Сестры - Бут Пат - Страница 23
- Предыдущая
- 23/129
- Следующая
– Но, разумеется, любовные сцены между отцом и дочерью рождены моим воображением. Это вымысел, если хотите. Фрейдисты называют это комплексом Электры, что соответствует мужскому эдипову комплексу.
– Это очень интересно, – солгал Мерф. Почти близко. Ну, еще попытка. – Сделаем перерыв, но потом снова вернемся, – сказал он, подперев голову рукой и повернувшись к камере, чтобы послать своим зрителям ободрительную волшебную улыбку, которая поддержала бы их во время рекламной паузы.
Когда красные огоньки в студии вспыхнули, означая перерыв, он повернулся к Джули.
– Над чем ты сейчас работаешь? Ведь это сложно – превзойти бестселлер «Грехи отцов».
Комплексы Электры и совершающие инцест отцы уже стали прошлым. Эти две звезды были подлинными профессионалами. Джули разменивалась на книги, Мерф склюнул время рекламы, и теперь было время техники заставить Америку забыть о предыдущем сюжете.
– Слушай, Мерф, книга, которую я пишу сейчас, поверь мне, будет первым гениальным произведением среди рыночной литературы. Обещаю тебе.
– Побереги это, Джули, прибереги для следующего сюжета.
– Ни в коем случае. Публике этого знать пока не надо, но я не возражаю, чтобы ты был в курсе.
– Ну-ну.
Джули на долю секунды продлила паузу.
– Продолжение «Унесенных ветром».
Он казался по-настоящему удивленным.
– Но как ты можешь? А права Маргарет Митчелл?
– Я связалась с ними через Макмиллана. Купила права на продолжение сюжета и использование тех же персонажей. Я собираюсь назвать это «Завтра будет новый день», Скарлетт возвращает Ретта. Что ты об этом думаешь?
– Думаю, что тебе следует рассказать мне об этом в следующем интервью.
– Не могу, Мерф. Контракты и все такое. Адвокаты говорят, что пока мне все следует держать в тайне. Только представь, что начнется, если за это уцепятся студии. Они разорвут оригинал в клочья.
– Ну, все же это прекрасная затея, Джули. Они с тебя что-нибудь содрали?
– Три с половиной процента.
– Ух ты! С одной книги ты не расплатишься, Джули.
– Доходы от издания в твердой обложке должны все окупить с лихвой. По крайней мере, так сказал Морт.
– Морт знает. – Суперагент Морт Дженклоу (Даниэла Стил, Юдит Кранц, Барбара Тэйлор Брэдфорд) в самом деле знал .
– Ты уже начала писать?
– Давно. Ты включишь меня в турне?
– Нет ничего невозможного. Поговори с правлением, скажи им, что я сказал «да». Ну ладно, за работу.
После того как Джули наполнила мир «Грехами отцов», тем самым продав еще сотню тысяч экземпляров, с темой Джеймса Бонда на экране возник Роджер Мур, выглядящий уместно взволнованным, традиционно суровым и совершенно лишенным вычурности. Он говорил о Бонде, и о Тимоти Далтоне, и о разочарованных Бондах, о том, был или не был он Бондом, что он думает о Бонде, и о том, как ощущаешь себя в амплуа Бонда. Обнаружилось, что быть Бондом весьма приятно, потому что это значило быть несметно богатым и делать все то, что ему так нравилось делать, то есть выращивать на собственных виноградниках виноград, попивать восхитительный кальвадос и проводить много-много времени с горячо любимой семьей.
Потом, удобно устроившись на полумесяце софы, к нему присоединился Майк Кейн, увлекательно толковавший о разнице между англичанами и американцами, о том, как ему никогда не удавалось сколотить столько денег, чтобы не испытывать временных финансовых затруднений, и о том, как славный парнишка-кокни достиг тех жизненных высот, на которых его привыкли наблюдать.
Мерф спросил, не хотел бы Майк стать Бондом, и вокруг этого возникло маленькое затруднение. Потом Майк упомянул, что вот у Джули отец был замечательным актером, но это было еще тогда, когда дела не приняли такой скверный оборот.
– Разумеется, папа был настоящим актером.
Зрители захотели прояснить этот крик души, потому что терпеть не могли путаницы.
Роджер Мур стойко выдержал критику.
– Да, это точно.
Но Майк Кейн, претендовавший, в отличие от своего друга, на лавры артиста, не смог устоять.
– Ты так говоришь, Джули, словно не знаешь, как ограничен мир шекспировского театра и как стараются играющие Шекспира актеры хоть немного расширить свои творческие горизонты. Они едут сюда, живут страдая, но снимаются хотя бы в нескольких кинолентах. – Это прозвучало красноречиво, но не милосердно.
– И посмотри, что с ними происходит, – вспылила Джули. – Ты только вспомни Бартона в «Изгоняющем дьявола-2» или Лоренса Оливье в ленте Гарольда Роббинса в роли автомобильного магната. – Каждое ее слово было наполнено презрением. – Нет, коварным папа никогда не был.
– Полегче, Джули. Ты англичанка, а здесь ты лишь пристраиваешь свои книги. – Роджер Мур не мог спустить этого.
Джули проглотила наживку.
– Но я не англичанка. Я гражданка Америки и являюсь ею уже четырнадцать лет. – Немногие знали об этом.
Яростная решимость кипела в голосе Джули. Господи, да если бы она только могла заставить отца совершить то, о чем говорил Майк Кейн. Если бы только она сумела вырвать его тогда из рук своей матери и из паршивых челюстей захудалого старого мира, чтобы дать ему возможность возродиться здесь. Что за радость была бы видеть его блистательного, прославленного под лучами восходящего над Беверли-Хиллз солнца.
– Я и не знал, что ты натурализована, Джули. Что же заставило тебя решиться на этот шаг? – Мерф попытался разрядить тикающую мину. Он не был Донахью и не любил перекрестного огня.
Джули почувствовала теплые волны, осознав, что она, говоря метафорически, оказалась в центре событий. Не так уж плохо для сидящей на краешке софы писательницы, если двое других – признанные звезды кино.
Она подалась вперед и произнесла слова, идущие прямо от сердца в камеру:
– Я люблю Америку, потому что все происходит здесь. Потому что здесь люди не боятся надеяться, быть оптимистами и мечтать. Здесь нет места пессимизму, здесь не аплодируют цинизму, здесь не швыряют камнями в плывущие лодки. Америка – это страна, где любовь не считается наивностью, слезы – проявлением слабости, а желание изменить свое положение – ниспровержением основ. И я люблю эту страну, когда просыпаюсь, я люблю ее, когда ложусь спасть, и я люблю ее всегда.
- Предыдущая
- 23/129
- Следующая
