Это — убийство - Гарднер Эрл Стенли - Страница 2

• Предыдущая
• 2/43
• Следующая

— Это от пресыщения. Воистину чрезмерно привык к атмосфере страха. Работа не вызывает уже никаких эмоций. Сыт по горло.

— Ты будешь участвовать в предстоящих выборах?

— Разумеется, точно так же, как снова сражусь с тобой в покер. Слишком велик капитал, вложенный в то и другое. Отступать не могу.

— А что именно ты вложил?

— Время и карьеру.

— Разве, работая адвокатом, ты заработаешь не больше?

— Ясное дело, больше.

— Так зачем же продолжать?

— Это очередная ступенька в жизни.

— К чему?

— Еще и сам не знаю. Послушай, Сэм, признаюсь тебе совершенно откровенно, может быть, даже больше, чем самому себе. Потому что ты мой друг, немного го психолог и, несомненно, прагматик. Так вот, себя я смог бы убедить, что посвятил жизнь отечеству. Но с тобой кривить душой не стану. Нет, Сэм. Я пойду на выборы потому, что это место открывает перспективы, точнее, с него можно двинуть и повыше. Ты знаешь меня достаточно, чтобы понимать, что невиновного я на смертную казнь не пошлю и даже не буду пытаться делать этого. С другой стороны, рано или поздно может возникнуть какое-нибудь важное дело. Неизвестно, о чем пойдет речь, например, против крупного деятеля будет выдвинуто обвинение в убийстве. И вот тогда-то, если я смогу себя показать, восхождение по политической лестнице будет обеспечено. Не раз бывало, что хороший окружной прокурор становился губернатором.

Все это Дункан говорил, понизив голос и наклонившись к собеседнику так, чтобы его слова не были слышны на переднем сиденье.

— Кто твой самый опасный соперник на выборах? — спросил Морейн.

— Джон Феарфилд. Его поддерживает Пит Диксон. Это потому, что за тобой стоит фигура Карла Торна?

— Именно… Вот уже десять лет, как Диксон и Торн оспаривают друг у друга контроль над городом. Ни тот, ни другой ни в какие кандидаты себя не выдвигают, речей не произносят. Журналистов избегают как чумы. Но не думай, что они стоят в стороне от любой сколько-нибудь значительной политической кампании.

— И оба они изрядные мерзавцы?

— Не надо так грубо. Диксон действительно не знает, что такое совесть. Но Торн — мой друг. — Дункан наклонился еще ближе. — Строго между нами, Сэм, я бы предпочел самостоятельное плавание. Но это невозможно, поскольку здесь всем заправляет слишком мощная партийная машина, чтобы с ней не считаться. Сегодня в городе и в округе погоду делает Карл Торн. Диксон — далеко позади, но ждет любой промашки соперника, чтобы перехватить инициативу на выборах. Говорю тебе доверительно, что Торну ХОТЕЛОСЬ БЫ видеть на моем месте более покладистого человека. Но поскольку Феарфилду протежирует Диксон, а реформистская партия, видимо, также будет его поддерживать, то Торн цепляется за меня. Он не может рисковать и позволить Диксону поставить под свой контроль место окружного прокурора… Кстати, именно по просьбе Торна я и занимаюсь этим делом лично вместо того, чтобы перепоручить его кому-нибудь из подчиненных. Они друзья с Бендер.

Машину слегка занесло на повороте. Барни чертыхнулся и принялся внимательно следить в окно за номерами домов.

— Приехали, — наконец произнес он. Водитель остановил машину.

— Так как все же, могу я пойти с вами? — стоял на своем Морейн.

Дункан с минуту колебался. Затем переспросил:

— Ты действительно этого хочешь?

— Конечно, если не помешаю тебе, — подтвердил Морейн. — Предпочитаю послушать, о чем вы там будете толковать, чем торчать в машине.

— Ладно, добро, — решился окружной прокурор. — Я скажу Бендер, что ты эксперт по документации, а поскольку у нее, возможно, сохранилось несколько писем сестры, то я счел нужным взять тебя для их изучения. И все же, клянусь, не понимаю, почему человек, имеющий возможность остаться в стороне от такого рода запутанных историй, сам в них лезет.

— Ты занимаешься более интересным делом, чем я. Известно ведь, что там, где нас нет…

— Пошел бы ты подальше с подобными поговорками, — огрызнулся окружной прокурор. — В грязи копаться — вот как это называется.

Они поднялись на четвертый этаж многоквартирного дома. Морден только-только поднял руку, чтобы постучать, как дверь настежь отворилась. На пороге стояла миловидная жизнерадостная женщина.

— Как замечательно, что вы пришли! — воскликнула она при виде Фила Дункана.

Окружной прокурор напустил на себя профессионально важный вид.

— Позвольте, миссис Бендер, представить вам мистера Морейна, директора фирмы “Рекламное бюро Морейна”. Вы наверняка слышали о нем. Он эксперт в интересующей нас области, и поскольку он свободен, мне ничего не оставалось, как захватить его с собой. Возможно, нам придется прибегнуть к его услугам.

Хозяйка протянула Морейну кончики холодных пальцев.

— Рада познакомиться, — приветствовала она. — Входите!

Все трое проследовали за ней в квартиру. Окна, скрытые тяжелыми гардинами. На полу толстые ковры. Зазывающе расставленные кресла. В комнатах плотный слой сигаретного дыма. На столике между двумя креслами поднос с бутылкой виски, содовой водой и ведерком со льдом.

Посредине гостиной стоял человек в смокинге. Пристально рассматривая вновь прибывших, он не спеша с ними поздоровался. Выглядел лет на тридцать. Высоко держал черноволосую голову с проступавшей на висках сединой. Незнакомец молча ждал, пока Дункан не повернется в его сторону. И лишь тогда слегка поклонился.

— Как поживаете, господин Дункан? — осведомился он. — Не знаю, помните ли вы меня. Я Томас У. Уикс. Чуть более года назад был представлен вам Карлом Торном.

Дункан машинально пожал протянутую руку, как это делают политические деятели, знакомые с сотнями людей, которых они просто не помнят, но не желают обидеть, показав это.

— Как дела? — бесцветным голосом откликнулся он. — Ваше лицо мне знакомо. А это — Сэм Морейн. Должно быть, слышали его имя?

— Рад встрече, — ответил Уикс. В его движениях угадывалось хорошо тренированное тело. — Дорис… миссис Бендер просила меня подойти, желая посоветоваться со мной. Я сразу же сказал ей, что надо немедленно связаться с окружным прокурором.

Дункан сел, вытянув ноги.

— Так что все-таки случилось? — спросил он. Уикс скользнул взглядом по Дорис Бендер.

— Будем говорить без всяких обиняков, — начала та. — Том Уикс в курсе. Я ему рассказала все с самого начала. Вы, несомненно, помните, как я вам говорила, что, по-моему, Энн убили… — Она прервалась, повернулась к Сэму Морейну и объяснила: — Речь идет о моей сестре, точнее, о сводной сестре. Она проживает в Сэксонвилле вместе с мужем, дантистом, доктором Ричардом Хартвеллом. Она пропала без вести, и я думала, что ее убили. Говоря откровенно, считаю, что ее муж способен на это. Он странно ведет себя после исчезновения Энн. Заявляет, что она не раз грозилась покинуть его. Случившееся его, кажется, совсем не волнует, хотя чувствуется, что он нервничает.

Дорис сделала паузу и оглядела аудиторию. В глазах Морейна светился неподдельный интерес.

Женщине на вид было от двадцати до тридцати лет. Держалась она очень живо, то и дело подкрепляя свои слова энергичными жестами. Волосы и глаза были темного цвета, губы ярко накрашены.

Она закурила, выпустила облачко синеватого дыма и снова сосредоточила свое внимание на окружном прокуроре.

— Продолжайте, — попросил тот, смакуя сигару.

— Примерно с час назад посыльный принес записку. Взглянув на конверт, я сразу же сочла его необычным. Открыла. В записке было сказано, чтобы я уплатила выкуп в десять тысяч долларов, поскольку Энн похищена. Если я откажусь это сделать, говорилось далее, то никогда ее больше не увижу. А если обращусь к властям, то ее убьют.

Дункан вынул сигарету. От прежней безмятежности не осталось и следа.

— Где записка? — потребовал он.

Дорис бросила взгляд на Тома Уикса. Тот вытащил из кармана конверт и протянул его Филу Дункану.

Окружной прокурор осторожно взял его за уголок и вытащил сложенный вдвое лист бумаги.

— На всякий случай, вдруг остались отпечатки пальцев, — тихо пояснил он. Развернув бумагу и прочитав текст, он показал его Морейну и Барни. — Твое мнение, Сэм?

• Предыдущая
• 2/43
• Следующая