Газлайтер. Том 38 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич - Страница 23

И хотя я пока не могу создать Синий шар притяжения — Пустота ещё не развилась настолько пока, — и без того есть что потренировать.

Пустота пропускает мои пси-копья, которые навтыкались в Демона, иголки дикобраза, а там уже захватываю тело Демона:

— Потеснись, — раздаётся мой голос в его голове.

Перенаправляю его мозговые импульсы и заставляю Демонюгу атаковать меня различными способами. Просто Демон что-то плохо с этим справлялся, и я решил подсобить.

Я изучаю Пустотную стену внимательнее на примере боя. Она защищает от материальных ударов в виде когтей и от энергетических потоков в виде молний. Даже от световых вспышек защищает, если их не пропускать. В общем, жёсткий фильтр, который пропускает только то, что мне нужно.

Я решаю проверить ещё одну идею, которая только что возникла у меня в голове. Создаю Пустотную стену прямо под ногами. И как только поток формируется — толчок. Меня поднимает вверх, и я оказываюсь в воздухе, будто стою на плотной, жёсткой платформе, которой на самом деле нет.

Светка как раз в этот момент сжигает своего второго Демона в пепел. Разворачивается — и у неё глаза лезут на лоб:

— Вау! Даня! Ты ходишь по воздуху⁈

— Да, — отвечаю задумчиво. — Именно хожу, а не летаю.

Для неё это, конечно, невероятно, а для меня — всего лишь проверка очередной гипотезы. Я добиваю своего Демона коротким, точечным импульсом псионики, чтобы не тратить лишнюю энергию. Марионетка свое отработала. Ну а насчет прояснения алиби Морвейна — пытать Демонов бессмысленно, так как они в Астрале всякого натерпелись, ну и в голову им не залезешь. В общем, пофиг.

Девушки уже тоже зафиналили противников, и смотрят как я спускаюсь на землю.

— Идем обратно? — спрашивает Маша.

— Да, только узнаем как дела у местного жителя, — я смотрю на разбитую каменную гаргулью в углу. Она сидит в нише, замерев в позе наблюдателя. Мысленно спрашиваю сидящего там: — Ты долго будешь молчать?

Статуя конечно не двигается, но раздается ментальный голос:

— А что мне сказать-то? — ворчит скрипучий голос.

Жен я тоже подсоединяю к каналу, а то они в непонятках смотрят как я пялюсь на разбитую статую.

Горгулья спрашивает:

— Вы от Морвейна?

— Ну, мы его знаем, — Не вру и одновременно не подтверждаю ничего конкретного.

Гаргулья фыркает мысленно:

— Эта сволочь и заточила меня сюда.

— За что? — уточняю.

— Ну, я был его советником да воровал немного, — честно признаётся гаргулья.

— Немного?

— Ладно, много. Вот он и велел своим смертным менталистам меня сюда запихнуть.

— А мы как раз с Морвейном воюем, — опять не вру, но и всей правды не говорю. Я действительно в состоянии войны с королём дампиров, пусть и ограниченной. — Можешь нам помочь, если хочешь.

Гаргулья оживляется сразу:

— О, я знаю много интересного про Западные острова! Там полно якобы неприступных крепостей, но я знаю, как попасть в каждую, знаю обходы и потайные пути!

— Отлично, — отвечаю и без лишних церемоний захватываю информацию прямо из его головы.

Гаргулья дёргается и негодует:

— Зачем⁈ Мог бы просто меня спросить!

— Так быстрее, — говорю абсолютно спокойно. — В общем, ты мне помог, коррупционер. И взамен я обеспечу тебе посмертие.

— О, правда⁈ — радуется заточенный.

Он не успевает даже удивиться. Я мягко напускаю на него псионику, и сознание гаргульи уходит в Астрал. Быстро, чисто, без страха и боли. После столько тысячелетий мучений любой заслужвает хоть что-то похожее на достойный уход.

А по возвращении в лагерь уже к утру застаю у своего шатра Багрового Властелина и Диану.

Багровый хмурит брови и спрашивает:

— Ну что, поймал своих Демонов?

— Ага. А вы чего, не спали всю ночь, что ли? — спрашиваю, оглядывая растрёпанные волосы Дианы и невыспавшиеся глаза обоих. — Сблизились, наконец?

Диана вскидывается:

— Вот ещё! Спать с этой свиньей!

Багровый вторит, делая обиженную мину:

— Ой, больно надо.

Диана поворачивается ко мне:

— Данила, ты, возможно, полубог, наш собрат. И у нас с тобой миссия — перестроить мироздание.

Я делаю большой шаг назад. Очень большой.

— Не-не-не. Мне надо на день рождения к подруге. И вообще у меня свои дела есть

Кремль, Москва

Царь Борис выслушал доклад Владислава Владимировича.

— Похоже, — произносит Красный Вла, — что Данила всё-таки будет на дне рождения Оли.

— Фух, — вырывается у Бориса почти облегчённо. — Слава богу.

Он откидывается на спинку кресла.

— А то там столько персон на её руку претендует. Даже датчане что-то активизировались. А союз с Данилой нам выгоднее, чем даже с Данией. — Государь усмехается. — Пускай теперь король Виллем лапу сосёт. У него и так морда слишком самодовольная.

Владислав слегка улыбается, но затем меняет тон на деловой:

— Но вот что странно, Ваше Величество. Дания настроена серьёзно. Очень серьёзно. Такое ощущение, что они что-то просчитали и упорно этого плана держатся. И нам надо понять — почему. Их очевидный приоритет — Та сторона. Они уже об этом заявляли неоднократно, делегации готовят, финансирование собирают. Но при этом они упорно игнорируют Данилу, хотя он — главный вход туда. Они хотят работать исключительно с нами.

Царь Борис стучит пальцами по столешнице и мрачно хмыкает:

— Да, странные эти европейцы. Даже Хань пытается сблизиться с Данилой через Ай Чен, и правильно делает, хоть я от всей души желаю рисоедами провалиться. А датчане тупят. И тупят основательно.

— Загадка, — соглашается Владислав. — Такое ощущение, что они видят главноего выгодоприобритателя не Данилу, а именно в нас.

— Выгод у нас хватает, — гордо говорит Борис. — Но игнорировать Данилу — ошибка. Он, на минуточку, король Багровых Земель. Впрочем, чего мы за датчан переживаем? Всё же хорошо. Дания будет на дне рождения Оли. Это сразу многое расставит по местам.

И если датчане надеялись, что я выдам племянницу за их принца, то они просчитались.

Владислав задумывается:

— Ваше Величество, может стоит подготовить более глубокую аналитику по датскому направлению? Чтобы понимать, что именно они пытаются провернуть?

— Стоит, — кивает Борис. — Очень даже стоит. Но Виллем все равно будет лапу сосать.

Граница Тавиринии и Мохорогии, Боевой материк

Пещера была узкой, низкой и пахла мокрой шерстью — типичное жилище мохорогов. Булграмм отметил про себя, что они будто специально выкапывают такие норы, чтобы любой гость чувствовал себя на грани могилы. Ему это подходило: в горах любой тавр чувствовал себя уверенно.

Великогорыч сел на каменную глыбу, каменный доспех развеялся, открыв бородатое лицо в тени рогов. Мавра встала справа, сжимая булаву так, будто ждёт сигнала размозжить нерадивому переговорщику голову. Вождь мохорогов Мех устроился напротив — лохматый, злой, с рогами, похожими на выкорчеванные корни. За ним встал его лучший воин племени. Таков договор: больше одного взять с собой переговорщикам нельзя.

Мех щурился, буркнул хрипло:

— Не понял, зачем мы собрались. Твой конунг всё равно не явился.

Булграмм хмыкнул в бороду:

— Мал ты ещё, чтобы с конунгом нашим общаться. Тебе по горло хватит и воеводы.

— Ррр… ну и что ты предложишь?

— Я не сторонник переговоров. Но наш конунг велел сначала говорить, а уже потом бить. Он учит нас быть цивилизованными с теми, кто ещё не перешёл черту. А вы ещё не зашли за нашу границу. Только собираетесь.

Мех фыркнул, как бык на морозе:

— Вы, рогатые, поклоняетесь Безрогому. Ниже пасть в моих глазах невозможно.

Булграмм бросил взгляд на Мавру. Та едва заметно покачала булавой, давая понять, что комментарии про их конунга ей не понравились.

— Прикуси язык, — сказал Булграмм ровно. — У конунга есть рога. Просто не всегда видны. И не в рогах счастье. Ты считаешь конунга Данилу слабым, но вот карта.