Адмирал Империи – 60 - Коровников Дмитрий - Страница 3

Каждый из них прошёл проверку на лояльность – многоуровневую, тщательную, с детекторами лжи и анализом биометрических данных. Каждый из присутствующих имел безупречное личное дело, биографию и рекомендации от таких же безупречных начальников.

Эти ребята действительно верны.

Его взгляд остановился на массивных дверях командного центра – тех самых, через которые он вошёл несколько часов назад, когда мир ещё казался управляемым. За этими дверями – коридор с ещё не одним постом охраны. Многоуровневая система безопасности – сканеры сетчатки, которые невозможно обмануть, сканеры отпечатков пальцев, анализаторы ДНК. Детекторы металла, взрывчатки, способные уловить миллиграмм пластита.

Здесь он был в безопасности – насколько вообще может быть в безопасности человек, которого ненавидят. Здесь, а не в башне «Кремлёвская» – там, наверху, где любой уборщик теперь, после увиденного в новостях, мог оказаться убийцей, где каждое окно было потенциальной точкой для снайпера, а каждый коридор мог скрывать засаду.

Первый министр решил, что останется здесь. До конца кризиса он не покинет командный центр. Пусть наверху бушуют толпы, сносят его памятники и жгут машины. Пусть агенты врага безрезультатно рыщут в поисках возможности нанести удар. Пусть весь мир катится к чертям собачьим. Здесь они его не достанут…

– Господин первый министр?

Голос секретаря вырвал Птолемея из размышлений, вернул его из мира страхов и подозрений в реальность. Его личный секретарь по фамилии Кучерявенко всё это время стоял в отдалении, старательно изображая невидимость, как и положено, – стоял и ждал, когда начальник обратит на него внимание или отдаст какое-нибудь распоряжение.

– Что? – голос прозвучал резче, чем Птолемей намеревался, и секретарь вздрогнул – едва заметно, но первый министр это уловил.

– Вам приготовили помещение для отдыха, – произнёс Кучерявенко осторожно, словно обращался к хищнику, который может в любой момент наброситься. – Вы на ногах уже несколько часов. Возможно, стоит немного отдохнуть, привести себя в порядок?

Птолемей хотел было отмахнуться – какой тут отдых, когда враг приближается, когда столица бурлит и всё идёт к чертям? – но затем задумался, и мысль, которая пришла ему в голову, заставила его пересмотреть первоначальную реакцию. Действительно, сколько он уже не принимал душ и не менял одежду, которая уже пропиталась потом и запахом тревоги?

Он чувствовал себя измотанным – не столько физически, сколько эмоционально. Слишком много потрясений за слишком короткое время. А ещё Птолемей понял, что ему нужно побыть одному. Хотя ненадолго. Вдали от этих глаз, которые смотрят и оценивают. И от этих ушей, которые ловят каждое слово.

– Хорошо, – произнёс он, поднимаясь из кресла, он сидел неподвижно слишком долго. – Проводи меня. Генерал Боков!

Усатый генерал повернулся и вытянулся по стойке «смирно» – движение было отработанным, вбитым в тело за сорок лет армейской службы.

– Да, господин первый министр?

– Я буду в своих личных апартаментах. Если что-то изменится – немедленно докладывайте. – Птолемей помедлил. – И сообщите, когда вернётся барон фон Щецин.

– Слушаюсь, господин первый министр…

Место действия: звездная система HD 35795, созвездие «Ориона».

Национальное название: «Новая Москва» – сектор Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется силами первого министра Грауса.

Точка пространства: центральная планета Новая Москва-3. Командный центр сил планетарной обороны.

Дата: 17 августа 2215 года.

Птолемей кивнул и направился к боковой двери, ведущей в жилой сектор бункера. Кучерявенко семенил следом, прижимая к груди неизменный планшет – универсальный инструмент современного чиновника, без которого тот чувствовал себя голым и беззащитным.

Помещение, отведённое для первого министра, оказалось небольшим, но функциональным – насколько вообще может быть функциональным помещение в военном бункере, спроектированном для выживания, а не для комфорта. Спальня с широкой кроватью, обтянутой серым армейским бельём – практичным, прочным, начисто лишённым индивидуальности, бельём, которое одинаково хорошо подходило для генерала и для рядового, для первого министра и для последнего техника. Санузел с душевой кабиной из матовой нержавеющей стали, сверкающей холодным светом ламп. Небольшой рабочий кабинет с терминалом связи и письменным столом из синтетического дерева, которое выглядело почти как настоящее, но не пахло деревом и не скрипело под пальцами.

Стены были выкрашены в бледно-зелёный цвет – психологи утверждали, что этот оттенок снижает тревожность и способствует концентрации, хотя Птолемей сомневался, что какой-либо цвет способен помочь в его нынешней ситуации. Освещение – мягкое, рассеянное, имитирующее естественный свет, хотя до естественного света отсюда было полкилометра скальной породы. На экране напротив кровати транслировалась панорама города на рассвете: солнце поднималось над горизонтом, заливая крыши небоскрёбов золотистым светом, и это было красиво – и абсолютно бесполезно, потому что Птолемей знал, что творится там, под этим красивым небом.

Первым делом он прошёл в санузел и включил воду. Горячие струи ударили по плечам, и он почувствовал, как напряжение, сковывавшее тело последние часы, начинает понемногу отступать. Пар заполнил кабину, окутывая его влажным теплом, создавая иллюзию уединения, защищённости, покоя.

Птолемей стоял под душем, закрыв глаза, и позволял воде смывать всё то, что накопилось за эти бесконечные часы. В голове было странно пусто – словно все мысли временно отступили, давая передышку измученному разуму, словно горячая вода вымывала их вместе с потом и грязью.

Где-то там, наверху, толпы скандировали лозунги о его смерти, а полиция разгоняла демонстрантов слезоточивым газом и силовыми дубинками, горели машины и бились витрины, и неблагодарные люди праздновали то, что казалось им освобождением…

Птолемей выключил воду и вышел из кабины. Вытерся грубым армейским полотенцем, которое царапало кожу, но при этом давало странное ощущение реальности. Посмотрел на своё отражение в зеркале.

Покрасневшие глаза с сеткой лопнувших капилляров. Морщины, которых, казалось, стало больше за последние часы – или он просто раньше не обращал на них внимания? Седина на висках, которая расползалась всё дальше с каждым месяцем, с каждым кризисом.

Он отвернулся от зеркала – смотреть на это отражение было неприятно – и прошёл в кабинет.

Кучерявенко ждал у двери, застыв в позе почтительного ожидания, которую, вероятно, отрабатывал перед зеркалом.

– Организуй связь с «Агамемноном», – приказал Птолемей, садясь за стол и чувствуя, как тело благодарно расслабляется в удобном кресле. – И принеси вина. Деметрийского, если найдётся. И что-нибудь поесть.

– Слушаюсь, господин первый министр.

Секретарь выскользнул за дверь – бесшумно, как тень, – и Птолемей остался один. Несколько минут он просто сидел, глядя на пустой экран терминала и наслаждаясь тишиной. Тишина была роскошью, которую он редко мог себе позволить – всегда кто-то говорил, докладывал, просил, требовал.

Затем экран ожил, мигнул, и на нём появилось лицо капитана первого ранга Вержбицкого – командира линкора «Агамемнон».

– Господин первый министр. Докладываю: «Агамемнон» приведён в полную боевую готовность. Все системы функционируют штатно. Главный калибр прошёл проверку, торпедные аппараты заряжены, щиты настроены на максимальную мощность. Экипаж полностью укомплектован, все на борту.

– Топливо? – перебил Птолемей, переходя сразу к главному.

– Баки заполнены. – Вержбицкий на мгновение скосил глаза куда-то в сторону, сверяясь с данными на невидимом экране. – Достаточно для манёвров в пределах системы и участия в возможном сражении.