На дальних мирах (сборник) - Сильверберг Роберт - Страница 63
- Предыдущая
- 63/114
- Следующая
Шимпанзе тоже что-то подозревали.
Некоторые из них, такие, как Лео и Рамона, — это уже пятое поколение, владеющее языком жестов. Селекция, направленная на развитие интеллекта, сделала свое дело, и они довольно хорошо разбираются в тонкостях и нюансах человеческого поведения. "Почти как люди", — часто говорят посетители заповедника. Нам это сравнение не особенно нравится, потому что самое важное здесь как раз то, что шимпанзе совсем не люди, что они особый вид разумных существ. Но я понимаю, что имеют в виду посетители. Самые сообразительные из наших питомцев сразу же заметили что-то неладное и принялись обсуждать Венделманса. "Большой человек — гнилой банан", — сказала Рамона, обращаясь к Мимси, когда я был неподалеку. "Он становится пустой", — сказал Лео уже мне, увидев бредущего мимо Венделманса. Метафоры, которыми они пользуются, никогда не перестают меня удивлять. Гонцо спросил Венделманса напрямик: "Ты скоро уходишь?"
"Уходить" вовсе не означает у шимпанзе «умирать». В представлении наших питомцев люди вообще не умирают. Вот шимпанзе — другое дело. А люди уходят. Такое представление сложилось с самого начала. Никто этого специально не оговаривал, но подобные правила игры обычно устанавливаются сами собой. Первым из научной группы погиб в автомобильной катастрофе Роджер Никсон. Это случилось в самом начале эксперимента, задолго до того, как я подключился к работе, и, очевидно, никто просто не захотел волновать или запутывать шимпанзе объяснениями. Позже, когда я проработал тут два или три года, из-за аварии на горном подъемнике погиб Тим Липпингер, и снова нам показалось проще не углубляться в детали. А когда четыре года назад разбился на вертолете Уилл Бехстейн, такая политика стала уже правилом: мы специально делали вид, что относимся к его исчезновению из группы так, словно он не умер, а ушел от нас, например, на заслуженный отдых. Шимпанзе, конечно же, знают, что такое смерть. И, как свидетельствует вопрос Гонцо, даже могут связать это понятие с понятием «уходить». Но если это так, они наверняка видят кончину человека как нечто совершенно отличное от смерти шимпанзе. Как переход в какое-то иное состояние, вознесение на огненной колеснице. Йост полагает, что у них вообще нет представления о человеческой смерти, а потому они считают нас бессмертными, то есть богами.
Венделманс больше не притворяется здоровым. Лейкемия заметно обострилась, и он тает буквально на глазах. Поначалу он еще пытался сделать вид, будто ничего страшного не происходит, но потом все-таки признал неизбежное, хотя этот шаг сделал его мрачным и озлобленным. Прошло всего четыре недели с того момента, как болезнь проявила себя впервые, но через какое-то время ему придется лечь в больницу.
Он хочет рассказать шимпанзе, что скоро умрет.
— Но они не знают, что люди могут умирать, — сказал Йост.
— Тогда пора им узнать, — огрызнулся Венделманс. — Зачем добавлять в эту кучу мифологического дерьма? Зачем мы позволяем им думать о нас как о богах? Надо сказать им, что я умру точно так же, как умер старый Эгберт, как умерли Садами и Мортимер.
— Но они умерли естественной смертью, — возразила Джейн Мортон.
— А я, по-твоему, умираю неестественной?
Она покраснела и заерзала.
— Я имею в виду, от старости. Их жизненные циклы безусловно и однозначно подошли к концу, они умерли, и все остальные шимпанзе поняли это. А ты… — Джейн запнулась.
— А я умираю чудовищной, жуткой смертью, едва дожив до середины отпущенного мне срока, — закончил Венделманс.
Фраза далась ему нелегко, однако усилием воли он все же справился с собой. Но тут расплакалась Джейн, и получилась довольно неприятная сцена. Положение спас Венделманс.
— Возможность узнать, — продолжил он, — как шимпанзе отреагируют на вынужденную переоценку представлений о человеке, будет иметь большое философское значение для нашего проекта. До сих пор мы избегали подобных осложнений, хотя уже были ситуации, когда мы могли помочь им понять природу человеческой смерти. И я предлагаю использовать меня в качестве примера, демонстрирующего, что и люди, и шимпанзе подчиняются одним и тем же естественным законам. Необходимо дать им понять, что мы вовсе не боги.
— И тем самым внушить им, — сказал Йост, — что существуют капризные и непредсказуемые боги, для которых мы значим не больше, чем для нас шимпанзе?
Венделманс пожал плечами.
— Им вовсе не обязательно знать обо всем этом. Но, на мой взгляд, давно пора понять, кто мы такие. Да и нам пора узнать, как много они уже понимают. Давайте воспользуемся моей смертью, чтобы прояснить этот вопрос. Они впервые находятся рядом с человеком, который умирает прямо у них на глазах. Во всех остальных случаях наши сотрудники погибали вне заповедника.
— Хэл, — спросил Берт Кристенсен, — ты им что-нибудь уже говорил о…
— Нет, — ответил Венделманс. — Конечно, нет. Ни слова. Но я вижу, что они обсуждают меня между собой. Они знают.
Споры затянулись до ночи. Нам необходимо было продумать все вопросы очень тщательно, потому что любые перемены в метафизических представлениях наших питомцев могли вызвать далеко идущие последствия. Шимпанзе жили в замкнутом окружении десятки лет, и созданная ими культура явилась продуктом тех представлений, которые мы сами сочли необходимым передать им. Разумеется, все это они пропустили через себя, через свое обезьянье естество, и добавили туда те наши представления о себе и о них, что мы передали им уже невольно. Любой понятийный материал радикального характера, который мы внушаем шимпанзе, должен быть тщательно взвешен, поскольку его воздействие необратимо и те, кто будет работать над проектом позже, не простят нам глупых ошибок и непродуманных экспериментов. Основная задача проекта состояла в наблюдении за сообществом разумных приматов на протяжении нескольких человеческих жизней и в изучении изменений их интеллекта по мере роста лингвистических способностей, поэтому мы постоянно должны были заботиться о том, чтобы они открывали для себя что-то новое. Но подбросив им нечто такое, с чем они по своим умственным способностям еще не в состоянии справиться, мы могли бы просто запороть эксперимент.
С другой стороны, Венделманс умирал сейчас, и нам представлялась драматическая возможность передать шимпанзе концепцию человеческой смерти. Времени, чтобы этой возможностью воспользоваться, оставалось от силы неделя или две, а другого такого случая пришлось бы ждать, возможно, годы.
— Что вас так беспокоит? — требовал ответа Венделманс.
— Ты боишься смерти, Хэл? — спросил Йост.
— Она злит меня, но я не боюсь умирать. Просто очень многое хотелось еще сделать, а я уже не успею… Почему ты спрашиваешь?
— Потому что, насколько мы знаем, шимпанзе считают смерть — их смерть — всего лишь частью большого жизненного цикла. Как тьму, сменяющую свет в конце дня. А вот смерть человека станет для них шокирующим откровением, и если они уловят хотя бы тень твоего страха или озлобления, кто знает, какой импульс это даст их образу мышления?
— Вот именно. Кто знает? Я предлагаю вам шанс узнать.
В итоге нам пришлось голосовать, и решение о том, что Хэл Венделманс может поделиться с шимпанзе новостью о своей близкой кончине, победило с очень небольшим преимуществом. Почти у всех у нас были свои сомнения. Но Венделманс явно решил умереть с пользой, со смыслом. Смотреть своей судьбе в лицо он мог, только отдав ее в дар эксперименту. И я думаю, большинство из нас проголосовало за идею Венделманса главным образом из сострадания.
Распорядок работ мы перекроили так, чтобы выделить Венделмансу побольше времени для общения с нашими подопечными. Нас было десять, их — пятьдесят. Каждый из нас занимался своей особой областью исследований — теорией чисел, синтаксическими нововведениями, метафизическими представлениями шимпанзе, семиотикой, использованием орудий труда и так далее — и все мы работали с отобранными для этих целей шимпанзе, разумеется, учитывая изменяющиеся внутриплеменные связи между отдельными особями. Однако в данном случае все согласились, что Венделманс должен предложить свои откровения нашим альфа-интеллектуалам — Лео, Рамоне, Гримски, Алисе и Атилле, для чего их необходимо было освободить на время от всех других мероприятий. Лео, например, в те дни занимался с Бет Ранкин обсуждением концепции циклической смены времен года. Но поскольку Лео играл в задуманном опыте ключевую роль, Бет более или менее добровольно передала отведенные ей на Лео часы в распоряжение Венделманса. Мы уже давно поняли, что любую важную новость нужно сообщать сначала альфам, а они в свою очередь передадут ее остальным. Смышленый шимпанзе знает о том, как обучать своих менее способных собратьев гораздо больше самого умного человека.
- Предыдущая
- 63/114
- Следующая
