Магический источник (СИ) - Криптонов Василий - Страница 2

Куда в такой ситуации пойдёшь? Ну ясный день — в библиотеку.

Пришёл, библиотекарше кивнул, как старой знакомой. Потянулся за случайной книжкой. И тут — бах! — как будто молния ударила.

Стою я в библиотеке у Фёдора Игнатьевича (тогда я, правда, не знал, что есть такой — Фёдор Игнатьевич) с книжкой в руке и сложный комплекс эмоций испытываю.

А в кресле передо мной сидит девчонка с краснющими волосами и со светящимся браслетом на руке — и эмоций в её сияющих глазах ещё больше. Хотя казалось бы, куда уж больше!

— Эм, — сказал я первое, что в голову пришло.

— Ты кто такой⁈ — взвизгнула девчонка — и ногами на кресло.

А сама — босиком. Это, кстати, очень плохо. Потому что у меня мозг работает так, что голая девушка в кроссовках — это ещё лёгкая эротика, можно и внимания не обратить. А вот одетая девушка с босыми ногами — это прям порнография. В общем, с огромным трудом я от этих ног взгляд оторвал. Прям заставил себя, всю силу воли применил, какая была.

— Курьер из «Озона», — говорю. — Принёс книжку, которую вы заказывали. Только я вам её не отдам, потому что у вас доку́ментов нет.

Девчонка, значит, смотрит на книжку, на меня. Снова на книжку, опять на меня. И тут до неё явно доходит, что что-то не так. Побледнела — я думал, сейчас в обморок хлопнется.

Но тут у меня за спиной распахивается дверь и влетает лысеющий мужичок с солидным брюшком.

— Татьяна, что слу… Кто этот молодой человек⁈

— Ку… ку… — говорит бледная Татьяна.

— Это уже десятый вопрос, — возражает мужичок. — Каково его имя, род и положение в обществе? Представь нас, как подобает, а уже потом мы поговорим о том, что ты приводишь в дом гостей мужеского полу, не поставив меня в известность, и в неприёмные часы.

— Ку-курьер, — лепечет Татьяна.

— Какой курьер⁈

— Из «Озона»…

А сама на меня так умоляюще смотрит… В общем, когда на меня так босая девушка смотрит — я ни в чём не могу отказать. Смекнул, что она пытается выкрутиться, решил поддержать:

— Такие дела, — говорю. И книжкой махнул, для наглядности.

Только взгляд мужичка за книжку зацепился и потемнел. Потяжелел даже.

— Та-а-а-ак, — сказал он.

— Папа, я всё объясню! — завопила Татьяна.

— Кому⁈ Судье? Палачу⁈ — Мужичка уже трясло. — Ты понимаешь, дурья твоя башка, ЧТО ты натворила⁈ Молодой человек, тысяча извинений, что вам приходится лицезреть эту неприятную сцену… Сейчас слуга проводит вас в гостиную, а я скоро приду.

Это он ещё в табличку меня не внёс, потому вежливо говорил, как с главой самого крутого рода. Но я про эти роды на тот момент ещё ничего не знал. Пожал плечами.

А мужичок — ну, Фёдор Игнатьевич, — высунулся в дверь и завопил:

— Дармидонт! Дармидо-о-онт! Проводи гостя в гостиную!

Слово за слово, пришёл этакий плешивый подслеповатый и чуточку сгорбленный божий одуванчик, увидел меня, вопросов задавать не стал, только буркнул: «Прошу-с, за мной».

Я пошёл за ним. Уже по пути смекнул, что дом приличный, но — запущенный. В смысле, вроде как чистенько, но, например, ковровая дорожка с проплешинами, ступеньки скрипят так, как будто вот-вот обрушатся, а перила вовсе шатаются. Дармидонт до них не касался, ну и я тоже поостерёгся.

— Вы можете обождать здесь, — сказал Дармидонт.

Стулья здесь были красивые, как в кино «Двенадцать стульев», только тоже — побитые временем. Я даже завис ненадолго: можно ли садиться, или разорутся, что экспонат? На Дармидонта посмотрел — и забоялся спрашивать. Помрёт ещё от мыслительных усилий. Этакая развалина…

Да и вообще, веселее всё исследовать методом тыка. Взял и сел. Стул, конечно, крякнул, но сдюжил. Я чуток поёрзал, прислушиваясь к ощущениям, потом расслабился. Ногу на ногу закинул. Вдруг смотрю — а книжка-то до сих пор у меня!

Ну, открыл и начал читать.

Чтение — оно думать помогает. Мельтешит всякая лабуда перед глазами, а мозг тем временем серьёзными вещами занят. И вот сижу я, читаю про то, как пленную королеву погибшего государства против её воли подчиняет потный и волосатый предводитель победивших варваров, а сам думаю: «Что ж творится-то, Господи⁈»

Что я из районной библиотеки куда-то переместился — это к гадалке не ходи. Частный дом обедневших аристократов. А откуда, спрашивается, у нас обедневшие аристократы?.. Нет, ну технически, конечно, могут быть. Но вот Дармидонт сюда уже никак не вписывается. Ни по имени, ни по статусу.

Варвар в книге сменил позицию на такую, которой даже вообразить-то сходу не получилось. Я три раза перечитал абзац. Хм… Пардон, а глаза его она как при этом видеть умудряется?.. Нет, ну если… Боже, это ж какого размера должны быть…

— Здравствуйте, молодой человек, прошу прощения, что заставил вас ждать.

Я вздрогнул и вскочил. Не привык, чтобы вот так. Когда человек с тобой настолько вежлив, нужно как минимум перестать читать порнографию и встать. Есть же какой-то этикет, там, я не знаю.

— К сожалению, в виду обстоятельств, мы не можем быть представлены друг другу, как подобает в свете, так что, с вашего позволения, я представлюсь сам. Меня зовут Фёдор Игнатьевич Соровский, я — ректор магической академии Белодолска.

— Бело-кого? — переспросил я.

— Белодолск, это город, в котором вы находитесь, — любезно пояснил Фёдор Игнатьевич. — Вы сейчас в моём доме, и я смею надеяться, что вы назовёте своё имя.

Я подвис ненадолго. Потом откашлялся и сказал так:

— Александр Николаевич Вербицкий, вольноопределяющийся.

Что такое «вольноопределяющийся» — я даже близко не знал, просто слово откуда-то вспомнилось, и оно показалось мне солиднее, чем «безработный». Когда перед тобой целый ректор распинается, хочется что-то из себя представлять.

— Вы — военный? — уточнил Фёдор Игнатьевич.

— Просто Саша, — махнул я рукой. — А, это… Ну, кхм… Ну, как бы, вы же понимаете, что я ничего не понимаю?

Фёдор Игнатьевич грустно покивал, махнул мне рукой как-то так, что я понял — садись, мол, чего уж. Сел. Фёдор Игнатьевич составил мне компанию.

— Вы, Александр Николаевич, пожалуйста, постарайтесь воспринять спокойно. Вы сейчас не в своём мире находитесь…

— Давайте сразу к сути, — перебил я. — Вопрос первый: мне с кем-то придётся спать? Вопрос второй: это будут существа женского пола? Меня сейчас очень тревожит облако тегов.

Фёдор Игнатьевич меня сначала не понял. А потом понял всё, кроме тегов, и лицо его мучительно исказилось. Как будто я при нём в занавеску высморкался.

— Что вы такое говорите, Александр Николаевич!

— Рабство? — допытывался я. — Сексуальное или обычное?

— Нет!

— Я избранный?

— Куда⁈

— Я-то откуда знаю⁈ Это вы меня призвали! Пытаюсь понять, зачем.

Фёдор Игнатьевич поёрзал на стуле. Тема была ему явно неприятна, но он сделал над собой усилие и сказал:

— Произошла чудовищная ошибка.

— А. Вам нужен был другой, а попался я?

— Нам вообще никто не был нужен. Видите ли, Александр Николаевич, моя дочь, Татьяна, до крайности любит предаваться чтению. А в нашем мире, знаете ли, с одной стороны грамотность не столь распространена, а с другой, государственный цензурный комитет неусыпно блюдёт нашу нравственность. Она прочитала, пожалуй, всё в интересующем её жанре и нашла способ… эм… заимствовать книги из параллельной вселенной. Не могу сказать, что я одобряю это её занятие. Скорее, наоборот, я резко против. Но я — чрезвычайно занятой, одинокий мужчина, и мне трудно уделять воспитанию дочери столько времени и сил, сколько подобает… Каюсь, я предоставил ей определённую свободу. И это привело к катастрофе.

По-моему, это — самое идиотское объяснение попаданства, которое я когда-либо слышал.

— Ну, допустим, — кивнул я. — А в чём катастрофа? Разверзлась бездна звезд полна, и из неё теперь полезут демоны, с которыми мне нужно сражаться?

— Если бы! — воскликнул Фёдор Игнатьевич. — Катастрофа в том, что призыв разумных существ из иных миров — это одно из самых страшных преступлений, за него карают смертью всех причастных, и род уходит в опалу на сто лет! Впрочем, в нашем случае достаточно будет казни, в опалу уходить некому…