Топор отмщения - Гарднер Эрл Стенли - Страница 19

• Предыдущая
• 19/37
• Следующая

Я снова кивнул.

– Итак, они обыскали машину и в багажнике обнаружили симпатичный маленький топорик с укороченной ручкой. Осмотрев его, они обнаружили на нем кровь. Они захватали его руками, но слишком винить их в этом нельзя. Это же просто пара «топтунов». Они знают только свою работу.

Аромат поджаренного бекона, смешанный с запахом свежего кофе, заполнил кухню. Берта аккуратно слила жир со сковородки, перевернула ломтики бекона и включила электрический тостер, сунув в него два ломтика хлеба.

– Как это орудие убийства попало к тебе в машину, Дональд?

– Это действительно было орудие убийства? – спросил я Селлерса.

Он кивнул.

– Черт бы меня побрал, если я знаю.

– Тебе придется придумать что-нибудь получше.

– Этот маленький негодник говорит правду, – объявила Берта.

– Откуда ты знаешь? – спросил Селлерс.

– Если бы он говорил неправду, то она у него звучала бы чертовски убедительно и он заранее приготовил бы ее. Просто отвечать «я не знаю» могут либо дураки, либо невиновные, а на дурака он не похож.

Вздохнув, Селлерс посмотрел на меня.

– Хорошо, – устало сказал я, – начнем все сначала. Я взял машину агентства и поехал в офис окружного суда, чтобы просмотреть там некоторые документы. Затем некоторое время провел в статистическом управлении. Потом я отправился во «Встречи у Римли». Оттуда меня выставили, и я вернулся в наш офис. Далее я отправился на встречу со свидетелем и оставил машину у его дома...

– Тебе придется рассказать подробнее, – прервал меня Селлерс. – Я имею в виду твоего свидетеля.

– Мой свидетель не имеет никакого отношения к этому убийству.

– Дональд, у тебя нет другого выхода.

– Хорошо. Этот свидетель живет на Грейлорд-авеню.

– Номер дома?

– Не выйдет, ты можешь все испортить.

– Дональд, его убили этим самым топором. Сейчас я стою между тобой и офисом окружного прокурора.

– Хорошо. Филипп Э. Каллингдон, Саут-Грейлорд-авеню, 906.

– Какое он имеет ко всему этому отношение?

– Никакого, он идет по другому делу.

– В какое время ты к нему приехал?

– Я не помню.

– И как долго ты там пробыл?

Я потер подбородок и ответил:

– Я не знаю точно, Фрэнк. Достаточно долго, чтобы можно было подложить в машину топорик.

– Значит, Каллингдон, да?

Я кивнул.

Селлерс неловко поднялся из-за стола, задев его край и чуть было не опрокинув стаканы. Берта оторвалась от плиты и сказала:

– Черт возьми, Фрэнк Селлерс, если ты прольешь это виски, я разобью тебе голову. Это виски для клиентов.

Селлерс, даже не взглянув в ее сторону, пошел к телефону. Было слышно, как он листает страницы телефонной книги, потом набирает номер и, приглушив голос, с кем-то разговаривает.

– Ты попал как кур в ощип, – сказала Берта.

Я ничего не ответил.

Оторвав бумажное полотенце, Берта сложила его вдвое, постелила на полку над плитой, выложила на него куски поджаренного бекона, чтобы стек лишний жир, добавила в миску с яйцами сливки, все взбила и начала помешивать.

От виски у меня согрелось внутри, и я перестал чувствовать себя так, будто кто-то вынул из меня пробку и из тела вытекли все мои жизненные силы.

– Бедный маленький шельмец, – ласково сказала Берта, – хочешь выпить еще?

– Со мной все в порядке.

– Теперь тебе надо поесть, – сказала она. – Поесть и отдохнуть.

Селлерс закончил разговор, потом набрал новый номер. Поговорив, он повесил трубку и вернулся на кухню, по дороге налив себе в гостиной еще виски. Посмотрев на меня изучающим взглядом, он хотел что-то сказать, но вовремя остановился и сел за стол, качнув его еще раз. Берта сверкнула на него глазами, но промолчала.

Через минуту она поставила передо мной тарелку, на которой лежали омлет, золотистые ломтики бекона, тосты с кучей масла, и большую чашку кофе с густыми сливками.

– Сахар клади сам, – сказала она. – Я помню, что ты любишь со сливками.

Я положил в чашку сахар и благодарно кивнул. После кофе у меня в желудке окончательно утвердилось приятное тепло. Все было очень вкусно. Впервые за целый месяц я ел с аппетитом. Берта наблюдала за тем, как я ем. Селлерс хмуро смотрел в свой стакан.

– Итак, – сказала Берта, – у нас очень веселая вечеринка.

Ей никто не ответил.

– Ты нашел его? – обратилась Берта к Селлерсу.

Тот кивнул.

– Ну и что? – спросила она.

Селлерс покачал головой.

– Ну и молчи, если тебе так хочется, – огрызнулась Берта.

Она села к столу. Селлерс потянулся и погладил ее по руке.

– Ты молодец, – произнес он.

Берта удивленно посмотрела на него.

– Не будет ничего плохого, если ты расскажешь нам, что у тебя на уме, – сказала она.

– Каллингдон теперь всего боится. Слишком многие пытались заставить его говорить самыми разными способами. Он даже заболел, лежит в постели, – сказал Селлерс.

– Ну и что? – спросила Берта.

Селлерс только покачал головой.

– Разве ты не понимаешь, – попивая свой кофе, сказал я, – он связался с патрульной машиной, и его люди уже на пути к Каллингдону, а он сидит и ждет их доклада.

Селлерс посмотрел на меня, потом на Берту:

– Умный мальчик.

– Я же тебе говорила, что у паршивца есть мозги, – заявила Берта.

– Давай вернемся к твоей истории, – сказал Селлерс. – Итак, ты оставил там свою машину. На сколько времени, ты не можешь сказать. Ты видел там кого-нибудь еще?

– Может быть, и видел, но никого, кто имел бы возможность подложить мне орудие убийства.

– Ты называешь мне имена, факты и место, а я сам делаю выводы.

– Не имена, а имя.

– Назови его.

– Пока подожду.

– У тебя будут неприятности.

– Не такие уж серьезные, – сказал я.

– А по-моему, серьезные.

Я молча продолжал есть. Берта смотрела на меня так, будто хотела откусить мне голову.

– Если ты ему не скажешь, то я сама это сделаю.

– Замолчи, – потребовал я.

Селлерс выжидательно смотрел на нее.

– Сейчас я ему все скажу, – пригрозила Берта.

– Ты даже не знаешь, о ком речь, – возразил я.

– Черта с два я не знаю! Каждый раз, когда ты тратишь наши общие деньги на покупку сразу трех пачек сигарет, а потом, когда сержант задает тебе простые вопросы, у тебя появляется мечтательное выражение на лице, я знаю, в чем причина, можешь не сомневаться. В одном тебя нельзя обвинить – ты так долго пробыл в южных морях, что твоя голова теперь забита самыми романтическими представлениями о женщинах. Та, которую еще пару лет назад ты бы просто назвал девкой, теперь кажется тебе чудным видением, окруженным небесным сиянием.

Сержант Селлерс с восхищением посмотрел на нее.

– Черт, да ты романтик, – сказал он и хотел было взять Берту за руку, но та резко отдернула свою.

– Ты когда-нибудь получишь от меня по физиономии, если будешь ко мне приставать, – сказала она.

– Вот что мне нравится в женщинах, – защищался Селлерс, – практичность и твердость.

– Фрэнк, женщинам нравится думать, что они женственные и мягкие, – заметил я.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Заткнись наконец, у тебя достаточно своих неприятностей, – бросила мне Берта.

Я подвинул к ней через стол пустую чашку и сказал:

– Боюсь, тебе придется поухаживать за мной.

Берта наполнила чашку. Селлерс посмотрел, как она добавляет в кофе густые желтые сливки, и заметил:

– А я уже не могу пить со сливками.

– Тем хуже для тебя, – отрезала Берта.

Зазвонил телефон. Не дожидаясь, пока Берта возьмет трубку, Селлерс рванулся из-за стола, расплескав мой кофе на блюдце, и выскочил в гостиную.

– Просто слон в посудной лавке, – прокомментировала Берта. – Здоровенный коп, пытающийся казаться цивилизованным. Одну минутку, дружок, сейчас я все сделаю. – Она подошла к раковине, выплеснула из блюдца кофе, долила чашку, вновь поставила ее передо мной и сказала: – Держи свою чашку, а то, когда эта горилла опять сядет за этот чертов стол, он его просто перевернет. В чем дело? Берта плохо поджарила бекон?

• Предыдущая
• 19/37
• Следующая