Рыцари плащаницы - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/79
• Следующая

– Наши знают, что мы живы?

– Там же Дуня…

– Ты ей по сотовому звонил?

– Ей не нужно, – хмыкнул Иоаким. – Вспомни, как она меня по роже хлещет. Ведьма! Что не предпринимал, чтоб не догадалась! Душ приму, щеткой с одежды волосы посторонние стряхну, прихожу весь чистенький – ни помады, ни духов на теле. А она с порога – по физиономии! За что? Ты, говорит, был с блондинкой: высокой, пухленькой, родинка у нее на левой ягодице… Черт бы вас побрал, колдунов! Как перед телекамерой…

– А не бегать по бабам пробовал?

– Даже обет давал… Но Дуня беременная, лицо пятнах и живот до колен… Я ее, конечно, люблю… Но тут компашка на работе, эта блондинка задком покрутила… Я живой…

– Ульянка маленькая…

– Говорил: не буди отцовство! До сих пор привыкнуть не могу… Крохотное, розовое, орет… Меня к ней не допускают. Маман растопырилась над колыбелью, так что непонятно, кто на самом деле родил: она или Дуня. Дождалась внучки! Папаша рядом. Он даже пить бросил: мать сказала, что не допустит к Ульянке нетрезвого! Я там – третий сбоку. Выжили папочку!

– Ты и рад!

– Брось, Кузя! – сердито сказал Иоаким, поднимаясь. – Все будет путем. Доберемся до замка Роджера, потом до порта. Расспросим моряков, где такой маяк имеется, заплатим – нас и довезут к пещерке. Ничего страшного! Зато дома такого не будет! – он повел рукой, показывая на воинов, разбиравших после обеды луки. – Это тебе не турниры с ряжеными рыцарями! Видел! Хлещут друг дружку тупыми мечами с усердием зависящим от количества выпитого пива! Здесь настоящее! И луки, и стрелы, и кровь, и смерть… Ни за какие деньги не купишь. Лови момент!

– Легко тебе жить! – вздохнул Козма, вставая…

После обеда Роджер, расспросив первую пятерку самых метких стрелков, назначил четверых из них десятниками и поручил им следить за исполнением правил стрельбы. То ли это, то ли еда с вином помогли, но спустя недолгое время еще с десяток воинов всадили свои стрелы в снопы без промаха. У остальных не ладилось. Вздохнув, Роджер велел считать пять попаданий из десяти. С этим справились почти все. Только двое безнадежно продолжали пускать стрелы мимо. По всему было видно, что одежда и кони им не светят. Закончившие испытание воины, переодевшись, восседали на траве и скалили зубы, посмеиваясь над товарищами. Мучения неудачников прекратил Роджер, велев им сдать луки. Вмешался Иоаким. Подойдя к одному из мазил, высокому и широкоплечему, он велел ему раскинуть руки в стороны, приложил свои, измеряя длину, затем спросил неудачника как его звать. Тот радостно ответил:

– Бруно!

– Беру себе! – сказал Иоаким Роджеру. – Парень умеет и копьем, и кистенем. Сгодится!

Роджер только плечами пожал.

Последний неудачник, юный, красивый, со жгуче-черными длинными волосами и большими карими глазами затравленно смотрел на товарищей и рыцарей.

– Он остается здесь? – спросил внимательно следивший за испытанием грек-бальи и кровожадно облизал губы.

– Этот охмурил твою дочку? – с любопытством спросил Иоаким.

Бальи не ответил, но по его лицу было видно, что Иоаким угадал.

– Господин! – упал на колени перед Роджером не прошедший испытания стрелок. – У нас с ней любовь. Я просил его, – он указал на бальи, – отдать Марию за меня, но он не хочет!

– Нашелся жених! – хмыкнул грек.

– Он молод, красив, здоров, – сказал Роджер. – Чем плох?

– Нищий! Даже одежды хорошей нет! К венцу не в чем идти!

– А если я дам ему коня и одежду? – спросил Роджер.

Бальи задумался. Было видно, что он колеблется.

– Это подарок жениху от меня!

Иоаким поднял рукав и снял с запястья золотой браслет.

Бальи согласно кивнул.

Брюнет кинулся целовать руки Роджеру и Иоакиму. Затем побежал наверх за конем и одеждой.

– Щедрая у тебя душа! – сказал Козма Иоакиму.

– Жаль стало парня, – ответил он. – Отодрали бы его здесь, как сидорову козу. За любовь бить нельзя! Пойдем!

Новообретенные оруженосцы, Гуго и Бруно, послушно двинулись следом за друзьями. У порога небольшого домика, сложенного из грубо отесанных каменных блоков, Козма с Иоакимом оставили их держать лошадей, а сами вошли внутрь.

…Ги спал, вытянувшись на застеленном домашним покрывалом ложе. Козма омыл руки в чаше, поднесенной Стеллой (в селении она вновь переоделась в женское платье), вытер их тряпицей, подошел и потрогал лоб юноши. От прикосновения холодной ладони, Ги пробудился и попытался сесть. Козма легко придавил его обратно к постели.

– Жар есть, но небольшой, – удовлетворенно сказал Козма. – Сейчас посмотрим руку.

Он размотал повязку на культе, осмотрел рану. Удовлетворенно кивнул. Стелла поднесла ему другую чашу, с уксусом, Козма смочил в нем тряпицу и обтер обрубок. Затем забинтовал его снова.

– Он сегодня оправлялся? – спросил Стеллу.

Та кивнула.

– А где горшок?

– Вынесла.

– Зря. Как там было? Не жидко?

– Как обычно.

– Пахло как?

– Тоже как обычно.

– Это хорошо, – довольно заключил Козма и подмигнул Ги: – Через неделю-другую заживет совсем, будешь здоров!

Ги не ответил. Закрыл глаза.

– Что это он? – спросил Иоаким у Стеллы.

– Переживает, что без руки остался.

– Пусть скажет спасибо, что жив, – хмыкнул Козма. – Лечишь их, понимаешь, стараешься, а они…

– Зачем жить такому? – дрогнувшим голосом отозвался Ги.

– Очень даже есть зачем, – наставительно сказал Козма. – Правая рука у тебя осталась, можно писать, креститься, можно чару поднять и женщину приласкать, – он подмигнул Стелле, та покраснела и отвернулась. – Что еще человеку для счастья надо?

– Я воин!

– В земле англов был один флотоводец по имени Нельсон, – сказал Козма. – В морском сражении он потерял руку и глаз. Но продолжал водить корабли. Однажды он направил свои суда против врага, у которого кораблей было много больше. Нельсон выиграл это сражение, хотя в битве погиб. Англы поставили в память о нем большую колонну посреди площади, он самый знаменитый флотоводец этой земли. А ведь тоже мог сказать, что жить ему незачем… Голова воину дана не только для того, чтобы шлем носить. Орудовать мечом да копьем могут многие, а вот думать… У тебя, Ги, сейчас есть такая возможность!

Козма встал и пошел к выходу. Иоаким и Стелла направились следом.

– Правда, что господин оставляет нас здесь? – спросила Стелла, заглядывая Козме в глаза.

– Куда ж его везти такого! – ответил вместо него Иоаким, указывая на дом.

– Вдруг сарацины?

– Сарацинам не нужен раб без руки, – пожал плечами Козма. – Не тронут. Ги поправится и догонит нас.

– А я? – сердито сказала Стелла.

– Кто знает, что ты убивала сарацин? Обычная девушка в селении. Вокруг такие же греки.

– Я лонгобардка по отцу и армянка по матери! Я хочу с вами!

– Нехорошо девушке с мужчинами, – терпеливо стал объяснять Козма. – Нас теперь много, люд пришлый, от послушания отвык, всякое может выйти. Здесь они себя показали дурно… Да и за Ги следует присмотреть.

– Есть кому за ним смотреть! – крикнула Стелла и, всхлипнув, убежала в дом.

– Это ты уговорил Роджера оставить ее здесь? – спросил Иоаким, когда они садились в седло.

– Так лучше, – хмуро ответил Козма.

– Кто знает наперед, как лучше, – сказал Иоаким. – Не останется здесь Стелла. Или плохо знаю женщин!

Он тронул бока коня каблуками и поскакал по узкой улице, с гиканьем махая плетью над головой.

• Предыдущая
• 28/79
• Следующая