Любовные чары - Арсеньева Елена - Страница 13

• Предыдущая
• 13/62
• Следующая

– Ну, миледи, прошу прощения, вы уж скажете… Кринолин! Да последний кринолин, думается мне, попал на гильотину вместе с ее французским величеством Марией-Антуанеттой! Разве вы не заметили, что ни кринолинов, ни фижм теперь не носят?

Глаза дамы так сверкнули, что мисс Грейс, модистка, прикусила язычок. Все-таки ей платят не за то, чтобы она подкалывала своих клиенток, даже если они являются к ней поздним вечером, одетые в неописуемое тряпье. Ну, предположим, все было так, как говорит кузен дамы: в Кале перед самым отправлением пакетбота на них напали французские разбойники и украли весь багаж, обчистив путешественницу буквально до нитки. И времени хватило лишь на то, чтобы купить у первой попавшейся простолюдинки самую убогую одежду и белье. Но ведь и правда, кринолины, пудреные парики, туфли на высоких каблуках, шнурованные корсажи вышли из моды уже сто лет… в смысле, лет пять, не меньше! И шляпы, на полях которых можно разместить цветочную или фруктовую лавку, тоже!

Похоже, у дамы украли не только белье и платье, но и половину памяти. А лучше бы взяли хоть часть ее строптивости! У мисс Грейс то и дело возникало ощущение, будто леди едва сдерживается, чтобы не влепить ей пощечину.

Модистка бросила взгляд на сопровождающего даму кузена и мечтательно прищурилась. Улыбка милорда способна околдовать кого угодно, и он прекрасно знает о собственной неотразимости. Как печально, что такой обходительный джентльмен в родстве с истинной дикаркой! Мисс Грейс не проведешь: никакая она ему не кузина, а обычная вульгарная содержанка. И чем она его привлекла? Сложена, конечно, премило, хотя и не очень грациозна. Ну а ее манеры… Да господь с ней, можно и потерпеть: ведь заплачено по-королевски!

И, воздев на лицо улыбку, модистка вновь принялась рассказывать о том, что юбки верхние шьют с подборами, а нижние из кисеи, и непременно нужно накупить кашемировых ост-индских шалей. Она сейчас же пошлет за ними, чтобы можно было выбрать дюжину подходящих по цвету…

Марина слушала ее почти с отчаянием. Конечно, ей нужны были и новое красивое платье, и шаль. Но зачем так много?! Она всегда мечтала о роскошных нарядах, но сейчас, когда мечта воплощалась в явь, вдруг растерялась. Зачем Десмонд Маккол, с которым ее обвенчал запуганный капитан, тратит время и деньги на ее туалеты? Хотя деньги-то он может себе позволить тратить, ведь она принадлежит ему со всем своим состоянием!

Марина не сомневалась, что они отправятся в обратный путь через пролив на первом же судне, а потом помчатся в Россию, чтобы «лорд» мог завладеть бахметевским наследством. Однако еще на пакетботе, после ужасного бракосочетания, Маккол сообщил, что они незамедлительно отправятся в его замок, поскольку его ждут неотложные дела. А затем сухо произнес:

– Вы мне не верите, а потому вам не понять, почему я поступил именно так. Честь диктует свои законы… Для вас они, кажется, пустой звук, однако теперь вы – честная женщина. Более того, по законам божеским и человеческим вы принадлежите мне, и я имею на вас все права. И тем не менее сейчас я не приказываю, а прошу вас. Готовы ли вы выслушать мою просьбу?

Опять-таки – что ей оставалось делать? Она же была связана, и пистолеты «лорд» не убрал. Прохрипела – «да» и услышала вот что.

– Титул свой я получил совсем недавно: унаследовал после смерти старшего брата. Правильнее сказать, трагической гибели. Срок траура уже кончился, однако родственники мои, знакомые, соседи, прислуга, арендаторы – все еще подавлены случившимся. И мое появление будет нарушением приличий, кощунством. Дело даже и не в том: я должен найти убийцу брата, и любой скандал может стать мне помехой. Поэтому предлагаю: наш вынужденный брак остается тайным. Вы приедете в Маккол-кастл под своим именем, и я представлю мисс Марион Бахметефф как свою кузину.

– Ну, если вы каждому будете тыкать в висок пистолетом, тогда люди и поверят, – хмыкнула Марина. – Чушь какая! Вы – англичанин, я – русская…

– Вовсе не чушь, – перебил «лорд», убирая пистолет. – Я наполовину русский, моя покойная матушка была вашей соотечественницей. Я пытался объяснить вам, что возвращаюсь из поездки, связанной с русским наследством, а вы и слушать не стали. Но речь о другом. Итак, я представлю вас племянницей матушки, скажу, что пригласил вас погостить в обмен на гостеприимство, оказанное мне. Возможно, кому-то совместное путешествие кузенов покажется не вполне приличным, однако… однако это лучше, чем то, что произошло в действительности.

У Марины дыхание сперло от ужасного воспоминания. Ишь, задумался о приличиях! Да никогда в жизни она не станет ему потворствовать! Он же насильник, разбойник! Пусть не ждет от нее…

– Погодите, еще не все! – торопливо сказал Маккол, понявший по вспышке ее глаз, какой ответ его ожидает. – Итак, вы будете жить в замке, и спустя некоторое время я стану проявлять к вам романтический интерес. Конечно, сейчас вы ненавидите меня, но кто знает, может быть… через некоторое время мы обвенчаемся по всем правилам, и, хотя перед богом мы уже муж и жена, станем таковыми и перед людьми. Но если ваша ненависть окажется сильнее разума и обстоятельств, мы… мы расстанемся. Причем вы сможете потребовать от меня всего, чего пожелаете, в возмещение причиненного вам ущерба. Я все исполню. И даже если вы пожелаете, чтобы я застрелился на ваших глазах… Нет, не сейчас! – торопливо прибавил он, увидав, какой надеждой расцвело вдруг ее лицо. – Но потом, скажем, через полгода, когда найду и покараю убийцу Алистера, я уплачу вам любой штраф, какой вы захотите. Нечего и говорить, что я не прикоснусь к вам, а буду вести себя как почтительный родственник.

Тут он запнулся, и Марина готова была поклясться, что он с трудом удержался, чтобы не сказать: «Разве что вы меня сами попросите». И его счастье, что не сказал!

– Сегодня тридцать первое января, – продолжил Маккол, – значит, тридцать первого июля я или женюсь на вас по вашей воле, или по вашей воле умру. Ну, вы согласны?

– Да! – в восторге вскричала она. – О, да!

Жаль, капитан Вильямс ее не слышал…

Куда проще соглашаться, чем спорить. Вот так всегда бывает в жизни: пойдешь на одну уступку, а она оказывается лишь первым звеном в нескончаемой цепочке других.

Едва увидев берег Дувра, покрытый снегом, она почувствовала интерес к неведомой земле, ощутила нетерпение: хотелось поскорее сойти на берег… чтобы через полгода наконец получить награду за все страдания, которые она перенесла по милости Маккола, этого лгуна, этого…

Усилием воли она усмирила гнев, вновь вскипающий в крови. Что проку злиться? К тому же если он и лгун, то не во всем: вот ведь и впрямь стоит близ пристани карета, от нее идет высокий человек в плаще, подает руку Макколу, помогая сойти на берег, кланяется, бормоча:

– Милорд, я счастлив видеть вас, позвольте…

«О боже, значит, он и в самом деле лорд?!» – изумилась Марина.

– Полно, Сименс, – перебил его Десмонд. – Я знаю все, что вы можете мне сказать. Лучше помогите леди. Мисс Бахметефф, рекомендую: Сименс, камердинер моего отца, затем брата, затем… очевидно, мой.

– Я служу только милордам.

На бритом, устрашающе брудастом лице высокого, статного, весьма почтенного и невозмутимого господина не отразилось ничего, хотя он наверняка отметил вопиющее убожество одеяния Марины. Десмонд через совершенно подавленного капитана купил у какой-то пассажирки старый-престарый плащ – именно тогда в первый раз пошла в ход байка о французских разбойниках.

– Мисс Бахметефф – моя кузина, племянница покойной матушки. Она поживет у нас некоторое время, – сообщил Десмонд, и Сименс покорно поклонился Марине.

Может быть, у него и были какие-то вопросы, однако он не посмел их задать. Правда, при упоминании леди Маккол его лицо слегка смягчилось, и Марина подумала, что выдуманное родство может сослужить ей неплохую службу. А вот интересно, какую гримасу скорчил бы невозмутимый лакей, узнай он истинный титул «кузины»?

• Предыдущая
• 13/62
• Следующая