Рыцари плащаницы - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 59

• Предыдущая
• 59/79
• Следующая

– Благодарю тебя, господин! – облегченно сказал раненый, откидываясь на солому. – Мы не забудем твоего милосердия.

Оставив сарацин, Козма направился к своему главному больному. После своего чудесного исцеления Роджер встал на ноги и с той поры много времени проводил на стенах. Козма знал, где искать комтура. По узкой каменной лестнице он поднялся в надвратную башню. Роджер оказался здесь. Облокотившись на невысокий зубец, он смотрел в долину, где сейчас мирно паслись табуны. Заслышав шаги, он обернулся и сдержано поприветствовал лекаря.

– Холодно здесь! – заметил Козма, ежась от пронизывающего ветра. – Шел бы ты под крышу, рыцарь! Слаб еще после раны…

Роджер на мгновение задумался, затем кивнул. Вдвоем они перебрались на стену, прошли ею и по каменной лестнице, под которой утром прятался обидчик Иоакима, спустились во дворец. В комнате Роджер сразу подошел к жаровне и протянул над ней озябшие руки.

– Нельзя так долго стоять на холоде, – ворчливо сказал Козма. – Простудишься, лечи потом!

Рыцарь ничего не ответил. Подошел к скамье, снял теплый плащ, затем кафтан и рубаху. Козма размотал повязку из широкой полотняной ленты, несколько раз обернутой вокруг тела Роджера. Удивленно щелкнул языком. Повязка была сухой. Рану закрывала коричневая корочка, уже начавшая осыпаться; вокруг нее виднелась молодая розовая кожа. Козма вновь обернул обнаженный торс рыцаря полотном, хотя в повязке уже не было нужды.

– Завтра двинемся в путь, – сказал Роджер, одеваясь.

– Не рано? – засомневался Козма. – Тебе стоило окрепнуть.

– Как-то я скакал три дня с наконечником от стрелы в голове, – рыцарь тронул пальцем треугольный шрам на щеке. – Вытащить его на месте не смогли – застрял в кости, а до замка ордена, где были лекари, способные помочь, оказалось далеко. Доскакал…

– Ты был моложе.

– Я и сейчас крепок.

– Зачем спешить? Наконечника стрелы в теле нет.

– Я должен завершить, что задумал.

– Оно того стоит?

Роджер удивленно глянул на Козму.

– Ты сам знаешь…

Козма не ответил. С того дня, как он догадался накрыть рыцаря плащаницей и прочесть молитву, они ни разу не говорили о случившемся. Козма, наблюдая, как быстро стал поправляться Роджер, мысленно удивлялся чуду. Но молчал.

Роджер понял его по-своему.

– Прости, что не поблагодарил тебя. Я думал сделать это позже, по приезду в замок. Что хочешь?

– Ничего.

– Ты спас мне жизнь и ничего не хочешь в награду?

– Это не я тебя спас. Плащаница.

– Ты догадался накрыть меня ею. И прочесть молитву…

Козма удивился. Он думал, что Роджер пребывал в беспамятстве во время обряда.

– Почему ты сразу не велел это сделать? – спросил Козма.

– Я не мог… Это кощунство… Укрыться пеленами Господа нашего, означает сравняться с ним! Человек не смеет о таком мечтать, это тщеславие, продиктованное великой гордыней. Такой грех только сам Господь даровать может, обычный священник его не отпустит.

– Значит, согрешил я?

– Ты действовал по зову сердца, из милосердия, в том нет греха.

– Тогда и заслуги нет. Награждать не за что.

– Странный ты человек, – задумчиво сказал Роджер. – Будь ты монахом, давшим обет бедности в надежде обрести свою награду на небесах, я бы понял. Но ты не приносил клятвы Господу. Но он почему-то избрал тебя в помощь мне.

– Ты уверен?

– Как ты можешь сомневаться после того, что произошло?

– О другом думаю, – не сразу ответил Козма. – Ты везешь плащаницу из Иерусалима. Наш путь залит кровью. Сначала мы убили Селима с его воинами. Затем зарезали ночью полсотни сарацин Юсуфа. Наконец, бойня в Масличном ущелье: погибли полторы сотни людей – сарацин и христиан. Я уже молчу о том, что твой племянник Ги стал калекой… И все для того, чтобы переместить кусок ткани с ликом Христа из одного города в другой. Не велика ли цена?

– В Леванте ежедневно льется кровь! – недовольно сказал Роджер. – Гибнут тысячи! За власть, золото, воинскую славу… И не только в Леванте. Тысячи рыцарей в Провансе, Аквитании, Франции, Германии убивают друг друга в междоусобных стычках. Разве можно сравнить это с тем, что исполняем мы?

– Что изменилось, останься плащаница в Иерусалиме?

– Сарацины нашли бы ее и уничтожили. Рано или поздно. Они всегда поступают так христианскими реликвиями.

– Это подорвало бы веру? Сомневаюсь.

– Ты кощунствуешь! – возмутился Роджер. – Христианин о таком не может помыслить! Реликвии зажигают сердца огнем!

– Христос говорил: блаженны не видевшие меня и уверовавшие. Истинному христианину не обязательно узреть плащаницу, чтобы проникнуться духом Писания. Тысячи христиан никогда не были у Гроба Господня, не видели Святой Животворящий Крест, другие великие реликвии. Тем не менее, они верят в Бога. Зачастую куда истовей, чем те, кто имел возможность видеть и осязать.

– Плащаница подвигнет тысячи рыцарей приехать в Левант и вернуть его христианскому миру!

– Опять кровь, тысячи убитых, раненых, искалеченных?

– Ты знаешь другой способ вернуть Левант?

– А зачем возвращать?

Роджер недоуменно смотрел на Козму.

– Обязательно завоевывать Иерусалим, чтобы иметь возможность поклониться Гробу Господнему? Тысячи христиан жили в Святом городе до того, как сюда пришли рыцари из Европы. Никто не мешал им молиться Христу. Думаю, не составило б труда договориться с сарацинами, чтобы они беспрепятственно пропускали паломников в Иерусалим. Умный султан, а у сарацин сейчас такой, только обрадуется: с каждого пилигрима можно взимать плату. Это хороший доход, поэтому сарацинский правитель постарается обеспечить паломникам безопасный путь.

– Хочешь, чтоб сарацины наживались на нас?

– Война стоит дороже. Сколько золота было потрачено на крестовые походы? Сколько людей убиты, умерли от болезней, голода и жажды? Все для того, чтобы не сарацины с нас, а мы с сарацин брали деньги за проезд по этой земле?

– Не понимаю тебя, – сокрушенно сказал Роджер. – Ты храбро сражался со мной плечом к плечу, разя врагов без жалости. Я благодарил Господа, что он послал мне тебя! Вдруг ты заговорил, как монах, давший обет не брать в руки оружия.

– В замке у меня было много времени. Я вспоминал и думал. И пришел в смятение оттого, что совершил. Когда ты спрашивал меня в Иерусалиме, скольких людей я убил, я ответил: двоих. Сейчас говорю: их много! Больше десятка…

– Ты убивал их, защищаясь.

– Это слабое утешение. В Писании сказано: не убий!

– Не убий из прихоти, алчности, во гневе и обуянный гордыней. Такой грех осуждает Христос. Защищая себя, свою семью, друзей и страну, убивать можно. И нужно. Нам не утвердить веру в Господа, если откажемся от войны.

– Ты не прав, комтур!

Роджер вопросительно посмотрел на Козму.

– Ты помнишь, как утвердилось христианство в Римской империи?

– Я рыцарь-монах! – недовольно сказал Роджер. – Мое дело – война. Читать сочинения древних историков недосуг. Знаю, что язычники-императоры преследовали первых христиан, подвергая их жестоким казням. Это были первые мученики за веру, святые, чьим мощам мы поклоняемся и ныне.

– Гонения продолжались три века. Христиан убивали, мучили, продавали в рабство, а они не восставали, не брали в руки оружие. Молились за своих врагов, прося Господа простить их: ибо не ведают, что творят. Сначала над христианами смеялись, устраивали их казни для развлечения толпы. Но скоро толпа стала сочувствовать невинным людям. Христиан стали казнить в темницах. Но они все равно не отрекались. Язычники исходили злобой, затем стали уважать христиан за стойкость. Уважение родило любопытство, а затем желание понять… Через три века христиан в Римской империи стало больше, чем язычников, императоры, хоть и не желали того, вынуждены были принять крест. Ни разу за три века никто из христиан не поднял меч на обидчиков. "Мне отмщение, аз воздам", – сказал Иисус. Так и случилось. Империя, ради создания которой римляне пролили реки крови, распалась. Те, кто гордился своим величием, превратился в прах. А вера рабов, как ее поначалу презрительно называли императоры, овладела миром.

• Предыдущая
• 59/79
• Следующая