Золотой вепрь - Русанов Владислав Адольфович - Страница 13

Взгляд хозяина метнулся вправо-влево… Какие тут все пуганые! Их что, независимость уже довела?

Сидящий за столом у окна толстяк отложил ложку, поднялся:

– А что у вас за дело к фра Дуллио?

«Вот ты какой… – подумал Мастер. – Интересно, ты завербованный дель Гуэллой или ни сном, ни духом о его предательстве? Впрочем, откуда простому купцу знать в лицо главу аксамалианского тайного сыска? Его не каждый заседатель магистрата или Совета жрецов в лицо знает».

– Я из Аксамалы. Проездом… – начал сыщик излагать, придумывая на ходу повод, который позволил бы ему увлечь Дуллио прочь от любопытных глаз, поболтать о том, о сем.

– Что? – Щеки толстяка побелели, лоснящиеся от жаркого губы запрыгали. – Что случилось? Что с мальчиком?

«С каким еще мальчиком? Ах да! У тебя же в прошлом году сын родился. Поздний ребенок. Наследник. Наверняка любимчик. Неужели болеет сын?»

– Господин! Почему вы молчите? – Купец умоляюще сцепил пальцы перед грудью. – Пожалуйста! Прошу вас сказать всю правду…

Мастеру вдруг стало жалко этого обрюзгшего мужчину, уверенно заканчивающего пятый десяток. Может быть, он и ухватистый купец и готов продать душу Искусителю за лишний скудо, но только свою. За жизнь и здоровье сына он будет биться против сотни ледяных демонов, уйдет в плавание на дальний север, где девять месяцев в году океан затянут льдом, не побоится и дальнего юга, где морская вода, как утверждают немногие смельчаки, попытавшие счастья за Айшасой, кипит прямо за бортом судна.

– Успокойтесь, фра Дуллио. – Сыщик старался говорить ровно и убедительно. – Вашей семье ничего не угрожает. Но нам нужно поговорить наедине. Это скорее связано с вашим занятием. Я имею в виду торговлю.

– Наедине? – Владелец «Пламени заката» непонимающе вытаращил глаза.

– Ну да. Зачем же выносить сор на улицу? Не так ли?

Дуллио вытер жирные губы рукавом. Кивнул:

– Пойдемте, фра…

– Фра Иллам.

– Пойдемте наверх, фра Иллам. – Купец с сожалением оглянулся на остывающий обед. Вначале Мастер хотел предложить ему доесть или хотя бы захватить с собой кувшинчик вина, но вовремя одумался.

«Становишься мягкотелым. Перед тобой вольный или невольный, но сообщник государственного преступника. Ты еще обними его, поинтересуйся здоровьем… – выругал сыщик самого себя. И тут же ответил: – И обнимешь, если после этого он тебе всю подноготную о дель Гуэлле выложит. И поцелуешь еще. Троекратно, как император любил».

Хозяин гостиницы лично отвел гостей в комнату господина Дуллио. Поставил на стол каганец. Поклонился и ушел, плотно притворив дверь.

– Итак, фра Иллам? – Купец глянул исподлобья, все еще ожидая подвоха.

– Дело государственной важности! – решил сразу огорошить его Мастер. – Строжайшая секретность!

Дуллио отвел глаз и попятился. Догадывается? Или, как у большинства торговцев, рыльце в пушку – контрабанда, скрытие прибылей и тому подобное?

– Я хочу поговорить о вашем попутчике. Мужчина средних лет, благородной внешности, вы приняли его…

Толстяк хрюкнул и ринулся на сыщика, наклонив голову, словно бык. Попытался обхватить руками попрек туловища.

Ах, вот как?

Мастер с легкостью увернулся, хотя и не ожидал подобной прыти от собеседника, выглядевшего неповоротливым и мирным, как большинство тучных людей. Пнул под колено, толкнул в плечо, добавляя скорости, а когда торговец, чтобы не упасть, тяжело оперся руками о кровать, с удовольствием приложил промеж ног.

– Мать… – взвизгнул Дуллио, свалившись на пол.

Сыщик уселся на стол, невозмутимо наблюдая, как корчится купец. Ишь ты! В драку полез. Значит, понимает, что замарался дальше некуда. Ничего… Сейчас все расскажешь.

Толстяк наконец-то успокоился. Замер, настороженно поглядывая на контрразведчика из-под полуприкрытых век. Мастер медленно обнажил корд, попробовал пальцем остроту лезвия. Удовлетворенно хмыкнул:

– Ну что, фра Дуллио? Будем говорить или в молчанку играть?

Чуть слышное поскуливание показало, что слова и действия произвели должное впечатление.

– Смелее, почтеннейший, смелее. Облегчи душу.

Толстяк застонал и, помогая себе руками, сел:

– Я не виновен…

– Предположим. А в чем ты не виновен?

– Ни в чем, – с обескураживающей прямотой признался купец.

– Ну, так не бывает! – усмехнулся Мастер. – Уж поверь моему опыту работы в тайном сыске. В чем-то виноват каждый житель империи.

Дуллио попытался пересесть на кровать, но сыщик остановил его:

– Сиди, не двигайся!

Владелец «Пламени заката» послушно замер. Затравленно оглянулся. Потом понял, что помощи ждать неоткуда, и заговорил. Сбивчиво, путано и многословно.

Да, он вез человека, показавшего ему бляху с гравировкой. Рисунок инога.[23] Всем известно, что с контрразведкой лучше не шутить…

– Вот такую бляху? – Мастер выудил из-за пазухи свой знак.

– Такую, точно такую…

– Продолжай рассказывать.

Сыщик слушал и кивал. У Дуллио в самом деле водились грешки. Незаконная торговля айшасианскими благовониями, непристойными картинками, запрещенными в Аксамале. Тот человек, что представился… представился Мастером…

«Совсем обнаглел господин т’Исельн!»

…тот человек намекнул, что аксамалианский сыск может закрыть глаза на все делишки купца в обмен на плодотворное сотрудничество. Да! Это было давно. Еще пять лет тому назад…

«Давненько же дель Гуэлла родиной торгует!»

…с тех пор не трогал…

«Что-то я тебе не верю!»

Ах, да! Один раз, по его просьбе, Дуллио передавал письмо в Литию. Нет, нет, в Гоблану никогда! А вот теперь напомнил о себе. Появился под утро… Ну, после той ночи смуты…

«Кому смута, а кому попытка спасти страну и саму государственность».

Он сказал, что интересы империи требуют его присутствия на севере. Больше Дуллио ничего не знает.

Сыщик оскалился, подался вперед:

– А почему ты напал на меня? А? Если действуешь с интересах Сасандры!

– Я… Ну, я…

– Что ты?

– Я испугался…

– Мне очень хочется тебе поверить, но… – грустно проговорил Мастер.

– Я говорю правду! – взвизгнул купец. – Клянусь Триединым!

– Жрецы не учили тебя, что клясться грешно?

– Но я говорю правду!

– Возможно, но не всю. И тем самым ты становишься предателем и государственным преступником.

Дуллио затрясся, как в лихорадке.

– Ты знаешь, как в Сасандре поступают с государственными преступниками? – продолжал давить контрразведчик.

Только бегающие глазки показали, что его слова услышаны.

– Знаешь… Но я могу закрыть глаза на твои проступки. Могу. Слышишь? Но и ты должен мне помочь.

– Что? – сдавленным голосом «квакнул» Дуллио.

– Куда направился тот человек, что называл себя Мастером?

– Он не говорил…

– Охотно верю. Но ты же тертый калач, Дуллио! Неужели ты не поинтересовался? Не проследил? Так, на всякий случай. Из самого невинного любопытства. – Сыщик не сомневался, что торговец гораздо больше замаран в шпионаже, чем пытается показать. Ну и пусть. Некогда сейчас с ним возиться.

Купец кивнул. Сдался, сломался.

– Он купил двух коней – верхового и заводного – и отправился на запад.

– В Дорландию?

– Не знаю…

– Ладно. Верю. Дорог здесь не так много.

Мастер спрыгнул со стола, сунул клинок в ножны:

– Живи, фра Дуллио. Живи пока. Но будь тише воды, ниже травы. Понял?

Толстяк закивал с яростным ожесточением, щеки его затряслись подобно студню.

Брезгливо сморщившись, сыщик вышел из комнаты.

Рассвет следующего день застал Мастера в дороге. Крепкий караковый жеребец нес его на запад. Ясени махали вслед одинокому всаднику желтеющей листвой. Воздух пах сырой корой и едва ощутимо – дымком.

Чудесная пора – осень. Время сбора урожая. Время отдавать долги.

Капитан т’Вергел дель Таррано с плохо скрываемой ненавистью уставился на бритоголового наемника.