все, что ему причитается. Откройте сейф и возьмите деньги из фонда мелких расходов. Я пошел наверх, в комнату для растений.

Покидая кабинет, он разве что не хлопнул дверью.

Бонтриомф посмотрел на Дарси:

— Слушайте, неужели вы и в самом деле думаете?..

— Не будьте смешным, милорд! Я прекрасно знаю, что каждое слово вашего рассказа полностью соответствует истине. А маркиз так же прекрасно понимает, что я это знаю.

Лорд Дарси был не из тех, кто ошибается в подобных случаях. Как выяснилось, он и не ошибся: повествование лорда Бонтриомфа было верным и точным во всех деталях.

— Не пора ли нам в Тауэр? — спросил Дарси.

Бонтриомф достал пистолет из ящика своего стола.

— Секунду, милорд, — сказал он. — Однажды я раз и навсегда решил ни в коем случае не заниматься делом об убийстве без оружия в кармане... Кстати, вам не кажется, что нам следовало бы организовать временный штаб в гостинице Королевского управления? Так было бы проще поддерживать контакт друг с другом и с гражданскими следователями шефа Хеннели.

— Прекрасная мысль, — сказал Дарси. — И раз уж вы вспомнили о гражданских следователях... Со всех ли свидетелей сняты показания относительно вчерашнего?

— По возможности, милорд. Конечно, мы не могли опросить всех, но думаю, отчеты, имеющиеся у нас, достаточно полны.

— Хорошо. Возьмите их, пожалуйста, с собой. Я хотел бы просмотреть их по дороге в Тауэр. Вы готовы?

— Готов, милорд.

— Тогда вперед! — сказал лорд Дарси. — Пора освобождать мастера Шона из заточения.

Покачиваясь на пружинных подвесках, служебный экипаж, принадлежащий лондонской страже, катился к гостинице Королевского управления. Шорох шин аккомпанировал цокоту копыт. Мастер-тауматург Шон О'Лохлейн откинулся на спинку сиденья, прижимая к своему круглому брюшку саквояж, украшенный колдовскими символами.

— Эх, милорды! — сказал он двоим мужчинам, расположившимся на противоположном сиденье. — Какое, поистине, облегчение — оказаться снова свободным. Можете поверить, двадцать четыре часа в Тауэре не соответствуют моему представлению о хорошем времяпрепровождении. Не скажу, чтобы я возражал против возможности побыть немножко в одиночестве... Как известно, любой волшебник, который не устраивает себе ежегодную неделю размышлений, обнаруживает, что сила начинает покидать его. Но когда есть работа... — Он сделал паузу. — Милорд, надеюсь, своим освобождением я обязан не тому, что вы уже расставили в деле точки над «и»?

Дарси засмеялся:

— Не бойтесь, мой дорогой Шон! Вы не пропустили ничего интересного.

— Его лордство, — сказал Бонтриомф, — освободили вас, прибегнув к простому, но очень эффективному шантажу.

— Контршантажу, если угодно, — поправил Дарси. — Я просто доказал де Лондону, что лорда Бонтриомфа можно упечь за решетку на основании столь же бездоказательных данных, которыми маркиз руководствовался, сажая вас.

— Минуточку! — сказал Бонтриомф. — Данные не были настолько бездоказательными. Их было вполне достаточно — причем, в обоих случаях, — чтобы дать разрешение на предварительное задержание с целью допроса.

— Разумеется, — согласился Дарси. — Но милорд маркиз и не пытался допрашивать мастера Шона. Он следовал букве закона больше, чем его духу.

Причина происшедшего — в семейном соперничестве: у нас с маркизом похожие, хотя и не одинаковые, способности, а отсюда, в сущности, дружественный, но порой излишне эмоциональный антагонизм. Кузен не посмел бы арестовать обычного подданного Его Величества на основании подобных улик, если бы искренне не считал, что подозреваемый и в самом деле совершил преступление. Я бы выразился категоричнее: у него никогда и мысли не возникло бы так поступить.

— Рад слышать это, — сказал Бонтриомф, — потому что вы правы. Но порой ваше соперничество заходит слишком далеко. Обычно я стараюсь стоять в стороне, но...

• Предыдущая
• 23/62
• Следующая