Ордер на возмездие - Воронин Андрей Николаевич - Страница 59

• Предыдущая
• 59/71
• Следующая

– Придурки! – сказал тот.

В это время в пролом вошли двое широкоплечих мужчин, разительно отличавшихся от остальных и внешностью, и одеждой. Они выглядели так, словно только-только вышли из машины, прибывшей из Москвы. Это были люди Сундукова.

– Что тут у вас? – глядя на двух лежащих в наручниках мужчин, поинтересовались они.

– Два урода забрались.

– Не два, а три, – уточнил москвич. – Ну-ка, переверни их на спину, дай на рожи взглянуть.

Увиденное разочаровало.

– Я его знаю, это тракторист из деревни. Петрович, ты чего тут делаешь?

– по-свойски обратился он к вору.

– Да я вот… тут… с мужиками выпить… проветриться пошли… интересно стало, что тут делается…

– Для этого стену надо было ломать, да? – москвичи смотрели на задержанных, зло переглядываясь.

Приволокли и третьего грабителя с разбитым в кровь лицом. Всех троих усадили к стене, их руки сковывали наручники. Ни Шуру, ни Петровича пока не били, ждали распоряжений.

– Что вам здесь надо? Только давай начистоту! – один из москвичей присел на корточки и выпустил дым прямо в лицо Петровичу.

Петрович набрал воздух, но не решившись заговорить, со свистом дохнул водочным перегаром. Москвич отвернулся, скривил рожу.

– Ну и вонь!

В том, что все трое пьяны, сомнений не оставалось.

– Мы к Любке пошли, хотели… вы же понимаете, чего мы хотели… Она одна, а нас трое, – Петрович взялся философствовать. Охранники внимательно слушали. – Баба, она существо слабое, выпила стаканчик и с копыт. Мы детей покормили, – показывая свою сердобольность о чужих детях, тараторил Петрович, надеясь, что это смягчит вооруженных мужиков.

– Вы, значит, гуманисты, добрые?

– Добрые мы, добрые! Шура, скажи, мы добрые?

– А кто стену ломал? – спокойно спросил москвич, глядя на перепачканную телогрейку Шуры.

– Я, – признался тот.

– Хорошо, хоть признался. Впервой сюда забрались? – спросил москвич.

– Конечно! Мы бы сюда и не лезли, если бы знали, что тут такое! – поглядывая на ящики, продолжал говорить Петрович.

– Ну вот, теперь знаете. Объект стратегический, охраняется.

– Какого черта…

Один из охранников подошел к москвичу и принялся шептать на ухо.

– Это местные пьяницы. Петрович нам иногда помогал, всякий хлам вытаскивал, трактор у него.

– И что из того?

– Мужики безобидные, надо их отпустить. Накостылять немного и отпустить.

– Ты уверен, что они будут молчать?

Охранник задумался. И тут Петрович сказал:

– Мы хотели аппаратуру украсть, совсем немного, – сколько, он уточнять не стал. – Мы бы продали, деньги бы были… зарплату уже третий месяц не платят. Бес попутал, отпустите, мужики, мы ничего никому не скажем!

– И этот, по-твоему, молчать будет? Да он полстакана выпьет и на весь околоток раструбит, что здесь у нас лежит. Кончать их надо, – москвич сказал это негромко – так, чтобы задержанные не услышали.

– Нельзя же так! Мы их знаем, они местные мужики. Поговорим, попутаем…

Москвич покачал головой:

– Не за то вам деньги платят, чтобы нюни разводить. Проморгали, когда они через забор лезли, теперь и выкручивайтесь.

– Эй, мужики, – крикнул Петрович, – почуяв неладное, – вы чего?

Накостыляйте нам… Если надо что, я бесплатно поработаю, завтра пролом заложим. Вы же меня знаете, я вам никогда не отказывал.

– За бутылку и за деньги не отказывал, а задаром тебя черта с два допросишься!

– Я никому не скажу, и ребята не скажут. Мы не понимаем, что ли, объект-то стратегический! – слово «стратегический» Петровичу нравилось, он его не раз слышал по телевизору и поэтому начал вворачивать, словно это слово могло его спасти. Так верующий поминает Господа в молитве.

– Да, стратегический, – один из москвичей отвернулся, вытащил из-под куртки пистолет Стечкина, из кармана – короткий глушитель и хладнокровно принялся наворачивать его на ствол.

Местные охранники замерли. Они не ожидали такой развязки, еще надеясь, что москвич просто попугает мужиков и отпустит. Больше всего местных поразило то хладнокровие, с которым москвич проделывал процедуру, словно бы занимался этим каждый день по несколько раз.

Москвич с легкой улыбкой повернулся к пленникам и спросил:

– Знаете, что у меня в руке? – он передернул затвор, досылая патрон в ствол, подошел, подсунул глушитель Петровичу под нос. – Понюхай, чем пахнет, урод?

Петрович поверил в то, что его просто хотят попугать и отпустить. В душе он зарекся никогда больше не зариться на чужое. Поэтому решил подыграть москвичу, подался вперед и втянул в себя воздух.

– Порохом пахнет, – сказал он, хотя и пистолет, и глушитель, пробыв день под мышкой у охранника, пахли потом и дорогим дезодорантом. – Понял.

Больше никогда не буду, – улыбнувшись, пообещал Петрович.

– Точно, не будешь, – подтвердил москвич и нажал на спусковой крючок и тут же резко отпрянул, чтобы его не забрызгало кровью.

Пуля вошла точно между глаз, в полутора сантиметрах над переносицей.

Петрович завалился на бок.

Паша и Шурка пока ничего не поняли. Им казалось, что все происходит понарошку, как в игре, и Петрович лишь изображает мертвого. У них в голове не укладывалось, что можно так хладнокровно убивать людей, виновных в том, что по пьянке забрались на склад. Следующим оказался Пашка лишь потому, что сидел ближе к москвичу. Последним убили Шуру, тот лишь успел перед выстрелом крикнуть:

«Мама!»

Москвич свинтил глушитель, спрятал пистолет, предварительно дунув в ствол. Распорядился:

– Обыщите их, – он присел на ящик и стал поплевывать под ноги.

Местные охранники, кривясь и боясь перепачкаться в кровь, принялись обыскивать мертвецов. Ни у кого из них документов не оказалось.

– Оружие, документы? – вяло спросил москвич, уже заранее зная ответ.

– Ничего у них нет. Деревенские с документами не ходят, это в Москве на улицу без паспорта носа не высунешь.

Местные охранники топтались,незная,чтоделать.

– Чего смотрите?! – сплюнул под ноги один из москвичей, – падаль спрятать надо, чтобы не воняла.

– Куда?

– Вам лучше знать, я на базе недавно. Вы, ребята, ленивые, яму копать не станете. Есть тут какой-нибудь люк поглубже?

– Есть, – тут же просиял лицом один из охранников. – В него никто не полезет. Пожарный водоем строили, но до ума не довели. К нему коллектор шел, мы в этот люк всякую дрянь сбрасываем, на прошлой неделе дохлую собаку Петрович в него забросил, даже не воняет.

– Ну вот, и его туда.

Москвичи уходить не спешили. Они проследили за тем, как тела сбросили в люк, в зловонную жижу. Но оказалось, в колодце не так уж глубоко, тела были видны.

– Засыпать, – приказал москвич.

– Тут склад с цементом есть, – вспомнил один из охранников, – в мешках бумажных. Для строительства не годится, отсырел, но для такого дела – самое то.

Москвич досадливо махнул рукой:

– Ваши проблемы. К утру все должно быть чисто, и ни одного человека во дворе.

Все принялись за работу. Таскали мешки с цементом, разрывали бумагу, сыпали его прямо в колодец. Казалось, цемент растворяется в воде. Но как только рассеивалось серое облако пыли, вновь проступали очертания человеческих тел, словно отлитых из бетона.

Наконец, трупы скрылись под серым порошком. Сверху для надежности насыпали битого кирпича, собранного под забором, плеснули несколько ведер воды.

– Схватится, – сказал охранник, вспомнив о цементе.

– Еще мешков десять высыпьте и водой вокруг колодца сполосните.

Наследили, сразу видно, что тут топтались.

До самого утра в холодильнике наводили порядок, складывая боеприпасы и возвращая ящики в штабель.

А тем временем двое москвичей совещались, сидя в комнате у расшатанного дощатого стола:

– Как ты думаешь, это не ФСБ подстроило, не ГРУ?

– Если бы они подстроили, то не три пьяных идиота залезли бы, а целая группа захвата в масках, с автоматами. Мы бы уже лежали с тобой – мордами в землю. А так мы сидим, кофе из термоса попиваем, а лохи работают.

• Предыдущая
• 59/71
• Следующая