Второй шанс для нас, или Любовь вопреки разводу (СИ) - Тайна Злата - Страница 10

— А должен был! — прошипела я, с трудом сдерживаясь. — Ты привёл в нашу жизнь человека, который выставляет наши отношения на всеобщее обозрение! Теперь твою дочь дразнят в школе! Она не хочет туда идти!

— Я не думал... — он растерянно провёл рукой по волосам. Его уверенность куда-то испарилась. — Настя... она просто делится своей жизнью. Но она не хотела...

— А Соня что? Побочный эффект? — голос мой задрожал. — Ты не думал, что твоя новая «счастливая жизнь» больно ударит по нашей дочери?

Он смотрел на меня, и в его глазах впервые за все эти месяцы я увидела не отстранённость, а настоящую, глубинную боль. Растерянность.

— Я знаю, что всё испортил, — его голос сорвался. — Я не оправдываюсь. Но не отнимай у меня дочь. Пожалуйста. Я поговорю с Настей. Это больше не повторится. Я... я хочу быть в её жизни. Настоящим отцом.

Я смотрела на него — на этого вдруг сломленного, растерянного мужчину — и моя ярость начала медленно отступать, уступая место горькому пониманию. Да, он был виноват. Но он не был монстром. Он был просто... слабым человеком, который не подумал о последствиях. И сейчас он пытался их исправить.

— Хорошо, — тихо сказала я. — Поговори. И найди способ объясниться с Соней. Ей нужно слышать это от тебя.

Он кивнул, не в силах вымолвить ни слова.

Вечером я сидела одна в гостиной и думала о том, как всё сложно. Ненавидеть Алексея было легко. А вот видеть его слабость, его попытку что-то исправить... Это требовало куда больше сил.

На следующее утро я разбудила Соню пораньше. Солнечный свет заливал кухню, но на её лице лежала тень вчерашнего потрясения.

— Сонь, садись, — я поставила перед ней две чашки какао. — Мы с тобой сегодня не будем говорить о школе. Мы поговорим о том, как стать крепостью.

Она смотрела на меня с непониманием, медленно помешивая ложечкой густой шоколад.

— Крепости не боятся, когда в них кидаются камнями, — продолжала я. — Потому что у них толстые стены. Давай построим тебе такие стены.

Мы провели за кухонным столом целый час. Я не давала ей готовых ответов, а задавала вопросы.

— Как ты думаешь, почему эти девочки так поступили?

— Не знаю... Им скучно? — неуверенно предположила Соня.

— Возможно. А ещё — они чувствуют чужую слабость. Как волки чувствуют больное животное. Значит, наша задача — перестать быть слабой.

Мы выработали план. Не детский, а по-взрослому прагматичный.

Первая стена — безразличие. Мы отрепетировали с ней несколько фраз-щитов. «Мне всё равно, что вы думаете». «Это мои дела, а не ваши». Она повторяла их сначала неуверенно, потом всё твёрже.

Вторая стена — уверенность. Я попросила её вспомнить, что у неё получается лучше всего. Оказалось — рисовать комиксы. «Значит, ты — художник, — сказала я. — А они — просто зрители. Ты создаёшь, а они только смотрят. Кто из них важнее?»

Третья стена — поддержка. «Если станет совсем невмоготу — позвони. Я всегда приеду. Но сначала попробуй сама. Потому что ты сильная».

Провожая её в школу, я не обещала, что всё будет легко. Я сказала: «Иди и сражайся. А я буду твоим тылом».

Пока Соня обретала свою крепость, я строила другую — в прямом смысле. Проект кафе «У Аполлинария» перешёл в стадию реализации, и это оказалось в разы сложнее, чем рисовать красивые картинки.

Строительная площадка встретила меня гулом перфораторов, облаками цементной пыли и суровыми лицами прорабов. Мой красивый чертёж с медными светильниками и дубовыми столиками наткнулся на суровую реальность.

— Милочка, это невозможно, — старший прораб, дядя Женя, тыкал пальцем в мой эскиз. — Здесь несущая стена, здесь коммуникации. Ваши «атмосферные» светильники просто некуда вешать.

Раньше я бы спасовала. Но сейчас я была не «милочкой», а главным дизайнером проекта. Я достала планшет с техническими чертежами.

— Евгений Петрович, посмотрите, — я показала ему запасной вариант, который подготовила накануне. — Мы можем пустить коммуникации здесь, за фальш-колонной. А светильники — на подвесных конструкциях. Я уже согласовала с инженером.

Он скептически хмыкнул, но взял планшет. Минут десять изучал, ворча что-то под нос. Потом поднял на меня взгляд — уже без снисхождения, с долей уважения.

— Ладно, — буркнул он. — Попробуем по-вашему. Но если не сойдётся — переделывать будете за свой счёт.

— Сойдётся, — уверенно сказала я, хотя внутри всё сжалось.

Я проводила на объекте по несколько часов, проверяя каждый шов, каждый угол. Я спорила с электриками о том, как ляжет свет, с сантехниками — о расположении раковин. Я научилась говорить с ними на их языке — не о «воздушной атмосфере», а о сечениях кабелей и диаметрах труб.

Вечером, вернувшись домой, я заставала Соню за уроками. Она не бросалась мне на шею с рассказом о школьных подвигах. Но я видела — щит работал. Она стала спокойнее. Однажды она даже сказала:

— Сегодня Катя снова пыталась меня дразнить. А я посмотрела на неё, как мы договорились, и сказала: «Катя, мне жаль, что тебе больше нечем заняться». Она аж покраснела и ушла.

В её голосе не было злорадства — было достоинство. Я поняла — её крепость постепенно возводится.

Так мы и шли параллельными курсами — она отстраивала свои стены в школе, я — свои на стройплощадке. И с каждым днём я всё больше понимала: сила — это не в том, чтобы никогда не падать. Сила — в том, чтобы каждый раз находить в себе силы подняться и продолжить строить. Свою жизнь. Свою карьеру. И свою дочь.

Торжественное открытие кафе «У Аполлинария» напоминало скорее светский раут. В воздухе витал аромат свежесваренного кофе, дорогих духов и едва уловимого запаха новизны — того самого, что исходит от только что распакованной мебели и идеально выкрашенных стен. Я стояла в стороне, наблюдая, как гости рассуждают о дизайне, и слышала отрывки фраз: «какой потрясающий свет», «как уютно», «чувствуется рука профессионала».

Павел Сергеевич, сияющий, пробирался ко мне сквозь толпу.

— Ева! Найти Вас — целая проблема. Пойдёмте, познакомлю с одним человеком.

Он привёл меня к уединённому столику в углу, где сидел мужчина. При виде нас он поднялся — высокий, почти мой рост, в идеально сидящем тёмно-синем костюме.

— Марк, знакомься, это тот самый гений-дизайнер, о котором я тебе говорил, — с гордостью в голосе произнёс Павел Сергеевич. — Ева, это мой хороший друг, Марк.

— Очень приятно, — он улыбнулся, и его серые глаза, лучистые и внимательные, встретились с моими. Улыбка была тёплой, не дежурной, обнажая ровные белые зубы. Короткая, аккуратная стрижка подчёркивала открытое и волевое лицо.

Мы сели. Пока Павел Сергеевич с энтузиазмом рассказывал о нашем с ним «боевом крещении» — о том, как я отстаивала каждый светильник и каждую линию, — я чувствовала на себе взгляд Марка. Он не просто смотрел, а изучал меня с мягким, неподдельным интересом, как редкий экспонат. В его взгляде не было ни капли снисхождения или скепсиса, лишь чистое любопытство и одобрение.

— Павел не преувеличивал, — наконец сказал Марк, когда его друг замолчал, чтобы сделать глоток кофе. Его голос был спокойным, бархатным. — Пространство получилось действительно выдающимся. В нём есть и характер, и комфорт. Редкое сочетание.

— Спасибо, — я почувствовала, как слегка краснею. — Это была общая работа.

— Как раз кстати, — Павел Сергеевич хлопнул себя по колену. — Марку как раз нужен человек с вашим взглядом. У него сеть кофеен, и пара старых точек требует перезагрузки. Оформление безнадёжно устарело.

Марк кивнул, его взгляд снова задержался на мне.

— Да, я как раз хотел об этом поговорить. У меня несколько офисов и три кофейни в центре. Хочется привести всё к единому, современному стилю, но без потери индивидуальности. Павел говорит, вы мастер по созданию атмосферы.

Моё сердце сделало маленький прыжок. Новый проект. Крупный. Не единичный объект, а целая сеть!