Грань силы (СИ) - Рябов Яков Сергеевич - Страница 1

Ультиматум богов прозвучал.

И их многочисленные потомки ответили.

Те, кого обычные люди называли мутантами, сверхлюдьми, «homo superior» или же просто полубогами. Все они, кто купался в людском обожании или же страхе и находил в этом свою силу. Они отказались подчиняться. Они не склонили головы перед теми, кто давно лишился прав на их мир.

И началась война.

Самая страшная и разрушительная из всех, что когда-либо терзали планету.

Первый удар нанесли боги. Боги войны. Асгардианцы, ведомые Всеотцом Одином и его кровожадными сыновьями. Они обрушили свою мощь на Европу, и целая страна перестала существовать в мгновение ока. Позже к ним присоединились Диевасы и боги Олимпа. Перун, Тор и Зевс. Громовержцы трёх пантеонов сотворили бурю, что накрыла треть континента, и десятки тысяч жизней были отняты в неумолимом сиянии их молний.

На востоке свою власть проявили Сиань и Амацу-ками. Претендуя на Китай и Японию, эти два пантеона жестоко карали всякое неповиновение. Земля содрогалась под их поступью, а небеса разверзались от их гнева. Один только Микабоши, Король Хаоса, в своей неуёмной жажде насилия утопил в крови три города. А Шанг-Ти, что величал себя богом добра, без колебаний разрубал защищавшие свои семьи людские армии.

И это происходило повсюду.

Аннунаки на ближнем востоке, Манидуги в Америке, Дэвы в Индии, Огдоада и Эннеада в Египте. Даже в бесконечных снегах крайнего севера против людей и их защитников выступили Инуа. Битвы гремели в абсолютно каждом уголке планеты, и никто не мог от них скрыться. Оставалось лишь выбирать сторону и сражаться.

Первыми пали те, кто всё это и начал.

Асгардианцы.

Мировое древо Иггдрасиль спалили до основания, а летающий золотой Асгард низвергли на Землю и обратили в руины. Голову великого Одина насадили на его же собственное копьё, что никогда не знало промаха.

Олимп стал следующим.

Гору попросту сравняли с землёй. Обратившийся против отца Геркулес лично стёр в пыль последний камень. Самого Зевса приковали к скале, где его насмерть заклевали стервятники. А его наследника, Ареса, разорвали пополам как какую-нибудь тряпичную куклу.

Боги умирали один за другим.

Да, они были невероятно сильны и практически всезнающи. Но при этом имели и две критические слабости. Богов было мало. И они наотрез отказывались развиваться.

Их потомки же несли в себе и кровь людей, а потому развитие их не прекращалось ни на секунду. Даже в ходе войны они изменялись и эволюционировали с такой скоростью, что к концу её сами боги ужаснулись и принялись бежать от них в страхе. Но якобы бессмертных преследовали, находили и жестоко убивали. После всех свершённых ими зверств никто не собирался проявлять к ним жалость.

Не месть, но справедливое возмездие.

И вот на пепелище, где отгремела последняя битва, развели божественный погребальный костёр. В пламени, что достигало самих звёзд, сгорали нетлеющие останки бывших правителей этого мира. Возможно даже, что его создателей. В этом огне исчезала вся их проклятая эпоха.

Однако там, где одна эпоха находила свой конец, неизбежно начиналась новая. И великий ум, сумевший объединить против богов все народы и нации, объявил себя Творцом нового мира. Мира людей и направляющих их к процветанию героев. Мира без богов.

Человечество ликовало.

Вся планета утонула в полных радости слезах и счастливых возгласах. Солнце новой эры поднялось над всеми частями света.

Ослепительное сияние…

… в тени которого прозвучал никем неслышимый вопрос.

— А так ли страшны боги на фоне тех, кто их превзошёл?

— Соловьёв, свиданка, — объявил надзиратель.

Отложив в сторону потёртую книжку, Константин медленно сел на край кровати и, сладко потянувшись, поднялся на ноги. Его сокамерники дружно сделали вид, что происходящее их совершенно не интересует, и, когда дверь с жутким скрипом открылась, скупо поприветствовали Виталика.

В камеру вошли двое.

Сам Виталик, что из-за тяжёлого характера и не менее тяжёлой руки являлся одним из самых уважаемых надзирателей сего исправительного учреждения, а также тщедушного вида парниша. Тоже в форме и со всем к ней прилагающимся, однако с настолько молодым лицом и скромным телосложением, что складывалось впечатление, будто его только-только от школьной скамьи отодрали. Константин его раньше точно не видел.

— Что, пополнение в рядах? — с улыбкой поинтересовался он у Виталика, пока парниша проводил обыск.

— Помалкивай, — холодно отрезал Виталик, перекрывая широкими плечами весь проход.

Константин усмехнулся.

— Я Костя. А тебя как звать? — поинтересовался он у прощупывавшего ему ноги парнишки.

— Вадим, — ответил тот тоненьким голоском, чем заслужил со стороны Виталика очень недобрый взгляд.

«Месяц, — подумал про себя Константин. — Два максимум».

Дольше этому малому тут было точно не продержаться. Слишком мягкий.

— Очень приятно, — произнёс Констант вслух и, дождавшись, когда осмотр закончится, беспрепятственно позволил заковать себя в наручники.

Руки ему завели за спину, что, разумеется, было не очень удобно, однако за более чем год своего пребывания в местных казематах Константин успел уже привыкнуть.

Держа его так, чтобы точно не сбежал, Вадим и Виталик вывели Константина в коридор, где их уже ждал третий надзиратель.

— И ты здесь, Гриша, — с улыбкой заметил Константин. — Какая честь.

— Да заткнись ты уже, — потребовал Виталик, толкнув его ладонью в плечо.

Вадим тем временем закрыл дверь в камеру, и с конвоем из трёх надзирателей Константин неспешно двинулся по коридору. На пути их ждало аж четыре контрольно-пропускных пункта с запирающимися дверями и своим постом охраны.

— Оденьте на ноги мои стальные кандалы[1], — тихо напевал себе под нос Константин, — заприте в каменный подвал на тысячу замков. Не выбить мыслей из моей упрямой головы, я всё равно к ней убегу, избавлюсь от оков.

Виталик опять недовольно поворчал, а вот Вадим, напротив, принялся чуть покачивать головой в такт мелодии. За реакцией же идущего позади всех Гриши, Константину проследить не удалось.

Уже после спуска на первый этаж его завели в место проведения краткосрочных свиданий. Крайне тесная комната-бокс, свободно просматриваемая со всех направлений. Никаких стен и потолков. Только ударопрочные прозрачные перегородки, что отделяли бокс от целого ряда других точно таких же.

Дверь открыл Вадим. Виталик же завёл Константина внутрь и снял с него наручники, тогда как Гриша по-прежнему оставался позади и молча процесс контролировал. На всё про всё ушло не более полуминуты. После Константина оставили в боксе одного и заперли дверь снаружи.

Поёрзав на твёрдом стуле и потерев покрасневшие запястья, Константин снял висящую слева трубку и поднёс её к уху.

— Ты не пышногрудая блондинка, — сходу заявил он своему собеседнику.

— Ты тоже не Кэтрин Зета-Джонс в её лучшие годы, — ответил ему приземистый толстячок с преждевременно проступившей лысиной.

— Так и какого х*я мы тут сидим с тобой на свидании, как два п*дора? — спросил следом Константин.

— Могу уйти, если тебе не нравится, — послужило ему ответом.

— Ну-у, — протянул Константин, будто бы действительно над предложением раздумывал, однако очень быстро от этого дурачества отказался. — Ладно уж, так и быть. Оставайся, коль пришёл.

— Вы посмотрите на него, — усмехнулся Дима. — Он мне ещё и одолжение делает. Я тут, понимаешь, с ФСИН[2] и администрацией в дёсны лобызался, чтобы нам встречу организовать, приехал в эти е*еня, а ты…

— Да, ладно-ладно, хорош причитать, — перебил Константин. — Рад я тебя видеть, рад. Доволен?

Дима одарил его своим характерным, прозирающим самую суть, прищуром и после недолгих раздумий сменил гнев на милость.