Дело блондинки с подбитым глазом - Гарднер Эрл Стенли - Страница 7

• Предыдущая
• 7/44
• Следующая

– Кажется, что это был для нее великий день, – заметил Мейсон.

– Да.

– И что вы сделали?

– Нанял детективов.

– Они узнали что-нибудь?

– Нет. По крайней мере, не непосредственно.

– А все-таки?

– К Элен приходила молодая блондинка, которая, казалось, что-то знает о ребенке. Одному из детективов удалось спровоцировать небольшое столкновение и узнать ее имя по водительскому удостоверению.

– И эту девушку звали?

– Диана Рэджис.

– Ну, и?

– Это вовсе не была Диана. Но я понял это только тогда, когда она начала у меня работать. Это была ее подруга, с которой они вместе снимают квартиру, также молодая блондинка, некая Милдред Дэнвил.

Мейсон откинулся в кресле и наморщил лоб.

– Действительно, довольно необычная правовая ситуация, – сказал он наконец. – Обычно мать пытается получить средства на содержание ребенка. А здесь мы видим мать, которая совершенно спокойно утверждает, что никакого ребенка нет. По крайней мере, она не хочет подтвердить его рождения.

– Но ведь имеется официальное свидетельство рождения.

– А вы проверяли в бюро регистрации, нет ли там свидетельства о смерти?

– Конечно. А больше всего меня беспокоит и доводит до полного безумия то, что Элен может отдать малыша в чужие руки, дать усыновить его. Она не хочет, чтобы он связывал ей руки, и не желает отдать ребенка мне. Подумайте только, мистер Мейсон, моя собственная кровь! Сын Роберта! Мальчик, который наверняка унаследовал все его очарование, его индивидуальность! Боже мой, мистер Мейсон, это свыше моих сил! А в то же время, – горько продолжил он, – адвокаты утверждают, что у меня нет никаких оснований для того, чтобы предъявить свои права. Они говорят, что если отца нет в живых, то мать имеет право отдать ребенка на усыновление, и точка. При этом все документы, касающиеся такого ребенка, считаются секретными. Мало того, некоторые агентства сжигают все бумаги, за исключением акта отречения матери от всех прав, чтобы иметь абсолютную уверенность в том, что след окончательно оборван и нет никакой возможности найти ребенка.

Мейсон забарабанил длинными, сильными пальцами по краю стола.

– У вас действительно интересная и редкая юридическая проблема, – сказал он.

– Мои адвокаты считают, что с юридической точки зрения дело безнадежное. Если ребенок отдан для усыновления, то конец и точка. Элен имеет полное право отказаться от каких-либо объяснений, и нет ни малейших возможностей обнаружить местопребывание ребенка.

Мейсон задумчиво надул губы и сказал:

– Когда я обнаруживаю, что одна из теорий не сулит никаких надежд, я меняю фронт и ищу новую теорию. Очень существенно то, как подойти к проблеме. На юридическом языке это называется найти соответствующую процессуальную причину.

– Какое это имеет отношение к моему делу?

– Может быть, очень большое. У адвоката должна быть фантазия. Обнаружив, что дорога, которую он избрал, никуда не ведет, он должен отступить и поискать новую.

– В этом случае другой дороги нет. Мои адвокаты убеждены в этом.

Мейсон закурил сигарету и погрузился в раздумья.

– А если есть?

– Что есть?

– Другая дорога?

– Боюсь, что ее нет, мистер Мейсон. Наверное, и вы со всей своей изобретательностью не сможете найти выход из глухого тупика.

Мейсон терпеливо произнес:

– Я попытаюсь разъяснить вам, что может быть процессуальной причиной в вашем случае. Официально ваш сын фигурирует как без вести пропавший, не так ли?

– Насколько мне известно, такова официальная квалификация, потому что не было найдено его тела с личным медальоном. Но что касается факта смерти, то в этом нет никакого сомнения.

– Так вот, – сказал Мейсон. – Если принять за причину факты, то ничего не поделаешь.

– Так или иначе ничего не поделаешь.

– Но если, – продолжал Мейсон, – предположить, что он мог не погибнуть, а остаться в живых…

– Нет ни малейшего шанса.

– Официально он фигурирует как пропавший.

– Какая разница?

– Огромная. Требуется семь лет, чтобы можно было признать лицо, считающееся пропавшим, погибшим.

– Но если он действительно погиб, то что нам даст, если мы будем ждать семь лет?

– Разве вы не видите, что, согласно этой теории, ваш сын только пропал? Должно пройти семь лет, прежде чем его можно будет признать мертвым. А в течение этих семи лет необходимо согласие обоих родителей на усыновление ребенка.

В глазах Бартслера появился блеск понимания.

– Боже мой, мистер Мейсон! Вы это решили! Вы действительно это решили! – Он сорвался с кресла. – Мы начнем процесс! Мы подадим дело в суд и получим решение суда о том, что ребенка нельзя отдавать на усыновление! Боже мой, почему ни один из крючкотворов не додумался до этого?

– Я не знаю всех фактов, мистер Бартслер, – предупредил Мейсон. – Я лишь представил вам определенную юридическую теорию. Но наверняка не повредит посоветоваться по этому поводу с вашими адвокатами.

– К черту моих адвокатов! – вскричал Бартслер. – У меня нет времени оглядываться на эту пару глупцов. Боже мой, Мейсон, вы волшебник! Пришлите мне счет. Нет, к черту счет! Я сам принесу вам чек!

С этими словами он повернулся и выскочил из кабинета. Мейсон посмотрел на Деллу и широко улыбнулся.

– Куда это он так помчался? – спросила Делла.

– Думаю, что на одну из ферм по разведению птиц в долине Сан-Фернандо, – ответил Мейсон.

В половине четвертого в офис Мейсона доставили срочный пакет. Внутри находился чек на тысячу долларов, подписанный Язоном Бартслером, и торопливо написанная записка: «Вы были правы».

Без четверти пять позвонила Диана Рэджис. Нервным голосом она умоляла Деллу соединить ее с Мейсоном по делу, не терпящему отлагательства. Мейсон взял трубку и услышал возбужденный голос Дианы:

– Господин адвокат, произошла ужасная вещь! Кто-то украл мою сумочку со всем содержимым, понимаете, со всем!

– Что представляет собой это все? – спросил Мейсон.

– Ну, деньги.

– Возмещение, которое вы получили от Язона Бартслера?

– Да.

– Полностью?

– Да.

– Расскажите мне подробно, как это произошло, – потребовал Мейсон. – Где это было?

– У меня в квартире. Я была совершенно измучена, никак не могла отоспаться. Утром встала и после завтрака вышла, чтобы сделать некоторые покупки. Вернувшись, послушала немного радио, но мне снова захотелось спать, поэтому я сняла платье, легла на постель и заснула как убитая. Проснулась каких-то полчаса назад и обнаружила, что нет сумочки.

– Где вы ее оставили?

В ее голосе было раскаяние:

– Насколько я помню, на столике в первой комнате.

– Довольно легкомысленно оставлять сумочку с полутора тысячами долларов.

– Знаю. Но как-то так получилось. Я купила немного продуктов и хотела сразу же спрятать их в холодильник, поэтому по пути положила сумочку на столик. А когда убрала продукты, занялась еще чем-то на кухне, и в это время у меня начали слипаться глаза. Меня охватила внезапно такая сонливость, что я забыла обо всем на свете, в том числе и об этих деньгах.

– На входной двери нет следов взлома?

– Нет, господин адвокат. Я была склонна предположить, что это Милдред Дэнвил, вы знаете, моя соседка, о которой я вам уже говорила, если бы… если бы не то, что в пепельнице на столике, на котором я оставила сумочку, не было окурка сигары.

– А где ваша соседка?

– Не знаю. Все это довольно таинственно. Она не оставила записки, вообще ничего. Она тоже работает на радио, и, хотя у нее сейчас нет никаких передач, я пыталась ее там искать. Оказалось, что она не появлялась в студии уже два или три дня.

– А что с вашей машиной?

– С моей машиной?

– Где вы ее держите?

– Снимаю гараж.

– У кого-нибудь, кроме вас, есть ключ от гаража?

– Да. У Милдред.

– Спуститесь вниз, – велел Мейсон, – и загляните в гараж. Проверьте, на месте ли ваша машина. И прошу ничего не трогать на столике. На тот случай, если вы решите вызвать полицию.

• Предыдущая
• 7/44
• Следующая