Библия Раджниша. Том 3. Книга 1 - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 47

Я не реагирую ни на что. Все, что я говорю, я говорю не в качестве реакции на что-либо, а в качестве моего переживания. Если сказанное идет против чего-либо, это другой вопрос; это побочный эффект. Для Кришнамурти же побочным эффектом является то, что он говорит; его исходной мыслью остается стремление уничтожить тех людей и то, что они сделали с ним. Ему девяносто лет, но те тени все еще носятся вокруг него; и из-за этих теней он не смог расцвести и стать харизматическим существом. Именно это я и увидел сегодня: в нем вовсе нет харизмы, очарования.

Девяносто лет - это долгая жизнь. И начал он свою карьеру в девять лет — с девятилетнего возраста он пребывал в духовном мире на протяжении восьмидесяти одного года непрерывно. Может быть, до него никто не пребывал в духовном мире так долго. Но восемьдесят один год... а магнит все еще упущен.

Он выступал повсюду в мире; он, должно быть, самый выдающийся оратор за всю историю человечества. Иисус ограничивался Иудеей, Будда ограничивался Бихаром, но Кришнамурти на протяжении всех этих лет скитался по всему миру. У него есть несколько особых мест, где он выступает, например в Индии: Нью-Дели, Бомбей, Варанаси и Адьяр.

Я знаю о его встречах в Бомбее, потому что жил в Бомбее четыре года, и мои санньясины ходили на эти встречи и рассказывали мне. Одно дело: в Бомбее его слушают не более трех тысяч человек. В Бомбее он выступал всю свою жизнь, и приезжает он туда один раз в году на две или три недели. В неделю он выступает два, самое большее три раза; и при этом слушают его всего лишь три тысячи человек. И самое странное в том, что приходят туда почти одни и те же люди, причем большинство из них очень старые, потому что они слушают его на протяжении сорока лет, - те же старомодные люди.

Странно: они слушали этого человека на протяжении сорока лет, и, похоже, ни он не добрался никуда, ни они не добрались никуда. Это стало просто привычкой: похоже, что он вынужден приезжать в Бомбей, а они вынуждены ходить слушать его каждый год. Мало-помалу старики умирают, заменяют их немногочисленные новые люди, но общее число никогда не превышает трех тысяч. Та же ситуация в Нью-Дели; та же ситуация в Варанаси... ведь я же выступал в его школе в Варанаси.

Там в его школе я спросил: «Сколько людей приходят сюда? »

Мне ответили: «Самое большее полторы тысячи, но это всегда одни и те же люди».

Какое влияние! А ведь этот человек предпринимал тяжелейшие усилия. Иисус в три года создал целое христианство — без малого величайшую религию мира, хорошо это или плохо. Но в тот день, когда Кришнамурти умрет, вскоре после того, -исключая, конечно, ваше Кришнамурти-Лейк, - его имя исчезнет. Я не вижу причины, почему бы этому не случиться и сегодня.

Он не тот человек, который проникает в вас, обходит ваш интеллект, ведь ваш интеллект, конечно, может вступить в борьбу, но он-то уже захватил ваше сердце, - и вот вы попались. Интеллект может попытаться немного побороться, посомневаться в этом или том, но если захвачено сердце, интеллект вынужден сдаваться.

Интеллект принужден следовать за сердцем. Да, если до того, как что-то достигнет вашего сердца, интеллект перехватит это, то он может все и испортить.

Харизматическая личность - это человек, который напрямую достигает вашего сердца, да так, чтобы интеллект и не осознавал, что же такое происходит, что же такое просачивается в вас.

К тому моменту, когда интеллект узнает, что сердце пульсирует какой-то новой радостью, становится уже слишком поздно.

Интеллект ничего не может переделать в сердце, это невозможно.

Интеллект не может двигаться назад. Как и вы не можете двигаться назад во времени, так и интеллект не может двигаться назад к сердцу: он может лишь стоять при воротах.

Харизматическая личность каким-то образом входит в эти ворота, пока стражник или отлучился, или спит, или задумался о чем-то.

В тот момент, когда слышатся колокольчики, зазвучавшие в сердце, стражник просыпается; но уже слишком поздно, кто-то вошел внутрь.

А стражнику нельзя войти внутрь, пути нет, - движение назад не в природе вещей интеллекта. Да, если интеллект схватит вас в воротах, тогда сердце ничего и не узнает.

А преобразует-то вас сердце, оно соединяет вас, строит золотой мост.

Интеллект - это нечто очень поверхностное.

Сегодня, видя интервью Кришнамурти, я мог лишь опечалиться за этого человека. Он работал всю свою жизнь, претерпевал огромные трудности, но результат ноль. Причину найти не сложно: в нем нет харизматической вибрации, нет ауры. Он окружен тенями прошлого, они заслонили его. Он анти-ортодок-сален, анти-традиционен; но вся его энергия оказалась завязанной в этой ненависти.

Это отношение ненависти к прошлому, но все равно это отношение. Он не смог полностью отсечь себя от прошлого. Возможно, это высвободило бы его энергию; открыло бы его харизматические качества, но так не случилось.

Люди, которые становятся заинтересованными в нем, - это чистые интеллектуалы, - запомните, я говорю чистые интеллектуалы, - которые не знают ничего о том, что у них есть еще и сердце. Эти интеллектуалы интересуются им, но эти интеллектуалы - не те люди, которые смогут преобразоваться. Это просто софисты, спорщики; и Кришнамурти напрасно тратит время с этими интеллектуальными людьми мира.

Запомните, я не сказал разумными людьми мира, — это совсем другая категория. Я говорю о чистых интеллектуалах, которые любят играть словами, логикой... это своего рода гимнастика. И Кришнамурти всего лишь питает их интеллект.

Он думает, что разрушает их ортодоксальность, что он разрушает их традицию, что он разрушает их личность и помогает им раскрыть свою индивидуальность. Он не прав, он не разрушает ничего. Он просто исполняет их сомнения, поддерживает их скептицизм, делает их более ясно выражающими свои мысли — они могут спорить о чем угодно. Вы можете быть способными спорить против чего угодно на свете, но может ли ваше сердце быть за хотя бы что-нибудь?

Вы можете быть против всего — это не изменит вас.

Выступаете ли вы и за что-нибудь?

Это что-нибудь и не исходит от него.

Он просто спорит все время.

И проблема в том, - именно поэтому я испытываю по отношению к нему чувство жалости, - что то, что он делает, могло бы оказать потрясающую помощь, но не помогает никому. Я не встречал ни одного человека, — а я сталкивался с тысячами последователей Кришнамурти, но ни один из них не преобразовался. Да, они говорят очень ярко. Невозможно спорить с ними, невозможно победить их в том, что касается спора. На протяжении лет Кришнамурти отточил свой интеллект, и теперь они, как попугаи, повторяют Кришнамурти.

Это парадокс всей жизни Кришнамурти. Он хотел, чтобы они были индивидуальностями сами по себе, а что же он делает? Они просто попугаи, интеллектуальные попугаи.

Этот человек, Раосахеб Патвардхан, который хотел, чтобы я повидался с Кришнамурти, был его старым коллегой. Он узнал обо мне в 1965 году, когда я выступал в Пуне; он сам жил в Пуне. Его уже нет среди живых. Я спросил Раосахеба Патвардхана, -он был очень уважаемым человеком: «На протяжении всей своей жизни вы были так близки к Кришнамурти, но в чем же достижение? Я не хочу слушать о том, что традиция - это плохо, обусловленность - это плохо, и должна быть отброшена, — я знаю все это. Отложите это все в сторону и скажите мне: чего вы достигли?»

И этот старый человек, который после этого месяцев через шесть или семь умер, сказал мне: «В том, что касается достижений, я никогда не думал об этом и никто об этом меня не спрашивал».

Но я сказал: «Тогда какой же смысл? За традицию вы или против традиции, в любом случае вы привязаны к традиции. Когда же вы раскроете свои крылья и полетите? Кто-то сидит на дереве, потому что любит деревья; кто-то другой сидит на том же дереве, потому что ненавидит деревья, и он не оставит дерева, пока не уничтожит его. Один все время поливает дерево, другой все время ломает его, но оба привязаны, прикованы к дереву».