Знать как знать. Практическая философия суфийской традиции. - Шах Идрис - Страница 73

• Предыдущая
• 73/73

Интервьюируемый опаздывал, и журналисты начали обсуждать его в неформальной беседе.

Это предоставило суфию шанс. Взяв слово, но не представившись, он обрушился на магната. С нарастающей яростью он стал критиковать прошлое, личные качества, связи, весь отвратительный облик дельца. Я был единственным среди присутствующих, кто знал, кем является этот странный оратор.

Он говорил все более безапелляционно и все больше распаляясь, а настроение журналистов менялось прямо на глазах. Прошло совсем немного времени, и они начали возражать обвинителю — правые и левые принялись наперебой указывать на преувеличения в его обличительной речи, пока не начали буквально состязаться друг с другом в произнесении хвалебных речей о своей жертве.

Когда же наконец явился сам бизнесмен, все вопросы к нему носили вполне благожелательный характер. Вышедшие затем статьи отличались сдержанностью и в основном призывали не спешить с суждениями.

Я попросил двух психиатров прокомментировать изменение в поведении журналистов. Первый сказал, что «такие поведенческие образы типичны, когда люди намечают себе жертву и вдруг обнаруживают, что «кровь» уже пролилась». В этом случае суфий взял здесь на себя роль псевдообвинителя. Он выпустил пар из ситуации».

Второй ментальный эксперт полагал, и все еще полагает, что, наблюдая, как кто-то взял на себя роль, на которую они сами претендовали, и разыграл ее у них на глазах, журналисты подсознательно увидели неприглядность своих намерений.

Ну а что по этому поводу думал сам суфий?

«Люди жаждут возбуждения, а не правды. Но им непросто признаться себе: "Я хочу возбуждения", они и в самом деле не подозревают, что таково их состояние. Поэтому они нацеливают свое желание на наиболее вероятный источник возбуждения. Тогда в этой роли был бизнесмен, а его предполагаемые проступки только служили предлогом. Разыгранный мною спектакль обеспечил присутствующих возбуждением. После «просмотра» они благожелательнее отнеслись к тому человеку, потому что "израсходовали всю свою желчь" и пребывали в более ясном состоянии ума».

Я спросил суфия, как он с помощью всего этого послужил, если вообще собирался, интересам истины, журналистики, коммерции и так далее…

Он ответил: «Если чему-либо из перечисленного и можно послужить, то только после удовлетворения основных желаний — возбуждения и тому подобного. Нет оснований предполагать, что бизнесмен или пресса отдали бы предпочтение насущному, в то время как ни та, ни другая сторона даже не представляла себе, что имеет дело с совершенно иным фактором. В самом деле, все это до такой степени рационализировано^[17], что люди верят и не устают повторять, будто человек готов исследовать какой-либо предмет лишь в том случае, если загорается идеей или исполняет свой долг. Мы все еще не достигли стадии, на которой можно понять: сама функция раскрытия и публикации фактов стоит гораздо более высоко, чем концепции долга или возбуждения».

• Предыдущая
• 73/73