Измена. Он полюбил другую (СИ) - Борзова Нюра - Страница 1

Яна

— Кажется, пора с этим заканчивать, — я складываю письмо и кладу его обратно в конверт. Погода за окном соответствует моему настроению. Серая. Мрачная. Холодная.

Я иду в спальню и прячу письмо туда, где его никто не найдет. По лицу текут слезы. Я избегала проблем слишком долго, слишком часто пыталась использовать эту тактику для решения всех на свете вопросов. Это никогда не срабатывало.

Входная дверь открывается и через секунду захлопывается.

— Мам, я дома, со мной Глеб. Мы на минутку, сейчас пойдем к Артёму, вернусь вечером, — шаги двух пар ног проносятся сначала в одну сторону коридора, потом в другую. — Пока, мам. Люблю тебя, — говорит Костя, прежде чем уйти.

— Я тоже тебя люблю, сыночек, — отвечаю я, но он уже не слышит.

Я помню свой последний год в школе и отчаянно хочу, чтобы у Кости все было по-другому. Чтобы выпускной класс стал лучшим годом в его жизни. У него будет достаточно сложностей, которые придется преодолеть во взрослой жизни. Пока Костя еще со мной, я сделаю все, что в моих силах, чтобы последний год его детства был идеальным.

Настолько идеальным, насколько это возможно в наших обстоятельствах.

У меня есть девять месяцев до его поступления в университет — с декабря по август. Девять месяцев, пока наша жизнь не изменится навсегда. Мой мальчик станет совсем взрослым, и впереди у него будут его собственные цели, его собственный путь. Его детство закончится, и начнется новая глава.

Вытерев слезы, я подхожу к окну, чтобы выглянуть на улицу и разглядеть на фоне бесконечно-белых сугробов парочку, торопливо удаляющуюся от дома. В этом году снега больше обычного.

— Ян, ты дома? — Вадим, мой муж, возвращается домой немногим позже, наверняка уставший после долгого рабочего дня.

— Я на кухне, — рассеянно отвечаю я, не оборачиваясь.

Он входит в комнату и кладет свой портфель на стул, громко хмыкая, и я представляю, как он проводит ладонью по своим черным волосам. Он нервничает и волнуется, будто не уверен в том, что хочет сказать. Я знаю Вадима лучше, чем кто-либо другой — он скорее начнет ссору и расскажет мне все в порыве гнева, чем просто возьмет себя в руки и озвучит факты.

— На работе была? — конечно же Вадим сразу начинает с обвинений, настраивается на ссору, которую считает неизбежной.

— Нет, мне нужно было кое-что решить, поэтому я взяла выходной.

— Но ужин ты все равно приготовить не успела?

Я поворачиваюсь к нему с легкой улыбкой на лице.

— Конечно успела. Еда в духовке. Положить тебе?

Вадим опускает голову, и разочарование омрачает обычно красивые черты его лица. Его попытка начать мелкую бытовую ругань, которая затем выйдет из-под контроля, не удалась. Сегодня я не собираюсь вестись на его дешевые провокации.

— Переоденусь и положу себе еды сам, — бормочет он.

— Вадим, присядь. Нам нужно поговорить, — я не даю мужу возможности скрыться в коридоре и сбежать от меня. Не сейчас. Настало время поговорить открыто.

Вадим замирает, его жесты и мимика говорят сами за себя. Он боится того, о чем я хочу поговорить. Он не хочет терять контроль, преимущество. Я переворачиваю ситуацию и беру ее в свои руки. Впервые за последние несколько лет мы поговорим начистоту.

Вадим

Я репетировал свою речь всю дорогу домой. Собрал и даже записал в заметках на телефоне список аргументов в собственную поддержку. Яна должна услышать мои доводы и согласиться со мной. Мы больше не можем быть вместе. Наш брак стал одним сплошным разочарованием. Наша семья душит меня. Яна, должно быть, чувствует то же самое. Любовь, которая когда-то была между нами, исчезла, и я не вижу способа ее вернуть. Прошло слишком много времени, и мы отдалились друг от друга, хотя и живем в одном доме.

Пора нам расстаться. Мы оба знаем, что это правда. Мы оба все чувствуем.

Страсть угасла, и мы больше похожи на соседей по неволе, чем на пару. Подъехав к дому, я наблюдаю, как наш сын Костя уходит куда-то со своим другом Глебом. Они идут по улице к дому другого друга, несомненно, чтобы весь вечер рубиться в приставку. Сейчас у меня есть шанс положить конец тому мраку, в котором мы жили на автомате. Пришло время нам с Яной обсудить все наедине.

Я собираюсь сказать ей, что хочу развестись.

Пройдя на кухню, я вижу, что Яна стоит у окна, ее спина напряжена, а каштановые волосы мягкими волнами спадают по плечам и спине. Все мои планы рассыпаются, ускользают сквозь пальцы. В сердце будто вонзили острый нож, прокручивая внутри, пока не перехватывает дыхание. Яна не сделала ничего плохого, у меня нет никаких оправданий, поэтому я не могу начать этот разговор уже несколько месяцев.

Я влюбился в Яну восемнадцать лет назад, когда мне самому было всего девятнадцать. Но сейчас, она уже совсем не та. Мы оба изменились, и время нас не сблизило, а отдалило. Но я не хочу причинять ей боль. Я не хочу быть причиной ее слез. Чувство вины съедает меня заживо, за то, что я молчу, и за то, что должен ей сказать.

В глубине души я знаю, что никогда не перестану любить Яну и никогда не смогу по-настоящему сойтись с другой женщиной. Но я не чувствую себя нужным и желанным здесь — ни для нее, ни для моего сына. Все чаще меня посещают мысли, что лучше бы меня вообще не было.

Игнорируя мои молчаливые метания, Яна окончательно выбивает меня из равновесия своей просьбой.

— Вадим, присядь. Нам нужно поговорить.

Эти слова не несут в себе ничего хорошего. За ними всегда следуют плохие новости. Я знаю, потому что планировал использовать ту же фразу, чтобы начать наш разговор.

Я опускаюсь на стул, а она садится напротив меня. Может быть, она тоже собирается попросить меня о разводе? Может, сейчас она будет в очередной раз предъявлять мне претензии, что я что-то там не сделал по дому? Может, она напомнит мне про просроченный штраф, который я забыл заплатить? Вот к чему свелась моя жизнь — к выслушиванию бесконечного потока претензий, и независимо от того, больно ей или нет, я не думаю, что смогу выдержать еще хоть день в подобном режиме.

— Я знаю о Тане.

Ее голос такой спокойный и ровный, что еще секунду я думаю, что мне послышалось.

— И я знаю, что ты уже давно хочешь развестись, чтобы иметь возможность сбежать к ней. Ты видимо решил, что если закрутишь с молодой девчонкой, то можешь просто оставить семьи и беззаботно начать все сначала?

Я еще ни разу в жизни не испытывал такого шока. Но теперь у меня нет слов — я просто тупо открываю и закрываю рот. Мои губы отказываются шевелиться. Мой разум кричит мне, чтобы я солгал, чтобы сохранил последний клочок гордости и порядочности как мужчина… муж… отец. Но мой язык не двигается.

— Мы поженились слишком молодыми. Нам обоим было тяжело. А через полгода у нас уже родился Костя, и он забрал все наше внимание и время. Мы тогда полностью сосредоточились на ребенке. На выживание изо дня в день уходила вся наша энергия. Теперь, когда мы достигли момента, когда наш сын больше не зависит от нас, мы забыли, как быть парой. Потом ты нашел другую, и у наших отношений не осталось ни единого шанса. И вот ты думаешь, что Таня делает тебя счастливым, и она заставляет тебя снова почувствовать себя мужчиной. С ней у тебя есть шанс начать новую жизнь, вернуть себе жизненные силы и снова почувствовать себя живым. Вперед, Вадик.

Яна сверлит меня оценивающим взглядом, заставляя чувствовать себя насекомым под микроскопом. Она слишком хорошо меня знает — всегда знала. Слушая, как она произносит многие из тех самых слов, которые я планировал сказать, я понимаю, насколько шаблонно они звучат.

— Послушай, Ян… — начинаю я, наконец обретая голос.

— Только вот не надо оправдываться, хорошо? — твердо говорит она.

Что бы Яна еще ни хотела сказать, она уже приняла решение довести дело до конца. Вот что я могу сказать о своей жене. Если она что-то решила, ее решение уже не изменить.