Имперский детектив КРАЙОНОВ. ТОМ II (СИ) - Родович Арон - Страница 9

Мы между собой называли их «отделами ноль-ноль-семь» — в шутку, вспоминая одного известного любителя мартини с водкой, который предпочитал его «взболтать, но не смешивать».

Добравшись до «Чёрного Лебедя», я понял: комичность ситуации с нашей машиной и нашими нарядами теперь была ещё выше. «Чёрный Лебедь» отличался тем, что по вечерам там работал швейцар: встречал гостей, открывал двери, отгонял машины на парковку.

Подъехав к входу, мы едва успели затормозить, как швейцар подошёл и распахнул дверцу.

Выходя из машины, я опустил сиденье и отодвинул его, протягивая руку своей помощнице. Женёк передал швейцару ключи и буркнул:

— Ты уж поосторожнее с моей ласточкой.

Швейцар с каменным лицом лишь коротко кивнул:

— Не беспокойтесь, господин. Всё будет в лучшем виде.

Мы вышли, и нас сразу встретил фейс-контроль.

— Добрый вечер. У вас стол… — он замолчал, коснувшись пальцем уха, затем выпрямился ещё прямее. — Прошу прощения, вас уже ожидают.

Вот это сервис. Только потом, проходя мимо него, я заметил крошечный микронаушник — беспроводной, аккуратно утопленный в ухе. Удобная штука.

Подойдя к дверям, я ещё раз скользнул взглядом по фасаду. Ресторан находился в старом здании, но входную группу сделали шикарно: дорогой камень, тёплый свет, приглушённая роскошь. Всё по классике — чтобы с порога было ясно: «смертным вход воспрещён», здесь кушают только небожители. Хотя, по правде, не столь уж дорого — проблема в другом: забронировать столик практически невозможно. Ходили слухи, что отдельным гостям дают по два часа — ровно столько, сколько шеф считает допустимым «для уважения кухни».

У дверей стоял ещё один швейцар. Он открыл нам дверь, и внутри нас уже встречал парень в белой рубашке, чёрном фартуке и тёмных брюках.

— Добрый вечер. Вас ожидают. Разрешите провести.

Он учтиво поклонился, показал направление, и пошёл первым. Мы шли за ним. Никто не говорил — каждый был занят своими мыслями. Боковым зрением я поймал, как Женёк чуть округлил глаза. В таком месте он скорее всего вообще в первый раз. Не по статусу механику со двора кушать в элитном ресторане. Да и я в этом мире — тоже.

Но в прошлом мире у меня были деньги и я посещал такие заведения, хотя до конца так и не понял всю эту гурманскую движуху.

Мы прошли один зал — я уже подумал, что пришли, но нас повели дальше, в сторону VIP-лож. Там и ждал нас Демид.

Парень вероятнее всего купил себе статус барона, ведь VIP зона заведения такого уровня доступна была минимум графам, а в основном герцогам и князьям. И это зависело не от толщины кошелька, а от уровня уважения и связей.

«Ой не прост этот парень, не прост.»

На столе уже стояли холодные закуски, бутылка белого вина в охладителе, графин водки, и несколько кувшинов, в которых были налиты морсы и несколько фрешей. Всё выглядело так, будто хозяин пришёл заранее и подготовил площадку под встречу.

Он встал, приветствуя нас, пожал руки всем по очереди — и на этот раз не использовал магию.

— Ещё раз приветствую, дорогие друзья. Я тут сделал небольшой заказ. Пока не уверен, кто что предпочитает, но для старта — самое то. Сейчас даме должны принести лёгкие коктейли… И, кстати, о дамах.

Он повернулся, достал огромный — действительно огромный — букет: сто с лишним роз, длинных, ровных, почти метровых. Тяжёлый букет, дорогой. Демид протянул его Ксюше.

— Ксения, я так понял, у вас нет молодого человека. Я бы хотел немного поухаживать за вами. Это — самое малое, что могу подарить сейчас. Большее на первом свидании вы могли бы счесть… слишком быстрым развитием событий.

Ксюша только и успела, что хлопнуть глазами. Любая девушка, увидев такой букет, особенно из длинных роз, зависает на секунду.

А меня… меня кольнуло. Очень неприятно кольнуло.

Ревность, от которой пытаешься отмахнуться, но она лезет через каждую щель.

Демид, словно прочитав мой профиль лица, мягко, даже почти извиняющимся тоном сказал:

— Надеюсь, я не перешёл границы? Возможно, я неправ, и мешаю… чему-то вашему.

Ксюша тоже посмотрела на меня.

И я понял: начинается очень опасная ситуация.

Та, где любое моё слово станет либо признанием, либо отказом, либо вызовом.

А что я могу ответить, если сам не знаю, что именно чувствую — и что имею право сказать?

Такие моменты меня всегда безумно бесят.

Не потому, что нужно продемонстрировать какое-то отношение к ситуации или человеку — с этим как раз проблем нет. А потому что тебя ставят перед выбором. Сейчас. Прямо сейчас.

Перед тем самым, который в любом случае придётся сделать. Можно тянуть секунду, две, три, можно сделать вид, что вопрос не понятен, можно даже съехать в шутку, но где-то в глубине мозга уже щёлкает: «Точка поставлена, дальше будут последствия».

И вот я стою в Vip зале, где новый барон с осторожной улыбкой протягивает моей помощнице букет из сотни с лишним роз. Ксюша смотрит на меня поверх этих цветов, а внутри у меня включается один и тот же ненавистный механизм: прокрутка назад. Назад, туда, где всё это началось. Туда, где я сам добровольно залез в эту ловушку и начал позволять ей слишком много.

В тот день, когда всё вскрылось, в офисе стояла вязкая тишина.

Ксюша сидела за столом, как будто её ударили мешком по голове. Никаких истерик, никаких слёз напоказ, никакого беганья по комнате с криками «этого не может быть». Просто пустой взгляд и полная прострация. Маски сорвали. Розовые очки, в которых она прожила пятнадцать лет, раздавили об асфальт.

Пятнадцать лет её мать играла в аристократку. Пятнадцать лет вела дом так, словно статус они не потеряли, а просто отложили до лучших времён. Пятнадцать лет воспитывала дочку как «настоящую аристократку», хотя по факту после предательства Ксюшиного отца их род лишили этого статуса законно и окончательно.

Все эти годы девушка жила в уверенности, что мать продаёт себя ради них, ради того, чтобы они могли хотя бы отдалённо соответствовать тому уровню жизни, к которому однажды принадлежали. «Тяжёлый выбор матери ради ребёнка», «жертва», «так сложилось» — стандартный набор оправданий, которые ребёнок сам себе придумывает, чтобы не видеть очевидное.

А по факту мать продавала себя не ради выживания, а ради того, чтобы и дальше играть роль аристократки. Ради платьев, поддержания «уровня», привычек, тусовок, иллюзии собственной исключительности. Ради себя. Дочка была украшение, удобным элементом декора.

Потом появился он. Босс.

Человек, который рассказал, что младшая сестра, Элизабет — жива.

И ровно в этот период мать «внезапно заболела». Так удобно заболела, что как раз понадобились деньги.

Как раз появился человек, который готов платить.

Как раз есть способ всё объяснить, не снимая короны с головы: болезнь, судьба, чудесное совпадение.

Ксюша тогда видела в этом божественное вмешательство и шанс спасти мать. Сейчас она прекрасно понимает, что это было частью схемы.

Она честно верила, что последние месяцы работает «ради семьи», ради того, чтобы вылечить мать, поставить дом на ноги, вернуть всё «как было». А по факту её использовали как инструмент: отвлекать внимание, подставляться, улыбаться нужным людям, участвовать в схеме кражи денег у жениха младшей сестры. Как член банды, как соучастник мошенничества.

Когда подтвердилось, что никакой болезни нет, все эти совпадения перестали быть чудом и сложились в очень понятную картинку.

Каждое событие последних лет перевернулось другой стороной. Те же самые фразы, жесты, поездки, разговоры — всё то же, только теперь без фильтра «мама делает это ради меня». И вот уже вместо жертвы — хищник. Вместо заботы — эксплуатация. Вместо «доченька, потерпи, это всё ради твоего будущего» — «ты удобный ресурс, и ты будешь работать, пока полезна».

Я не объяснял ей это по пунктам — в этом не было необходимости. Она всё поняла сама. И именно поэтому сидела в офисе не двигаясь. Просто потому что весь её мир в голове рассыпался к чёрту, и она с этим столкнулась лицом к лицу впервые.