Казачонок 1860. Том 1 (СИ) - Насоновский Сергей - Страница 3

Подручные его заломили руки парню, связали и, перекинув через седло, довезли мальца до усадьбы Жирновского. Этот барин к казачеству не имел никакого отношения, но была у него в тех живописных краях летняя усадьба. С высоким забором и вооруженными холопами — считай, собственная маленькая крепость. Там вот барин и велел затащить Гришку в хлев и всыпать ему двадцать плетей, чтоб впредь не борзел казачонок.

Прохор, здоровенный лоб, который обычно порол крестьян за провинности, прекрасно понимал, что выжить после стольких ударов у мальца шансов мало — от такого и взрослые мужики млеют. Но, несмотря на это, к делу подошел с какой-то животной яростью. Не пойму, почему так поступил. Запорол мальчонку чуть ли не до смерти. И, видимо, при перемещении моего сознания жизненных сил у этого истерзанного тела прибавилось настолько, что уже испускающий дух пацан все-таки очухался.

И вот теперь висел я здесь, распятый. Ноги кое-как доставали до земли. Пытался на них опереться, но делать это было чертовски трудно.

В какой-то момент, озираясь по сторонам, уткнулся глазами в свою правую руку — и узнал на запястье нечто знакомое. То, что яркой картинкой отложилось в памяти Алексея Прохорова — в последние минуты той, прежней жизни. Это были те самые три точки, словно татуировка, нанесенные на запястье деда. Теперь я наблюдал их на своей руке — и всем нутром чувствовал, что с ними что-то не так…

Еще раз сконцентрировав взгляд на трех точках, появившихся на запястье, я почувствовал какую-то неведомую энергию. Она потекла ручейком вдоль руки и затем наполнила каждую клетку организма. Тело мое, висящее на веревках, содрогнулось и выгнулось дугой. Сначала я испытал боль, а потом ощутил нечто, о чем раньше даже и помыслить не мог. Словно творческое вдохновение художника или, скорее, какого-то волшебника.

Передо мной, как будто прямо из воздуха, материализовался уже знакомый дедов сундук. Его крышка была открыта, а сверху лежал тот самый сверток, в котором в прошлый раз оказалась замотана шашка.

— Ни хрена ж себе… — не веря своим глазам, вслух пробормотал я.

Мне захотелось протянуть руку, но веревки, стягивающие запястья, не позволяли этого сделать. Я так и продолжал, стоя на цыпочках, рассматривать реалистичную проекцию. Словно глядел на картинку в зомбоящике. Ощущение, что протяни руку — и сможешь взять тот самый сверток. Я прекрасно знал, что в него завернуто.

Продолжая разглядывать сундук, я в какой-то момент снова перевел взгляд на веревку, что стягивала мое запястье.

Сконцентрировался, мечтая о том, как бы от нее избавиться. И в этот самый миг… Веревка просто-напросто исчезла! Растворилась в воздухе, словно ее и не было! Не ожидая такого выверта, повис на одной левой руке, похоже, изрядно ту потянув при этом. Да что там говорить — у меня и так сейчас не тело, а какой-то набор для опытов: тощее, пораненное везде, где только можно.

Эту боль я просто проглотил, но тут же из носа хлынула кровь. В глазах потемнело, будто я только что пробежал десять километров в полной выкладке. Хорош же этот «сундук» энергию сосать… Но тут, немножко очухавшись, вися на одной руке, я вновь попытался вызвать «голограмму» того сундука. И обнаружил, что прямо на холстине с шашкой лежит, черт побери, та самая веревка, на которой я висел!

Голова помаленьку начинала соображать, и я догадался, как это работает. Сконцентрировал внимание на веревке, удерживающей вторую руку — получилось повторить. Она исчезла, а я свалился без сил на земляной пол амбара.

— Фуух! — выдохнул я облегченно. — Первая маленькая победа. Ну хоть что-то хорошее…

Стал прикидывать: похоже, сундук, ярким образом рисовавшийся перед моими глазами, — вовсе не галлюцинация и не бредовые воспоминания из прошлой жизни, а нечто реальное.

Протянув руку, я достал из сундука веревку, на которой еще недавно висел. Не удержался и тихонько засмеялся, боясь привлечь ненужное внимание.

Подумалось, что с такой поддержкой у меня появились шансы в этом жестоком мире, несмотря на слабость нового тела и положение, в которое мне не повезло угодить. Если сундук со всем содержимым всегда окажется рядом, где бы я ни находился, только руку протяни… Это можно такие делюги проворачивать, аж дух захватывает!

Не спеша, я с почтением достал сверток, развернул холст. Та самая шашка легла мне в руку, словно любимая вещь, по которой я уже успел соскучиться. С немалым удивлением я почувствовал какое-то родство с ней. Как будто она действительно была семейной реликвией и я бесспорно принадлежал этому семейству. К месту вспомнились последние слова деда:

— Я ухожу. Ты теперь голова. Последний в роду…

Значит, это был не предсмертный бред старого человека. Впрочем, последующие события уже показали, что и дед был не простой, и слова его не пустые.

Взвесил на руке шашку. Для ребенка тяжеловата, конечно. И тем не менее, почувствовал, что Гришке, в теле которого я оказался, раньше приходилось тренироваться с таким оружием. Гоняли его и дед, и батя, царствие ему небесное, сызмальства — начиная ставить руку на деревяшке. И теперь тело пацана сразу отреагировало на появление знакомого оружия. Искренне радуясь своим новым навыкам, я ловко крутанул шашкой. Отточенное движение, ласкающий слух свист рассекаемого воздуха. Чумазое лицо подростка расплылось в довольной улыбке.

Скоро в амбаре стало темно, хоть глаз выколи — толком ничего не разглядеть.

Я еще раз попробовал спрятать и снова вызвать из «ниоткуда» сундук. Поучился быстро выхватывать и убирать шашку, поняв принцип этой способности. Чтобы убрать предмет — нужно не только мысленно на нем сконцентрироваться, но и получить тактильный контакт, то есть до него дотронуться. А чтобы достать из сундука, достаточно просто представить, в какой руке он должен оказаться. Проверил и на шашке, и на веревках. Единственный недостаток — после этих маневров я ощутимо уставал. Видимо, у чудесной способности имелся таков побочный эффект.

С улицы донесся звук шагов. Я встал возле двери, держа шашку наготове.

Представил себе такую картину: вот какой-то из холуев Жирновского заходит в амбар проверить, подох я или еще нет. Рублю тому по шее, выбираюсь наружу. Затем, осматриваясь по сторонам, принимаю решение валить всех в этой гребаной усадьбе к чертовой бабушке. И начинаю шинковать ублюдков направо и налево, устраиваю такую себе кровавую баню, жестоко отомстив всем подонкам. Но что потом?

Тем более, что и всех завалить я, увы, никак не смогу. Мало того, что тело находится в очень плачевном состоянии — непонятно, когда я вообще в последний раз досыта ел. Скорее всего, после нескольким минут боя так ослабну, что поднять оружие не сумею, не то, чтобы им головы рубить. Да и смотреть на такого рыцаря доморощенного долго не будут — пальнут из ружья, да и поминай как звали.

А к тому же простых работников, а тем более баб, валить — это не по-божески. Что они, собственно? Сами кое-как выживают, бедолаги, в этом медвежьем углу и, по большому счету, мне никакого вреда не причинили. Не вмешались, не пошли против Жирновского? Ну, можно, конечно, и так сказать, только вот времена сейчас другие.

Взвесив все «за» и «против», я решил, что постараюсь обойтись без жертв. Даже этого ублюдка Жирновского постараюсь обойти стороной. Если убить только его одного, а потом сбежать, то больно уж велик риск, что всю усадьбу поставят на уши и с собаками пойдут прочесывать округу. Да и город не так уж далеко — могут еще и солдатиков на поиски убийцы дворянина отправить. Ну его, к черту, эту месть. Надо себя в порядок привести. А как окрепну — вернусь и спрошу за все хорошее. Сейчас же есть шансы оказаться в петле или на каторге.

Послышался звук отпирания щеколды, который я запомнил еще с утра. Тот самый человек, что приносил мне воду в первый раз, снова зашел в амбар. Я опознал его по слегка скособоченной походке. Силуэт отчетливо виднелся в дверном проеме на фоне лунного света. Мужик понял, что в амбаре так темно, что он даже меня не разглядит. Стоя на пороге, он начал зажигать лампу. Напрасно, дурачина, ты не сделал этого заранее…