Злодеям.net - Сотников Владимир Михайлович - Страница 8

• Предыдущая
• 8/21
• Следующая

Кроме черта и Солохи на постаменте было множество других фигур. Они были такие интересные, что Вене сразу захотелось про них про всех почитать. Нет, конечно, не сразу, а потом. Сейчас было просто некогда.

Они обежали постамент раз, другой, но ни Пузатого, ни Тростинки не увидели.

— Все-таки мы невезучие, — сказал Веня. — Хоть и познакомились с таким хорошим памятником, а больше ничего.

И он посмотрел вокруг, как будто окончательно убеждаясь в этом.

Людей вокруг памятника было мало. Сидели несколько женщин, которые разговаривали и наблюдали при этом за своими маленькими детьми. Дети подходили к большой клумбе рядом с памятником, наклонялись и смешно нюхали красивые цветы. Наверное, оттого, что это был дворик, воздух здесь был свежим и приятным. Еще было совсем не поздно, да и как может быть поздно во время летних каникул? Ну подумаешь, немножко вечереет, но ведь завтра же не идти в школу.

Веня опасливо покосился на детишек. Не пристанут ли к Пятачку? А то начнут дергать его за уши и за хвостик, а мамы при этом станут говорить обидные слова про всякие микробы. Да и не хотелось становиться центром внимания, ведь ребята надеялись на слежку и подслушивание. А это надо делать, как известно, незаметно.

Надо сказать, что Веня и Варя по-разному относились к этому занятию. Веня его считал вполне нормальным, а Варя — не очень.

— За людьми следить неприлично, а подслушивать и вовсе чуть ли не преступление! — не раз говорила она Вене.

Но он не соглашался.

— А помнишь, когда воры украли Пятачка? — приводил он веский довод. — Если бы мы их не выследили и не подслушали, освободили бы мы его? А в деревне у твоей бабушки, помнишь, как мошенники запугивали всех людей русалками и водяными, чтобы никто на речку не ходил, а сами в это время там клад искали? Так что это нормальных людей нельзя выслеживать и подслушивать, а мошенников и злодеев еще как можно! И вообще, у нас должен быть девиз: «злодеям — нет!».

Вот и сейчас Варя начала сомневаться.

— Вень, а зачем мы вообще этих людей преследуем? Ничего явно плохого они не сделали. А мы…

Веня сразу же ее перебил:

— Ты что, устала бегать? Так посиди, отдохни. Как Гоголь. Я же тебе объяснял про Шар? Мама с папой его построили, чтобы там был развлекательный центр, а там творится непонятно что. Мои родители знаешь как переживают? А ты слышала, как эта дамочка сказала охраннику, что она его хозяйка? И что они с Пузатым там собираются устроить? Это, по-твоему, развлечения? Мыши со змеями… Нет, нам обязательно надо все-все разузнать.

Наверное, упоминание о мышах и змеях подействовало на Варю.

— Я не против, — вздохнула она. — Но что-то их нет. Мы просто не сможем их выследить.

И Пятачок вслед за Варькой вздохнул. Почему-то он всегда так делал — то ли передразнивал, то ли сочувствовал.

— Сможем! — твердо сказал Веня. — Надо будет, мы еще сто раз к Шару пойдем. Там удобная позиция для подглядывания. Из-за кустов за скамейкой. Да и мимо Кол Колыча всегда можно прошмыгнуть. А кстати, — вспомнил он, — получается, мы ему подарили «Живой портрет»?

— Не жалко, — махнула Варя рукой, — если для дела.

Раз она так сказала, значит, согласилась и дальше действовать вместе с Веней. А Пятачок ничего не сказал. Потому что он и так был согласен.

Все же Веня беспокоился. Неужели слежка сорвалась? Их «знакомые» все не появлялись. Но ничего не оставалось, как просто ждать. Других памятников Гоголю ребята в Москве уже разыскивать не будут. Наверное, их и нет больше, да и час, о котором договаривались Пузатый с Тростинкой, давно прошел. Если уж так получилось, то придется просто сидеть. Вон как уютно устроился Пятачок на скамейке! Даже глаза прикрыл, отдыхая. К тому же здесь просто уютно. Не зря ведь все эти мамы привели сюда своих карапузов. Да и другие люди подходили — усаживались на скамейки, тихонько о чем-то беседовали.

У самого входа в садик со стороны бульвара устроились на скамейках несколько художников. Художников всегда можно узнать не только по мольбертам, возле которых они сидят. Веня давно заметил, что у этих людей особенный, пристальный взгляд на мир. Наверное, они видят в нем такие цвета и краски, которые обычный человек не сразу и заметит. Конечно, чтобы научиться этому, лучше всего почаще ходить в музей. Но у Вени это… не всегда получалось. А может, он ленился? Когда-то в детстве он очень любил рисовать. В его комнате все стены были сплошь увешаны рисунками. Некоторые даже до сих пор висят, бережно помещенные мамой в рамочки.

Она очень часто укоряла Веню:

— Зарыл ты, Веня, свой талант в землю. А его надо было развивать. Посмотри, какая чудесная картинка у тебя получилась, когда тебе было всего-то три годика. Закат. Такой закат и у взрослого художника не всегда получится. А ты когда в музее был в последний раз? Вместе с классом два года назад?

Веня возражал:

— Настоящий талант зарыть нельзя. Я жду, когда он снова прорастет.

А мама лишь вздыхала. Наверное, жалела, что сын не стал великим художником. А может… Может, он станет великим сыщиком? Как Шерлок Холмс. Веня считал, что настоящий талант действительно никуда не денется. Правда, его все-таки надо развивать, в этом мама права. Но ведь если Веня не ходит в музеи, чтобы развивать талант художника, то он же расследует всякие непонятные дела. А значит, тренирует тот талант, который ему нравится! Вот, сидит, ждет тех, за кем надо следить. А они, может, и не придут…

И Веня незаметно для себя вздохнул. А вот его Пятачок почему-то не передразнил. Может, уснул?

Веня покосился на поросенка. А того и не было на скамейке! Пятачок устроился за ней, на травке. Хорошо еще, что не рыл пятачком землю. Так бы и до клумбы добрался! На всякий случай Веня подтолкнул Варю локтем, чтобы она тоже следила за минипигом. В общественных местах надо вести себя прилично, несмотря на то, что ты поросенок.

— Увидел их? — по-своему расценила его жест Варя. — Где?

Она завертела головой.

— Да нет, я на Пятачка показываю. За ним ведь тоже присматривать надо.

— Давай хоть от нечего делать картинки посмотрим? — предложила Варя. — Смотри, там люди собираются.

Действительно, рядом с художниками уже толпились люди. Они оживленно о чем-то спорили, что-то обсуждали. Веня с Варей подошли к ним. Вене пришлось для этого растормошить Пятачка и взять его на руки, чтобы не оставлять на травке одного.

— Вот посмотрите, — вдруг сказал какой-то старичок и показал на Пятачка, которого держал Веня. — Симпатичный поросенок. А вырастет, кем станет? Правильно! Свиньей.

— Вы хотите сказать, что все качества изначально в человеке заложены? — спросил его худощавый паренек в толстых очках. — От рождения?

— Конечно, — сказал старичок. — Человек какой есть, такой есть. И стремится почему-то к худшему.

— Вы не правы, — вступила в спор девушка, держащая под руку паренька в очках. — Человек должен стремиться к лучшему.

— Должен, а не хочет, — отрезал старичок. — Вот и наши великие писатели, — он кивнул на Гоголя, — показывали в своих произведениях, какой человек плохой.

— Да нет же! — возмутилась девушка. — Если они и писали о плохом, то для того, чтобы люди исправлялись. Вот давайте спросим у художника, картины которого и вызвали наш спор. Скажите, вы как считаете?

Художник в свободном балахоне сидел и рисовал шаржи, то есть смешные портреты. Оказывается, они и вызвали спор зрителей. Рядом с ним сидела девушка в каких-то странных синих очках и тоже быстро черкала грифелем по бумаге, рисуя такие же шаржи. Но эти шаржи были… совсем не смешными. Какие же страшные и злые на них были лица! Вене показалось, что ничего схожего с людьми, с которых срисовывали свои картинки эти художники, не было, хотя они рисовали быстро — смотрели на человека, раз-два, и готово. И вручали человеку лист бумаги, на котором он был изображен чудовищем.

• Предыдущая
• 8/21
• Следующая