Огни Парижа - Картленд Барбара - Страница 18

• Предыдущая
• 18/30
• Следующая

Линетта послушно поднесла бокал к губам. Подождав, пока девушка немного успокоится, маркиз продолжил:

– Когда мы с вами встретились на пароходе, вы имели представление о том, каким образом вы сможете зарабатывать на жизнь? Не могли же вы ожидать, что Мари-Эрнестина д'Антиньи, которая, как вы полагали, служила где-то в горничных, станет вас содержать?

– Разумеется, нет. Я думала, что смогу преподавать детям английский. – Линетта растерянно посмотрела на маркиза. – Но Бланш сказала, что ни одна женщина меня не возьмет. Она считает, что я слишком молода и слишком… хорошенькая.

Линетта почувствовала в этих словах неприличную самонадеянность и, залившись краской, опустила глаза. Темные ресницы легли тенью на ее нежные щеки.

– Это совершенно справедливо! – сухо заметил маркиз. – А больше вы ничего не умеете?

Линетта сделала беспомощный жест.

– Благодаря мадемуазель Антиньи я получила неплохое образование. Я много читала. Я умею шить… Боюсь, что это все.

Маркиз молчал, и Линетта взмолилась:

– Прошу вас, помогите мне принять правильное решение. Еще только сегодня утром я думала, как было бы чудесно, если бы я могла поговорить с вами и посоветоваться.

– Вас интересует мое мнение насчет карьеры, которую вам предложили Бланш д'Антиньи и Маргарита Белланже? – язвительно спросил Дарльстон.

– Они объяснили мне, что для мужчин это вроде второго брака, потому что первый во Франции всегда заключается по расчету, – продолжала Линетта. – Но уверена, что мама не одобрила бы это, хотя она сама была француженка.

– Скажу больше: она была бы категорически против! – решительно заявил маркиз.

– И я тоже так подумала! – облегченно сказала девушка. – Хотя Маргарита объяснила все так убедительно. Но что же мне тогда делать?

– Должно же что-нибудь найтись! – вырвалось у маркиза.

Он увидел, как тревожно и выжидающе Линетта смотрит на него, смутился и сказал:

– Дайте мне немного времени, чтобы все как следует обдумать. Предлагаю отложить обсуждение на потом. Расскажите мне лучше о ваших впечатлениях от Парижа. И знаете что? Когда допьете шампанское, предлагаю вам покататься немного. Не думаю, чтобы кто-нибудь уже показывал вам ночной Париж.

Глаза Линетты вспыхнули.

– С удовольствием! – воскликнула она. – И… Не сочтите за невоспитанность, но я не стану допивать шампанское. По правде говоря, оно мне не очень нравится.

– Тогда в путь! – улыбнулся маркиз.

Он поднял руку, и к их столику поспешил официант. Маркиз положил на стол несколько банкнот и попросил официанта распорядиться, чтобы швейцар нашел им экипаж.

– Пусть выберет коляску получше, – добавил он, – и с открытым верхом.

– Oui, monsieur, – ответил официант, и через несколько минут коляска стояла у подъезда.

– На площадь Согласия, – скомандовал маркиз кучеру, садясь рядом с Линеттой.

Девушка оглянулась, и маркиз обратил внимание на ее тонкий профиль с точеным подбородком, на модные завитки на затылке и крошечные букетики подснежников.

«Она – сама весна, – подумал он с нежностью. – Сколько должно пройти времени, прежде чем Париж развратит ее и она станет жесткой и алчной, как и все «бабочки»? Нет, этого не должно случиться!» – поклялся он себе.

Площадь Согласия была ярко освещена газовыми фонарями. В их свете Линетта увидела фонтаны, обелиск в центре и Елисейские Поля.

– Как красиво! – воскликнула девушка. – Никогда не видела ничего подобного!

– Париж лучше всего выглядит ночью, – заметил маркиз, – когда на улицах мало людей и экипажей.

Линетта улыбнулась. Удивительно, но в этот момент ей пришла та же мысль.

Маркиз приказал кучеру остановиться напротив фонтанов.

– Каштаны зацветают, – сказал маркиз. – Не хотите немного пройтись?

Она согласилась бы на все, что бы он ни предложил. Ее пугало только, что потом он отвезет ее домой, и волшебство кончится.

Когда мистер Воссен попытался поцеловать ее, она страшно испугалась и, лишь оказавшись рядом с маркизом, испытала неописуемое облегчение, уверенная, что он защитит и спасет ее.

Сидя рядом с ним, слыша его голос, зная, что он думает о ней, она чувствовала, как все ее заботы и тревоги улетают прочь. Она свободна и счастлива, и все это только потому, что он здесь!

«Мы должны погулять как можно дольше, – подумала она, выходя из коляски. – Я не могу вернуться на авеню Фридлянд, лежать без сна всю ночь напролет и терзаться мыслью, увижу ли я его когда-нибудь еще».

Неожиданно ей пришло в голову, что Бланш и мистер Бишоффсхайм могут рассердиться на нее за ее поведение с мистером Воссеном.

Бланш, конечно, сочтет ее испуг глупостью и ребячеством. И почему только она не сумела дать отпор его притязаниям каким-нибудь другим образом, не убегая от него!

Вспомнив о Воссене, Линетта живо представила его худое мертвенно-бледное лицо. Один его взгляд, когда он захотел ее обнять, вызвал у нее такой страх, что захотелось кричать.

Как и незнакомец в твидовом пальто на пароходе, он внушал ей омерзение и ужас.

Газовые фонари отбрасывали на тротуар золотистые круги света, и в их освещении бело-розовые цветы каштанов казались рождественскими свечами.

Линетта закинула голову, и маркиз поймал себя на том, что любуется совершенством ее шеи и профиля на фоне весенней зелени.

– Это место кажется мне заколдованным! – воскликнула девушка. – Впрочем, и весь Париж – это волшебный город.

– Почему вы так думаете? – улыбнулся маркиз.

– Потому что все говорят о нем, затаив дыхание, и почему-то всегда в женском роде. Про Лондон никто не скажет «она», но Париж неизменно так называют.

Маркиз засмеялся.

– Это правда, ведь это в настоящее время самая веселая, самая оживленная, самая экстравагантная столица в Европе.

– Но здесь немало и бедных людей!

– Откуда вы знаете?

– По дороге в театр я видела очень много нищих. Я спросила горничную, которая прислуживает мне в доме Бланш, сколько в среднем получают те, кому приходится трудом зарабатывать себе на жизнь, и оказалось, что очень и очень мало.

– А сколько именно? – спросил маркиз.

Его удивило, что Линетту интересовало положение парижской бедноты.

Ему-то было известно, что многие французы живут в очень тяжелых условиях, что за широкими Бульварами и великолепными особняками, построенными Хаусманном, находились полуразвалившиеся трущобы, еще более убогие и запущенные, чем те, что ему случалось видеть в Англии.

– Горничная сказала мне, – вымолвила Линетта своим кротким голосом, – что большинство женщин в Париже зарабатывает на жизнь шитьем. Я думала сначала, что и я сумею так зарабатывать, но мне далеко до француженок в этом искусстве.

– А сколько они зарабатывают? – повторил вопрос маркиз.

– Очень опытные и умелые могут заработать до пяти франков в день, но большинство получают два франка. – Она глубоко вздохнула. – Как они могут жить на два франка в день? Как это несправедливо, когда подумаешь, что платье от monsieur Борта стоит тысячу двести франков.

Маловероятно, подумал маркиз, чтобы Бланш И ей подобных волновало, сколько зарабатывают портнихи, шившие им платья. Все, что их интересует, – это чтобы при них был кто-то, кто платил бы по счетам.

Они прошлись еще немного.

– Вся проблема сейчас в вас, – сказал маркиз, взяв Линетту под руку. – Так что, прежде чем заботиться о бедных, вам не мешало бы подумать о себе.

– Я легко могу стать одной из них, – с грустью произнесла Линетта.

– Будем надеяться, что этого не произойдет, – ответил маркиз, вспомнив о Жаке Воссене.

Дарльстон с горечью подумал, как легко будет Линетте с помощью Бланш и Маргариты познакомиться с самыми богатыми и важными людьми в Париже. Молоденькая, свежая, чистая девочка не замедлит привлечь к себе внимание.

Маркиз вспомнил употребленное Линеттой выражение «вторая жена». Это звучало вполне правдоподобно. И в то же время вряд ли Линетта представляла себе, насколько непрочными и скоротечными оказывались такие союзы.

• Предыдущая
• 18/30
• Следующая