Преодоление (СИ) - Гор Александр - Страница 2

Я не знаю, чем обернётся обращение голландского правительства к французам, у которых имеются колонии по соседству с Ост-Индией. Но считаю, что участие наших главных союзников в этом конфликте было бы неразумным, поскольку именно им в ближайшее время, в основном, придётся помогать Варшаве справляться с большевиками.

2

Старший майор госбезопасности Владимир Михайлович Бабушкин, 13 сентября 1941 года.

Наши вечерние посиделки с Борисом Михайловичем Шапошниковым за чашечкой чая случаются не так часто, как хотелось бы. Человек он очень интересный, многого добившийся ещё до революции: звание полковника Генерального Штаба — это вам не хухры-мухры. Так что вспомнить нам с ним обоим есть о чём. Бориса Михайловича очень интересует ход «той» войны и перемены, происходившие в Советском Союзе до момента его распада. До контрреволюционного переворота, как это называется в нынешней терминологии. Меня — события Гражданской войны и совсем иные, без Гитлера, 1930-е этого мира. Ну, и, ясное дело, обмениваемся взглядами на происходящее на фронтах и в мире вообще.

Установлению столь приятельских отношений способствовало не только излечение маршала от туберкулёза при помощи препаратов и методик, привезённых нами из будущего (о его «болячке» мы с Иваном Степановичем Туманяном были прекрасно осведомлены, и озаботились вопросом, чтобы продлить активную жизнь этому неординарному человеку). Сказалась и наша близость по физическому возрасту, как я уже как-то упоминал. Так что разговариваем, когда это позволяет время, подолгу и на самые разные темы. Например, маршал недоумевает, каким образом случилось так, что Соединённые Штаты Америки из не самой мощной в военном отношении силы вдруг превратились в мирового гегемона. По крайней мере, после краха СССР.

— Вы совершенно правы, Борис Михайлович. В нашей истории к 1941 году американская армия выглядела достаточно бледно. И по численности, и по техническому оснащению. И имела ровно два мощных «козыря»: военно-морской флот и довольно передовую авиацию. В первую очередь, конечно, флот с его линкорами и авианосцами. Старту бурного развития военного авиастроения способствовала начавшаяся у нас Вторая Мировая война, показавшая бесспорное превосходство гитлеровской Германии в данном вопросе. Хотя, конечно, у немцев даже на тот момент не было тяжёлых бомбардировщиков, они вполне обходились средними. Зато истребители Бф-109 Мессершмидта превосходили и британские, и французские. Да и новейшие советские. А после разрушительной бомбардировки в ноябре 1940 года британского города Ковентри, в ходе которой были разрушены или серьёзно повреждены целых двенадцать английских авиазаводов, Лондон был вынужден покупать американские самолёты. Вот тогда-то и стартовало бурное развитие американской авиапромышленности.

В настоящий же момент, насколько я успел оценить состояние британского авиастроения, в нём наблюдается лишь некоторое оживление, поскольку угрозы бомбардировок Альбиона не существует. Англичане только-только начали «раскачиваться», чтобы компенсировать потери самолётов в воздушных боях сначала в Африке, а теперь в Закавказье и под Ленинградом. То есть, у них нет нужды в закупках самолётов у Америки.

Вторым по значимости, но не по срокам, толчком для американской военной промышленности стала потеря англичанами огромного количества боевой техники при эвакуации разгромленной армии через Дюнкерк. Англичане тогда остались практически без танков и артиллерии. К примеру, танков на их острове осталось едва для того, чтобы вооружить одну-единственную танковую дивизию. Дошло до того, что им даже винтовки пришлось завозить из Канады и США. Тогда они тоже выгребали вообще всё, что способны были продать им американцы.

Третье — нападение японцев на Пёрл-Харбор, в результате которого были потоплены или повреждены многие американские корабли, включая линкоры, а также объявление Гитлером войны Америке. Вот с этого-то момента там и начался настоящий оружейный бум. Авиация, флот, сухопутные войска начали расти, как на дрожжах.

Четвёртое — мы помогли.

— Как это? — удивился Борис Михайлович.

— Во-первых, из-за катастрофических потерь бронетехники и авиации на начальном этапе войны с Германией, мы готовы были брать у американцев едва ли не всё, что летает, ползает по полю боя и стреляет. Даже их дрянные танки, не стоящие доброго слова.

С другой стороны, американцы получили от нас образцы новейших на тот момент танков Т-34 и КВ, которые всесторонне изучили на своих полигонах. Сразу скажу: от удобства этих машин для экипажей они остались не в восторге, но быстро смекнули, что если столь защищённая боевая техника поражается немцами, то им с их лёгкими танками «Стюарт» и средними М-2 и М-3 просто «не светит» при столкновении с немецкими боевыми машинами. У них перед глазами были немецкие средние танки, аналогом которых должен был стать следующая разработка, М-4 «Шерман», но и выводы из защищённости советских боевых машин сделали. Кроме того, мы передали американцам, как союзникам по Антигитлеровской коалиции, технологию производства реактивных снарядов к «Катюшам», чем впоследствии подстегнули развитие их аналогичных систем залпового огня.

За три с половиной года участия в войне американцы действительно смогли набраться боевого опыта, выработать вполне успешную тактику ведения боевых действий, но самое главное — очень сильно поднять производство продукции военного назначения. Например, в авианалётах на Германию и Японию к концу войны принимали участие даже не сотни, а тысячи американских самолётов, пилотируемых не только американскими, но и британскими пилотами. Отличных самолётов, надо сказать.

После войны «затормозить» эту гигантскую машину производства оружия было очень сложно, поэтому, как это предписывается законами капитализма, обедневшие европейские страны были вынуждены уступить мощным конкурентам и частично перейти на закупки американских вооружений. А американские солдаты участвовать и нарабатывать опыт в десятках локальных конфликтов, случавшихся каждые два-три года.

Эта богатейшая страна всего за три года сумела создать целую промышленность для производства оружия, основанного на принципе деления ядер урана и плутония, и целых четыре года оставалась монополистом в его владении, угрожая им всему миру. Советский Союз только в 1970-е сумел сравняться с Америкой по количеству накопленных ядерных зарядов.

Во время войны немецкие инженеры сумели построить вполне действующие ракеты, которыми обстреливали британскую территорию. И в конце войны большинство германских конструкторов-ракетчиков оказались в США, где продолжили совершенствование своих «изделий». И это тоже стало причиной опережения американцев в развитии данного типа вооружений.

— То есть, к резкому скачку военной мощи Америки, можно сказать, привело нападение на них японцев, — сделал вывод Шапошников.

— Да, можно так сказать. Там сложилась достаточно сложная ситуация, которая привела к такому развитию событий. Военный разгром Франции, оккупация немцами той же Голландии привели к тому, что японцы решили прибрать к рукам «ничейные» колонии. На захват голландских американцы особого внимания не обратили, а вот после вторжения в французские решили «наказать» Токио, введя против него эмбарго. Вот японцы на это и «обиделись», приняв решение ослабить Америку на Тихом океане. На свою голову. Но здесь и сейчас ситуация кардинально отличается от того, что было у нас.

Британии и Франции ничего не угрожает, половину Европы никакие немцы с нацистским режимом, уничтожающим евреев, не оккупировали. Отношения США и Великобритании из-за зверств в Ирландии очень напряжённые, да и японцы пока на «ничейный» Индокитай рот не разевают. Ну, может быть, в качестве «наказания» прекратят и без того незначительные поставки оружия японцам.

Маршал покачал головой.

— Надо же! Всего-то один человек в нужный момент погиб в ходе мятежа, а такая гигантская разница в ситуации в мире! Я про этого несостоявшегося австро-германского художника говорю.