Сваха (СИ) - Ленина Егорина - Страница 15

— Я знала, что готовка — это не мое, но чтобы так! — выдохнула она, поднимаясь на ноги.

В дверной проем просунулась черная морда, присыпанная мукой. В зубах Кученька держал помятую и вылизанную миску. Не пропадет мой мальчик.

Несмотря на кухонные приключения, блюдо все заценили. Роман был подкуплен и плавно введен в нашу компанию. Настасья же сделала свои выводы и решила отправиться с Димулей, Олией и Риатой Власовной в Речное. Хорошая у девчонки интуиция. Одобряю.

Настал первый день свободы. Сегодня придут родственницы Розы Иосифовны. Надо бы подготовить их и подготовиться самим.

Грусть от разлуки с мужем немного скреблась внутри, но радость весело меня потряхивала и тянула совершить что-то доброе. Высунулась в окно.

— Свободу попугаям! — весело разнеслось по улице.

Завыли-залаяли собаки, вороны сорвались с тополя, закаркали и тяжело замахали крыльями, уносясь подальше. С крыши соседнего дома плавно съезжал взъерошенный кот. Жизнь-то налаживается.

Напевая, скатилась на попе по перилам.

— Я так счастлива, так рада, у меня есть ты! Хочу сказать "благодарю" и говорю "мерси".

Выглянул Роман. Перешла на другой формат.

— Спасибо, Рома, что ты есть! А значит, скоро буду есть! Колбаски печёные и яблочки моченые. Просто добавь воды!

Рекламные слоганы — мощная штука, оказывается.

— Насть, что с ней? — тихо спросил Роман, но я услышала.

— Это, Рома, — ответила ему — Женщина в декрете! Настасья, запоминай. Тебе пригодится.

Под опасливые взгляды мы собрали Димулю и Настасья с ним бодро побежала к дому Тании Власовны. Гонятся за ней что ли? Оглянулась. Никого. Я только стою. А чего я стою? Побежала за ними. Настасья ускорилась. Недалеко ведь, а чего так долго бежим?

— Врешь! Не уйдёшь!

Няня подхватила Димку и добавила ещё газу.

— Ну ты даёшь, Настёна. — просипела я внизу у лестницы в дом родственников. — Спринтер какой-то. Чего бежала то?

— Вы меня напугали. — также сипло ответила она с сумкой в одной руке и Димулькой подмышкой второй.

Сынуля звонко хохотал и болтал ногами. Примерилась взглядом. Не! Меня Настасья так не утащит. Надо Виктора попросить будет. Вон как весело, оказывается.

По ступенькам забиралась на четвереньках. Божечки! Какой тут воздух на высоте! Хоть ложкой ешь. Сколько там ступенек? Три? Ну ладно. Обычный воздух, но входит и выходит со свистом.

— Сильна ты! — восхищенно просвистела я. — Вот что значит молодость!

— Вы меня старше только на пять лет, вообще-то. — быстро восстановила дыхание Настасья. — И вам бегать нельзя. В положении же.

— Вот именно! — непонятно на что ответила и выпрямилась. — И я тебе говорила, чтобы мы общались на ТЫ.

— Не положено!

— Дак положи! Не вижу проблемы.

В дверь постучала я. У моей помощницы руки заняты. Не отдала мне ни сына, ни сумку.

Открыл дверь старичок, который, кроме как открыть дверь, уже ничего не смог бы сделать. Хорошо, что не выгнали его. Работает себе тихонько, помогает чем не тяжелым. Только молчит со мной в последнее время.

— Доброго утречка, Михал Борисыч. — раскрыла я рот в оскале улыбательном. — Как здоровьичко ваше?

Старичок в коричневом выглаженном костюме "с иголочки" внимательно рассмотрел мое лицо и пропустил. Надо бы сказать Тании Власовне, чтобы лекарям его показали. Вдруг зуб болит, а он и сказать не может? Сказала.

— Здоров он. — нахмурилась бабушка. — И со всеми разговаривает. Но он очень обидчив и, пока ты не исправишься, будет молчать.

— А что я такого сделала-то? — не поняла я. — Всегда вежлива, помогу, если уронит что, здоровья Михал Борисычу желаю.

— Борису Михайловичу. — сказала спустившаяся Тания Власовна.

— Это кто? — повернулась к ней.

— Это он. — ладонью указала она на старичка, ушедшего в сторону кухни.

Ой! Неудобно-то как. Пошла извиняться. С первых слов "прошу прощения Борис Михалыч" я была прощена. Даже пару комплиментов отхватила по поводу своего цветущего вида и девичьей памяти.

После завтрака опять прощание. Крытая повозка уже загружена вещами и гостинцами, извозчик ждет указаний, две кобылки топчутся на месте.

— Иди сюда, сынуля. — подхватила я Диму на руки. — Бабушкам и дедушкам привет передавай.

— Холосо. — серьезно кивнул он. — А ты пока от… от…

— Оттянись? — предположила я.

— Нет. — помотал головой сын. — От…

— Оттопырься?

— Бабуска! — повернулся он к Риате Власовне. — Как ты сказала?

— "Отдохнет мама" я сказала. — покачала она головой, глядя на меня.

Если бы я сейчас издала б какой-нибудь звук, то это был бы звук конфуза.

Уезжали все, махая нам руками в окошко повозки. Глаза опять защипало от слез.

— Что значит "оттопыриться"? — вернула меня из уныния Тания Власовна.

— Знаете, отдых — это смена деятельности. — важно высморкалась я в платок. — Погнали оттопыриваться! У меня есть идея.

В свой дом я вошла легонько напевая. Ну ладно. Горланила я.

— Я-а свобо-оде-ен, словно птица в небеса-ах!

Бабушка морщилась и даже страдала. Её можно понять. Голосом боженька меня одарил крепким, а вот со слухом небольшие проблемы. Иногда срываюсь, порой затягиваю, а бывает и слова теряются и я иду в пляс. И плевать, что музыка у меня играет только в голове. Я девочка, я бабушка, я родившая, я беременная… Короче, мне можно.

— Тания Власовна, — отбила я руками по плечам, груди и коленкам — А давайте организуем нечто эдакое! — и плечами еще потрясла "цыганочкой".

— Если ты не будешь орать, то я за. — согласилась она. — Куда идти и что делать?

Решила сначала идти в салон. И работу печную примем, и девочек подковырнем, и Розу Иосифовну встретим.

Роман немного повозмущался, но все-таки приготовил одно блюдо. Надо ему премию выписать, наверное. Или не надо. Смотря сколько еще возбухать будет.

Тесто на булки раскатали тонко, обмазали одну часть сыром, вторую вареньем, а третью Рома посыпал корицей. Недешевое, кстати, удовольствие. Потом пришлось учить парня заплетать косу. Можно было бы и свернуть, но я захотела именно косу.

— Ром, ты учись плести. — вещала доверительным тоном. — Вот наплодишь девочек, там и пригодятся твои умения.

— Почему девочек? — только и спросил он.

— А ты что-то имеешь против? — нахмурилась я. — В глаза мне смотри! Нет? Вот и правильно, вот и молодец! Плети ещё одну.

"Бабки" получились красивыми и ароматными. Если местные евреи не оценят, то я все сама съем.

"Сваха" сияла под солнышком и соперничала с новой вывеской Ермолая Аристарховича. "Ювелирная мастерская ЕА" было выведено бархатным бордовым. Сама же вывеска слепила золотом. Да и самодовольная рож… то есть лицо ювелира сияло и искрилось. Даже фингал под глазом был каким-то торжествующим.

— Вот, соседушка! — держась за спину весело произнес ювелир, выйдя нам навстречу. — Обновил, значится. Спасибо за наводку.

— Какую водку? — тихо спросила у меня Тания Власовна.

— Здесь водка есть? — также тихо спросила у нее я.

— Здравствуйте. Что с вами случилось? — вежливо уточнила подошедшая Ираида, уколов нас взглядом.

Я ж просто спросила! Чего так громко смотреть на меня?! Самогон и настойки я тут видела. Вино даже было. А вот чтобы водочка… Это ж мне на примочки всякие, да на растирания! Хотя, самогон на перцу очень даже неплохо справляется с этим. Но ностальгия уже царапнула.

Рассказ Ермолая Аристарховича оказался довольно скупым на события, но богатым на ругательства. Поэтому расскажу своими словами.

Вывеску обновили работники в своей мастерской. Для начала сняли старую, увезли, а вернули уже готовую, обновленную.

Установка прошла не по плану. Двое поднялись на второй этаж и прикрепили. Вверх ногами. Сняли, повернули и выронили. Естественно попали по ювелиру, контролирующему процесс с улицы. Вывеска цела. Ювелир не очень.