Возвращение к истокам (СИ) - Старый Денис - Страница 1

Юго-Запад Турции

Весна 2024 года.

В машине трясло. Мы мчались и казалось, что тот игиловец, сидевший за рулем, специально собирает все кочки и ухабы, даже не думая объезжать их. То и дело, но я ударялся о крышу машины. Радовало только одно — ударялись и те бандиты, что сидели рядом. У меня амортизатором была плотная шапка, одетая и на голову и натянутая на глаза. Но это не спасало.

«Будет шишка», — подумал я.

Хотя было о чем другом подумать. Кто меня сдал? Почему из охраны оказалось только одно подразделение? Парни полегли. Все… А я живой. Хреново это, очень нехорошо. Жить с таким грузом будет сложно. Но ведь и не факт, что скоро моя жизнь не прервется.

А еще… Откуда они знали, что есть флешка? И почему понимали, насколько важная информация на ней? Это не информационная бомба, которая раз взорвется, да и все скоро забудут. Это большее — возможность нанести удар по России в информационном поле в долгую. А еще и сорвать планы русского командования и политиков.

— Куратор уже должен быть! — явно нервничая, выкрикнул на арабском языке один из террористов.

Глупцы! Они настолько привыкли, что их не понимают европейцы, в том числе и русские, что говорят свободно на одном из арабских диалектов. Аравийский диалект я знаю очень даже хорошо. Хотя в мире более распространен Египетский. Вообще я склонен к изучению иностранных языков. Это помогало мне делать карьеру военного и быть ценным специалистом.

Ну да не суть. Не стесняются меня и хорошо. Нельзя показывать вида, что понимаю. Так больше шансов сбежать.

Бежать — никак иначе! Или пуля в спину при попытке побега, или сбегу. Но флешку, на крайний случай, нужно уничтожить. Она не может достаться ни врагу ни тому, кто врагом может стать в любой момент. Но как же она нужна моей стране!

А бандиты еще не знают, наверное, что мои седины — это не признак старости и немощности. И то, что если я подполковник — это отнюдь не значит, что в штабах заседаю. Кое что умею. Или знают? Брали же конкретно меня.

Дорога вдруг стала плавной, а водитель сбросил скорость. Будто бы пересекли черту.

— Тра-та-та! — раздались выстрелы.

Стрелок с крупняка в кузове отрабатывал. Скорее всего, по летящим целям. Меня ищут? Свои дроны? Пусть бы уже и били по пикапу.

Ванька… Как жить мне с таким грузом? Молодой боец, двадцать два года, прикрыл меня собой. Тогда обложили бармалеи со всех сторон. А парни… Они же взяли круговую оборону и я в центре. Бандитам досталось, но и тысяча таких пустынных разбойников не стоят и одного парня из тех, кто отдал за меня жизнь. Лучшая группа… Лучшие воины.

— Почему этот русский такой важный? У нас были другие их офицеры. Так тех же обменяли? — интересовался на слух, молодой бандит, сидящий по левое плечо от меня.

«Не знает о флешке», — догадался я.

Значит она у главаря.

— Ай… Шайтан! Али, ты все кочки решил собрать? Аккуратнее! — вызверился, сидящий на переднем пассажирском сидении бандит.

Главный этой группы. Я уже это вычислил. Порадовался, даже улыбнулся. И этот черт пустынный головой ударился. Какие еще радости нужны человеку? Только бы его врагам было больно!

— Этот русский нужен англич… Всем молчать! Возможно он понимает нас! — допетрил, наконец, вожак гиен.

Хотя он больше других и проговаривался.

— Да ладно? Тут не так много на нашем разговаривают, — сказал шакал, сидящий по правую сторону от меня.

Еще гудела голова. Тошнило и я даже не сопротивлялся тому, чтобы загадить салон, скорее всего Тойоты. Но не получалось. А теперь, когда в голове уже созрел план действий, то и не стоит.

Парни, с которыми я работал уже два года, «группа Десятого», прошли много операций, успели покрыть себя славой. И погибли ради меня. Я троих пустынных чертей убил, а потом… Не помню. Но легкое покалывание в шее говорит о том, что мне вкололи какую-то химию.

Они приходили за флешкой. Они приходили за мной, за подполковником Андреем Всеволодовичем Дунайцевым. Официально заместителем начальника Центра Примирения в Сирии. Неофициально…

Ценный я фрукт. Знаю столько, что и враг может только догадываться какого языка взяли. Но взяли ли? От моих знаний зависят жизни многих людей. Может хватит за меня умирать, может пора мне за кого-то погибнуть?

Руки были уже почти развязаны. Я растянул веревки. Ха! Веревки! В нашем-то веке!

Теперь могу в любой момент пробовать… Но что пробовать? Умирать, наверное. И молодая не узнает, какой у парня был конец… Не парень я, мужчина за сорок. И этот… конец в комплекте. И молодая в наличии имеется. Семью хотел еще с ней создать. Вроде бы нормальная женщина, младше на семь лет, тоже ее помотало по жизни. Но не судьба нам быть вместе и детишек нянчить.

Но прежде чем умереть, нужно еще кое что сделать.

— В туалет хочу! — сказал я.

— Что говорит этот русский шакал? — спросил главарь.

— Опорожниться хочет, — растерянно отвечал сидящий от меня по правую руку.

— Дрон куратора! Мы близко! — прокричал бандит в кузове, стоящий за крупнокалиберным пулеметом.

— Ссать! И тошнит меня! Остановите! — выкрикивал я.

Мало ли… Может и такое пройдет и машина остановится. Тогда действовать уже сподручнее. А то, что нас сопровождает дрон — плохо. Очень плохо. Или сейчас, или никогда! Уже могут направлять и другие машины к нам.

— Скажи ему, что может опорожняться в штаны! — рассмеялся главарь.

— Так он еще и блевать собрался! — сказал переводчик, и попробовал чуть отстраниться от меня.

— Не будет остановок. Русские его ищут. Уже замечены их дроны. Быстрее нужно передать этого подполковника, а то денег не дадут, — настаивал главарь.

— Ну все… Терпеть не могу, — сказал я.

Когда оба бандита, сидящие рядом, стали жаться к дверям, словно бы я какой прокаженный, появилось чуть больше простора для рук. Уже все, что меня интересует, я проверил, на ощупь. Знал, где нож у того, что слева. Понимал, как именно лежит на коленях автомат у того, что справа.

Резко выдергиваю руку из веревки, тут же бью в кадык того, что справа. Он начинает хрипеть. Освобождаю глаза. Резкая боль от яркого света, но стараюсь на нее не обращать внимание.

Пока ни водитель, ни главарь не реагируют. Забираю Калашников у хрипящего бандита. Проверяю предохранитель.

— Бах! — стреляю в голову бандиту на переднем пассажирском сиденье.

Хотел замазать салон машины, вот и получилось. Только кровью и мозгами шакала. Тут же бью прикладом в голову сидящего по левую сторону от меня.

— Останови машину! — кричу я водителю на аравийском диалекте.

— Бах! — стреляю в ногу хрипящему.

Он пробовал меня ударить, но попал в плечо. У меня не получается в тесноте вывернуть автомат, чтобы тоже в голову, или в сердце.

Перекидываюсь через хрипящего подранка, открываю машину, пробую вытолкнуть его. Упирается, гад.

— На! — бью его в прострелянную ногу прикладом.

— А-а! — через хрипы прорывается крик.

— Нахер! — выкрикиваю я на великом и могучем, выталкивая-таки шакала из машины.

Пространства становится больше. Бросаю взгляд на бандита слева. В отключке. Приставляю горячий ствол автомата к голове водителя.

— Останавливай машину! — на его языке вновь требую я.

Упертый, сука. Словно и не слышит. Ну что ж…

— Бах! — стреляю в голову водителю.

Тут же смещаюсь вниз между передними и задними сиденьями, группируюсь.

Машина подпрыгивает на кочке, словно взлетает.

— Бум! — Тойота ударяется о землю.

Уже подохший бандит так вцепился в руль, что и после смерти не отпускает. А его нога все еще на педали газа. Заваливается водитель, вместе с ним влево выворачивается руль. Тут же машину ведет.

— Бум! Бум! — машину начинает крутить.

Ударяюсь головой о сиденье, цепляюсь за что только можно, при этом стараясь вжаться в пол. Голова кружиться, не успевает за тем, как переворачивается раз за разом машина. Ствол крупнокалиберного пулемета из кузова врывается в салон, ударяет сидящего слева бандита и устремляется ко мне. Пять, или около того, сантиметров над головой останавливается. Останавливается и машина.