Ночь которая умирает (сборник) - Азимов Айзек - Страница 20
- Предыдущая
- 20/96
- Следующая
Очевидно, «Наполеону» хотелось оставить за собой последнее слово даже в самых простых и недвусмысленных ситуациях. Иногда его вопросы раздражали Тимоти, но чаще вызывали смех; он коллекционировал «реплики» своего «Наполеона» и подумывал временами о том, не издать ли их отдельной книгой как образцы абстрактного юмора. Но на сей раз один из пристрастных вопросов, которые задал электронный мыслитель, заставил Тимоти насторожиться. «Наполеон» проверил показания автоматического климатического устройства в кабинете Ллойда и подтвердил, что отклонения состава воздуха от нормы ни разу не превышали 0,15 % допустимого объема. «Наполеон» поинтересовался: "А сколько это, 0,15 %?"
Тимоти терпеливо ждал прихода Паттона.
— Я не приглашаю вас садиться, Гарольд, — такими словами встретил Тимоти гостя, — пока вы не ответите на один наш с «Наполеоном» вопрос.
Паттон не скрыл радости, что Тимоти не считает дело завершенным.
— Пока у вас есть вопросы ко мне, Тини, я не теряю надежды.
Вернулся Паттон часа два спустя. Тимоти спросил, как ему удается получать столь интимную информацию из жизни Ллойда и Веверлея в столь короткое время. Паттон лишь улыбнулся в ответ, и Тимоти углубился в новые материалы.
Минут через пятнадцать Паттон не выдержал:
— Есть что-нибудь?
Тимоти покачал головой:
— Нет. Но какой-то запашок учуял. Знаете что, оставьте меня одного, мне нужно сосредоточиться.
Паттон ушел с явной неохотой. На следующий день Тимоти не открыл ему дверь и не отзывался на гудки коммуникатора. Проверив вечером по записи, кто вызывал его в течение дня, Тимоти ухмыльнулся: Паттон пытался соединиться с ним каждые полчаса. Сжалившись, Тимоти дал ему знать, что ждет его завтра после обеда.
6 — Ну что? — возбужденно спросил Паттон. — Не заставляйте меня мучиться, Тини. Вы напали на след?
— Возможно. Но прежде чем ответить на ваш вопрос, я хочу выяснить некоторые обстоятельства.
Он проводил Паттона в «тишайшую» — небольшую комнату, где их никто не мог подслушать и никто не мог помешать, даже сам "Наполеон".
— Прошу вас, садитесь.
Паттон вопросительно посмотрел на Тимоти.
— Для начала мне важно узнать, в чем причина столь безоглядного доверия к вам Брукера?
— К случившемуся это отношения не имеет. Поверьте мне!
— Я хочу знать, а не верить.
Паттон колебался.
— Мне не хотелось бы говорить на эту тему.
— Никаких уверток!
— Это длинная история, Тини.
— Допустим. Постарайтесь изложить ее кратко.
— В двадцать четыре года, — начал Паттон, — я заболел эфемией желез. Надежд не оставалось никаких. Родители не в состоянии были собрать нужную для лечения сумму, сам я еще учился. И тут появился человек из «Юнайтед». Они, дескать, возьмут на себя все расходы и поставят меня на ноги, если соглашусь работать в их системе безопасности. Отказаться — значило бы подписать свой смертный приговор. Меня поместили в клинику «Юнайтед» и через несколько месяцев вылечили. — Паттон усмехнулся. — Я поступил на службу в «Юнайтед». Беседовал со мной мистер Флоуэр. Вы знали такого?
Тимоти покачал головой.
— Это шеф безопасности «Юнайтед». Скотина! Флоуэр сказал мне, что рад видеть меня в добром здравии и тому подобное, а потом открыл мне глаза: оказывается, на мне испытали новое лекарство, у которого, увы, есть одно непредусмотренное заранее побочное действие… Понимаете, если не принять определенное средство, кровь мгновенно свертывается в жилах.
— И средством этим «Юнайтед», разумеется, располагала?
— Да! Его открыли, по словам Флоуэра, случайно; счастье мое, что я обратился к ним, а не к их конкурентам — те не смогли бы мне помочь. А «Юнайтед» поможет. И будет помогать до тех пор, пока моя работа не перестанет их устраивать. Другого препарата действительно нет, Тини.
Тимоти налил виски и протянул Паттону.
— Нас таких оказалось десять человек, и отбор проводился весьма тщательно. Все мы с блеском окончили университет. Ни у кого коэффициент интеллектуальности, КИ, не был ниже 195, и нам не пришлось долго теряться в догадках, дабы установить, что все мы заболели не случайно, что мы не жертвы неудачного медицинского опыта. Все было заранее обдуманным покушением на нашу жизнь. Теперь мы оказались в полной зависимости от людей, выдавших нам спасительное лекарство, и делали все, что требовал от нас Флоуэр. "Парни Флоуэра" — вот как нас называли. Он надолго замолчал.
— Разве невозможно определить состав этого лекарства? — спросил Тимоти.
— Мы шли на все, лишь бы вырваться из-под власти Флоуэра, и шестеро из нас заплатили за это своей жизнью. Видите ли, Тини, нам выдавали порцию лекарства только на день и заставляли принять в их присутствии. Одному из нас семь дней подряд удалось провести по нескольку часов в клинике "Паблик Хеалтфэр", а мы, остальные, его прикрывали, но в клинике так и не смогли установить, в чем именно мы нуждаемся: необходимо, мол, было, чтобы кто-то из нас как минимум две недели пролежал в стационаре. Когда Флоуэр пронюхал об этом, он просто не дал Джону его дневной порции.
— Флоуэр умер?
— Да, пять лет назад, и пока открыли его сейф… Я единственный, кто остался в живых, и то случайно…
— От кого вы получаете лекарство теперь? От Брукера?
— Да, каждое утро. А в такие дни, как сегодня, когда приходится выезжать в город, он делит порцию на две части — утреннюю и вечернюю. Когда меня вторично поставили на ноги, он вызвал меня к себе. Он якобы только теперь узнал о нашей судьбе и сам бы такого никогда не допустил; он просит меня забыть о прошлом и продолжать работать на «Юнайтед» в качестве его личного секретаря. Содержание он пообещал мне отличное. И сдержал слово.
— Только лекарства вам не выдал?
Паттон пожал плечами.
— Проявление истинного человеколюбия?
— Он сказал, что так он во мне никогда не усомнится. Он, дескать, будет уверен в преданности хоть одного человека на всем белом свете. Что мне оставалось?..
— И где Брукер хранит лекарство?
— В сейфе, в своем кабинете. Это сейф-идентификат, его открывающее устройство реагирует исключительно на тепловые волны, излучаемые телом Брукера. Попытайся открыть его кто другой — ничего не выйдет. Он связан с механизмом самовзрывания. И если Брукер умрет… Через трое суток защита сейфа автоматически снимается, и сейф сможет открыть любой. Но у меня-то в запасе всего один день. Смерть Брукера станет и моей смертью.
— Еще один вопрос, Гарольд. Кто-то же должен производить эту штуковину, даже если у Брукера ее много.
— В сейфе запас лекарства на несколько лет. Однажды он показал мне флакон с голубыми шариками. "Этого предостаточно на многие годы", — сказал он. И сам он отказывать мне не собирается…
— Сколько ему лет?
— Семьдесят восемь.
— А вам?
— Тридцать два.
Тимоти положил руку на плечо Паттона:
— Я сделаю все, что в моих силах, — сказал он. — Даю вам слово.
— Что вам еще угодно знать?
— Что произойдет, если вы захотите зайти в замок с двумя большими сумками?
— Придется отдать их на контроль сотрудникам охраны и объяснить, для чего они мне понадобились.
— Возможны исключения?
— Естественно. Брукер может снять любой запрет.
— А вдруг вам вздумалось пронести что-то незаметно?
— Это невозможно, Тини.
— И тем не менее это кому-то удалось. И у Ллойда, и у Веверлея, причем система охраны у них в принципе идентичная. Кто-то пронес две большие сумки, или два ящика, или что-то подобное. Пронес, а затем вынес.
— А что, по-вашему, было внутри?
— Ничего. Абсолютно ничего.
Паттон, сощурившись, недоверчиво поглядел на Тимоти.
— Вы говорите — ящики?
— Скорее всего две сумки, — заметил Тимоти. — Одна для прибора, другая для выпрямителя тока.
— Об этом и не думайте. Это абсолютно исключено. Я не знаю, что такое вы там нашли…
— Всего лишь решение вопроса, — тонко улыбнулся Тимоти, — вопроса о том, как и от чего умерли Ллойд и Веверлей. Для этого вовсе не надо иметь семь пядей во лбу. Да-да, Гарольд, потребовалось только немного поработать головой. Что совершенно разучились делать всякие там высокооплачиваемые детективы, в том числе и из ФБР. Слишком они полагаются на свои компьютеры, а ведь это всего лишь напичканные информацией болваны. За исключением «Наполеона», разумеется!
- Предыдущая
- 20/96
- Следующая