Дело наемной брюнетки - Гарднер Эрл Стенли - Страница 34

• Предыдущая
• 34/42
• Следующая

– И что она сделала?

– Там стояли в одном ряду три мусорных бачка. Она подняла крышку среднего, постояла там минуту, очевидно, бросила туда что-то, потом опустила крышку и вернулась в холл отеля.

– Это было около двадцати минут третьего?

– Да, сэр.

– Прошу защиту начинать перекрестный допрос, – бросил Гуллинг.

– Вам было поручено наблюдение за обвиняемой Аделой Винтерс? – начал Мейсон.

– Да, сэр.

– И вы следили за ней еще некоторое время до того, как увидели ее в отеле?

– Да.

– Как третьего, так и второго сентября.

– Да, сэр.

– Она отправилась в отель «Лоренцо» непосредственно после того, как вышла из «Сиглет Мэнор»?

– Да, конечно.

– Она вышла из «Сиглет Мэнор» сразу же после двух? – спросил Мейсон.

– Да. Она вышла из дома в два часа одиннадцать минут, если вы хотите знать точное время.

– Вы действительно видели, что она что-то бросила в мусорный бачок?

– Нет, господин адвокат. Я очень старался сказать только то, что я действительно видел. Я следил за ней, но не хотел, чтобы меня заметили, поэтому держался на некотором расстоянии. Когда она повернулась ко мне спиной и подняла крышку мусорного бачка, мне не было видно, что она делает руками. Потом, похоже, она что-то бросила в середину бака. Как только она стала поворачиваться, я спрятался за угол и вернулся в холл.

– И она тоже вернулась в холл?

– Да, сэр.

– И там вы продолжали держать ее под наблюдением. До какого часа приблизительно?

– Она не осталась в холле отеля. Обе женщины находились там только минуту. Одна из них звонила по телефону. Потом они вышли и направились по магазинам.

– У меня такое впечатление, ваша честь, что это все очень далеко от существа дела, – сказал Гуллинг.

– Я тоже так считаю, – решил судья Линдейл. – Это может быть очень полезно для защитника, но это не тот метод, при помощи которого следует ставить вопросы свидетелю обвинения.

– Мне очень неприятно, ваша честь, – сказал Мейсон. – Я не буду задавать больше вопросов свидетелю.

– Все вопросы, относящиеся к проблемам, затронутым непосредственно в допросе, полностью разрешены, – напомнил судья Линдейл.

– Благодарю, ваша честь. Мне кажется, что я затронул именно эти проблемы, и мне не хотелось бы производить впечатление, будто я использую просьбу высокого суда.

– Обвинитель будет задавать вопросы свидетелю?

– Да, – ответил Гуллинг. – Мистер Фолсом, вас спросили, видели ли вы, как обвиняемая бросила что-то в мусорный бак. Я хочу задать вам только один вопрос. Если бы она что-то бросала внутрь, то вы бы заметили, что это было?

– Нет. Я пытался уже объяснить. С того места, откуда я наблюдал, мне не было видно, что делала ее правая рука. Ее левой руки я не видел вовсе. Но я увидел, как обвиняемая наклонилась над мусорным баком и ее левая рука подняла крышку. Потом я увидел, как она снова закрыла мусорный бак.

– Это все, – сказал Гуллинг.

– Одну минутку, – сказал Мейсон. – В свете этих объяснений у меня есть еще несколько вопросов к свидетелю. Мистер Фолсом, это значит, что вы не могли наблюдать в тот момент за руками обвиняемой?

– Я повторял это многократно.

– Я хотел бы выяснить это до конца. Но вы видели, что ее левая рука поднялась в тот момент, когда она поднимала крышку?

– Да, сэр.

– Из этого вы сделали вывод, что она держала ручку крышки левой рукой?

– Естественно.

– А вы видели движение ее правого плеча?

– Я уже объяснял, что тело заслоняло то, что делала правая рука.

– Я имею в виду не руку, а только плечо. Вы видели движение ее правого плеча?

– Нет.

– А движение локтя?

– Нет, но прошу минутку подождать. Я не уверен полностью, но когда я еще раз об этом подумал, то мне кажется, что я видел легкое движение локтя и плеча. Такое движение, как будто она бросила что-то в бак.

– Вы передавали рапорт в «Калифорнийское следственное агентство»?

– Да, сэр.

– И у вас была инструкция передавать результаты наблюдения каждые полчаса?

– Да, если мы находились поблизости от телефона и могли позвонить без труда.

– Сколько людей наблюдало за обвиняемыми?

– Двое.

– Вы следили за Аделой Винтерс, а ваш напарник – за Евой Мартелл?

– Да, сэр.

– Когда вы увидели, что сделала обвиняемая Адела Винтерс, – продолжал спрашивать Мейсон, – в какое-то время после этого вы позвонили руководству?

– Да, это так.

– А в своем рапорте вы упомянули, что она подняла крышку и заглянула в мусорный бак?

– Да, мне кажется, что именно так я и сообщил.

– Как вы думаете, заглядывая в бак, она бы подняла правое плечо или правый локоть?

– Наверное, нет.

– А когда вы отчитывались, вам не пришло в голову, что она что-то бросила в бак?

– Нет.

– Это значит, что в то время вы думали, что она только заглянула туда?

– Да, сэр.

– И это вы передали в свое агентство?

– Да.

– Я предполагаю, что тогда ее действия были более свежи в ваших воспоминаниях?

– У меня нет такого впечатления. Мне кажется, что сейчас я вспоминаю это происшествие так же хорошо, как и тогда, когда звонил в агентство.

– Но первым вашим впечатлением было то, что она только заглянула в бачок?

– Да.

– В то время, когда вы звонили по телефону, это впечатление было совершенно свежим в вашей памяти. Спустя какое время после того, как Адела Винтерс ходила к мусорным бачкам, вы звонили в агентство?

– Спустя две или три минуты. Когда я вернулся в холл, мой напарник принял мои функции и, пока я звонил, присматривал за обеими подопечными.

– Это значит, что спустя две или три минуты после того, как Адела Винтерс ходила к мусорным бачкам, обе обвиняемые были уже вместе, в холле?

– Конечно.

– Вы не наблюдали за этими бачками раньше?

– Нет.

– А у вас была возможность наблюдать за бачками позже?

– Нет.

– Следовательно, вы знаете только, что обвиняемая заглянула в мусорный бак и ничего туда не бросала?

– Что ж, так мне кажется, если вы хотите быть таким точным, – ответил Фолсом.

– Я не хочу быть формалистом без нужды, но этот момент может оказаться весьма существенным.

– Если вас интересует мое откровенное мнение, – сказал Фолсом, – тогда я сказал, что она только заглянула внутрь, но теперь, когда я об этом думаю, то абсолютно уверен, что она подняла крышку бачка и что-то туда бросила.

– Почему же эта мысль не пришла вам в голову, когда вы звонили в агентство?

– Я и в самом деле не знаю, – ответил Фолсом. – Вероятно, такое различие не казалось мне тогда существенным.

– Именно это я и пытаюсь точно установить, – сказал Мейсон. – Сейчас воспоминание об этом происшествии приобретает цвета, потому что вы поняли, что это очень существенно?

– Я не согласен с вашим определением, что мои воспоминания приобретают цвета. Я только более вдумчиво вспомнил все происходившее. Теперь я совершенно уверен в том, что она что-то кинула в бачок.

– Так же уверены, как вы были уверены третьего сентября в том, что она туда только заглянула?

– Это довольно категоричная постановка вопроса.

– А это не слишком порядочный способ отвечать на вопросы.

– Но если она на самом деле что-то бросила в сборник!

– Вы теперь уверены, что она это сделала?

– Да.

– Вы не были уверены третьего числа?

– Если вы намереваетесь делить волосок на части, то не был уверен!

– У меня все, – закончил Мейсон.

– У меня нет вопросов! – рявкнул Гуллинг.

– Ваш следующий свидетель, господин обвинитель.

– Я хотел бы еще раз вызвать Сэмуэля Диксона, чтобы задать ему один вопрос, – сказал Гуллинг.

– Вызывайте.

– Вы уже были приведены к присяге, – обратился судья к Диксону, когда он вновь занял свидетельское кресло. – Пожалуйста, отвечайте на вопросы.

– Мистер Диксон, – спросил Гуллинг, – третьего сентября вы были в отеле «Лоренцо» и проверяли там содержимое мусорного бачка?

• Предыдущая
• 34/42
• Следующая