Библия Раджниша. Том 3. Книга 1 - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 90

Вот, например, Нилам со мной - говорю ли я или нет, - а ее муж ушел. Он был здесь случайным; милый человек, любящий человек, но его интересовали только мои беседы. Он мог приехать из Пенджаба в Пуну для того, чтобы только послушать меня; он и сюда приехал, но он так и не смог найти то, что искал. Все это было только развлечением. Но для Нилам это было ее жизнью. Он просто поставил Нилам перед выбором: «Выбирай: либо остаешься здесь с Бхагаваном, либо уходишь со мной; я ухожу».

Нилам было очень тяжело, трудно, но она выбрала меня, оставила своего мужа и забыла о своей семейной жизни. Там она была богата, у нее был свой прекрасный дом, собственная машина, у нее было все. Здесь же, я вижу, ей приходится заниматься тяжелым трудом в саду, на дороге; но она безмерно счастлива и вся светится, как никогда раньше. Ее муж подождал несколько месяцев — возможно, она вернется, потому что с ней ее дочь, но дочь тоже отказалась возвращаться.

Ее дочь Прия выбрала меня, кого она видела мельком, и бросила своего отца, который ее очень любил. Прия - их единственный ребенок, но она отказалась; она не уйдет. Даже если Нилам уйдет, она по-прежнему собирается оставаться здесь. Муж Нилам снова женился, на этот раз на очень богатой вдове. Он был случайным: рано или поздно, этим путем или иным, он должен был покинуть нас. Он просто следовал за Нилам, потому что любил ее.

Итак, эти три года помогли: мы отбросили весь ненужный груз - потому что, чем выше вы продвигаетесь, тем больше багажа вы должны выбросить. На равнинах ваш багаж может быть большим, но когда вы начинаете двигаться выше, вы должны решить, что вам не нужно, и оставить это. На еще большей высоте, вы должны отбросить еще больший груз.

Когда Эдмунд Хиллари достиг вершины Эвереста, у него с собой вообще ничего не было. Он просто стоял там без вещей, потому что по мере восхождения ему пришлось все бросить. Вначале у него было множество всяких вещей и приспособлений - эта вещь и та вещь, баллоны с кислородом... Он был ученым, поэтому так многочислен был его багаж, его несли пятьдесят носильщиков. Но постепенно, на каждом привале, он был вынужден оставлять что-нибудь, потому что нести все это становилось невозможным. Было достаточно нести самого себя. Когда он стоял на вершине, у него с собой абсолютно ничего не было; чтобы донести себя до вершины нужно быть невесомым. Эти три года помогли сбросить лишний груз; из-за этого изменилась моя речь, как вы могли заметить. Вы увидите многое... Те, кто слышал меня раньше и слушает меня теперь, испытывают большие затруднения — так много потрясений.

Но сейчас я просто говорю правду, которая является моей, потому что сейчас я могу верить, что вы поймете меня, что вам не нужны никакие посредники: Иисус, Махавира, Будда, Кришна.

Я могу говорить непосредственно с вами. Мне нет необходимости играть словами. Итак, эта пауза была перерывом в пути. Игра, в которую я должен был играть, была необходимым злом; иначе у меня не было бы возможности найти вас. Как вы думаете, смогли бы вы прийти к атеисту, аморальному, нерелигиозному человеку? Если вы зададите себе такой вопрос, вы поймете, что я был вынужден использовать религию и религиозную терминологию. Я пользовался этим против своей воли, только для вас. Именно для вас я проделал все это, но сегодня в этом нет больше необходимости. Кто-то спросил, посылают ли люди мне шутки, как это было в Пуне. Они начали забрасывать меня шутками. Я сказал нет, потому что сейчас шутки мне больше не нужны. В то время я не отказывался от них, потому что все это было не более чем развлечением. Теперь это больше не развлечение. Между прочим, если шутка сама придет ко мне, я не стану ее отвергать. Но сейчас я хочу говорить свою простую правду непринужденно, прямо, не раздумывая.

Поэтому и лекции стали такими длинными, потому что раньше мне было гораздо утомительнее говорить о чуждом, чем о правде. Я ухитрялся выдерживать шестьдесят минут, семьдесят минут и, как максимум, девяносто минут. При превышении этого времени возникала опасность, что я могу забыть, о ком говорю! Я должен был класть перед собой вопросы и заметки, поэтому я мог, глядя на них, помнить, что эта лекция — о дзэне, эта — о суфизме, а эта — о хасидах, — и я никогда не сбивался. Тиртха читала рассказ, а у меня была своя собственная копия, поэтому я не забывал рассказ и не терялся, а всегда мог с легкостью двигаться в любом направлении.

Сейчас нет таких проблем. И я вовсе не должен ничего запоминать, я просто могу говорить все, что придет мне в голову; поэтому лекция стала такой длинной. А люди задавали вопрос, почему я заканчиваю беседы так внезапно, - я раньше никогда так не делал. Это верно. Когда я просто развлекал вас, я давал положенное начало, положенную середину и положенный конец; все гладко, завершено. А сейчас это все сыро, необработанно - неограненные алмазы от всего сердца.

Поэтому нет начала, как такового, и нет конца. Я начинаю сходу. Чтобы это не было для вас слишком необычно, я попросил Шилу начинать с вопроса, просто для того, чтобы дать вам почувствовать, что... Иначе, если я начну говорить сразу, вы подумаете, что я окончательно спятил! Никто не спрашивает меня, а я отвечаю!

Но это действительно так: никто не задает вопросов, большинство вопросов я задаю сам и прошу Шилу их записать. Это не чьи-то вопросы. Поэтому бедная Шила сначала должна записать вопрос, а потом задать его; а поскольку это мой собственный вопрос, мне не нужно класть его перед собой. И я волен двигаться в любом направлении. Я начинаю внезапно, я и заканчиваю внезапно - это истинно так!

В жизни все начинается внезапно и кончается внезапно, и вы не спрашиваете, почему. Если кто-то внезапно умирает посреди дороги, ему не говорят: «Ты мог бы, по крайней мере, подождать, пока доберешься до другой стороны. Середина дороги - разве это место для смерти? Ты мог бы подождать конца недели. А теперь люди должны отпрашиваться, чтобы прийти. Ты создал столько ненужных проблем. Разве ты не мог подождать немного - до субботы или воскресенья?»

Но жизнь оканчивается внезапно, и это никогда не бывает полной остановкой, это всегда подобно точке с запятой. Ни одна жизнь никогда не заканчивалась полной остановкой - это невозможно. Что-то всегда остается незавершенным. Что-то находится в процессе непрерывного роста и никогда не достигает своего полного цветения; что-то постоянно движется, а потом вдруг приходит внезапный конец.

Начало тоже внезапно. Если пристально всмотреться в существование - оно внезапно, неожиданно, - и я хочу, чтобы эти беседы были подобны существованию. Да, я буду кое-где останавливаться, там, где мне это будет нужно; иначе быть не может. Вы сейчас можете себе ясно представить, почему я вынужден использовать религиозный язык, почему я постоянно говорю о том, что Бога нужно спустить в канализацию, что надо забыть все о небесах и аде и что закон кармы - не что иное, как словесная шелуха.

И я больше не собираюсь демонстрировать свое уважение к Иисусу или к Будде, Махавире, Кришне. Я с ними обращаюсь, как директор школы со своими учениками. Если они ведут себя хорошо, они не будут наказаны, вот и все. Если не будут вести себя хорошо, тогда я им так всыплю, что они этого никогда не забудут.

Сейчас мне не нужна никакая маскировка.

Я могу стоять абсолютно голым, таким, как я есть, открытым для вас.

И я вовсе не собираюсь оспаривать подлинность своего авторитета.

Вот почему я называю свою религию безбожной, нерелигиозной.

Несколько странное сочетание - нерелигиозная религия, но само по себе слово религия очень красиво. Люди пользовались им, пользовались в неправедных целях - вот почему я говорю, что ненавижу его. Первоначальное значение этого слова действительно прекрасно, но кому интересно знать первоначальные значения слов?

Первоначальное значение слова «религия» - «собрать все части вместе, в одно целое».

Человек существует в виде толпы. Религия означает -сделать эту толпу настолько гармоничной, чтобы получилась единая индивидуальность, в буквальном смысле, потому что индивидуальность буквально означает неделимость: то, что ее нельзя разделить, что вы больше не фрагменты составной картинки-загадки, что каждый фрагмент положен туда, где он должен быть, и загадка пропадает. Она существовала, потому что фрагменты были не там, где должны были быть. Где должно быть ваше сердце.