Я вернулась, чтобы сжечь его дом (СИ) - Сторбаш Н.В. - Страница 3

Мои губы задрожали, и я впилась ногтями в ладонь, чтобы не расплакаться снова. Это снова тело…

— Лань-Лань?

Я глубоко вдохнула, чуть успокоилась и ответила:

— Это правда, папа. Мне не нужна радужная лиса. Эта недостойная дочь просит прощения за то, что причинила столько неудобств.

Отец переглянулся с мамой.

— Лань-Лань, не нужно беспокоиться за дела отца. Знаю, как долго ты мечтала о ней. Может, боишься, что твоему отцу не хватит серебра? Или что я после этого не смогу дать тебе богатое приданое? Поверь, твой отец хорошо подготовился. Небеса благоволят нам: у императора нет дочерей подходящего возраста, иначе бы лиса досталась одной из них. И я никого не оскорблю, если куплю ее.

— Нет, папа. Я беспокоюсь не о деньгах. Просто мне больше не нужна радужная лиса. Позволишь ли выбрать иного зверя?

Отец отреагировал так же, как и мама утром: посуровел, отстранился, исчезли теплые лучики из его глаз. Родителей можно понять. Я несколько лет изводила их капризами, болтала о Сяо Цай без умолку, упоминала в каждом разговоре, обещала быть самой послушной дочерью, плакала. Еще вчера — вчера для этого тела — я долго не могла уснуть в ожидании аукциона, извертелась так, что служанкам пришлось позвать маму. Она поила меня теплым рисовым отваром, успокаивала, рассказывала, что уже завтра рядом со мной будет лежать радужная лисица, а Бай-Бай сидела рядом, пока я не угомонилась.

Дальше мы ехали молча. Мама встревоженно смотрела то на отца, то на меня. Сегодня должен быть радостный день, но выходило не так.

Я хорошо помнила, как это было в прошлой жизни. Я в предвкушении подпрыгивала на подушках, не в силах усидеть на месте, постоянно заглядывала в окно, спрашивала, почему мы едем так медленно, не опоздаем ли на аукцион. Вдруг он уже начался? Вдруг мою Сяо Цай уже купили? А папа с мамой смеялись, глядя на мое нетерпение.

Пусть лучше они сочтут меня неблагодарной дочерью!

Вскоре колесница остановилась, мы вышли прямо перед огромными статуями цилиней — символами императорской власти. К зданию аукциона съезжались многие благородные семьи, но мало кому было позволено останавливаться у главного входа — только членам императорской семьи и нескольким приближенным министрам. Например, моему отцу, который уже несколько лет занимает должность правого министра и главного советника императора. Раньше я не замечала привилегий нашей семьи, воспринимала их как должное, но сейчас они бросались мне в глаза.

Нас встретили две красивые девушки в одинаковых розовых нарядах, одновременно поклонились и проводили к нашей ложе. Это была просторная комната с удобными диванчиками, отделенная от общего зала прозрачными фиолетовыми занавесями. Через них нельзя было разглядеть сидящих внутри, зато мы видели всё, включая центр зала — огромный подиум в виде цветка лотоса. Вокруг подиума располагались места для обычной публики, выше них был фиолетовый ярус — для благородных семей и высокопоставленных чиновников, а на самом верху — золотой ярус, где могли сидеть только члены императорской семьи.

— Ялань, — сказал отец.

Он редко обращался ко мне полным именем, и только когда я вела себя неподобающе.

— Ялань, скоро начнется аукцион. Подумай еще раз. Радужная лисица, твоя Сяо Цай. Я могу ее купить! Но если ты сейчас не одумаешься, никогда ее не получишь.

— Я понимаю, отец, — отозвалась я.

Зал уже был полон людей. Многие приходили сюда не только ради покупок, но и чтобы посмотреть на диковинных душевных зверей, узнать, кто кого приобрел и на кого следует обратить внимание. Душевный зверь — это уже половина судьбы!

В сердцевине лотоса появился мужчина с внешностью ученого. Он распахнул изящный веер и поприветствовал всех собравшихся. Его негромкий мягкий голос разносился во всему залу благодаря душевному зверю — лунной цикаде, что сидела на его плече.

— Достопочтенные гости! Добро пожаловать на ежегодный аукцион «Сияние нефритовых душ». Для нас великая честь видеть в этих стенах столь изысканное собрание мудрых ценителей. Пусть каждый из вас обретет здесь того единственного душевного зверя, что станет верным спутником на вашем пути. Меня зовут Чень Жун, и сегодня я проведу этот аукцион для вас. Желаю приятного отдыха, удачных приобретений и радости от созерцания наших скромных предложений. Да пребудут с вами мудрость и благодать!

— Ялань, — снова заговорил отец, — кого ты выбрала вместо радужной лисы?

— Я пока не уверена.

Мои слова не обрадовали отца, наверное, сейчас я выглядела в его глазах капризным легкомысленным ребенком. В прошлом я не раз обдумывала, какой душевный зверь помог бы мне изменить судьбу, и подобрала несколько вариантов, но совершенно не помнила, продавались ли они на этом аукционе. Тогда я думала лишь о Сяо Цай.

— Первый душевный зверь — нефритовая цикада с золотым голосом. Она дарует хозяину удивительно чистый и приятный голос, а также хороший слух. Купив эту цикаду, вы будете слышать любые звуки в пределах одного ли, а ваше пение зачарует даже самого черствого человека.

Хороший зверь. Их часто берут хозяйки весенних домов(6) для своих подопечных. Помимо обычной услады ушей и глаз, нефритовая цикада с золотым голосом помогает подслушивать тайные разговоры гостей. Почти каждый весенний дом принадлежит либо какому-то высокопоставленному чиновнику, либо кому-то из императорской семьи, и передает им собранные секреты.

Ставки медленно поднимались. Боролись за эту цикаду только люди в общем зале, никто со второго или третьего яруса не подал голос. Если бы мне вздумалось купить этого душевного зверя, отец бы разъярился: неприлично благородной девице думать о том, чтобы развлекать людей пением. В этом-то и состояла сложность выбора: мне подходили многие душевные звери, но мало кто соответствовал статусу моей семьи.

Наконец цикаду с золотом голосом купили. Появился второй лот — обезьяна с бронзовой шерстью, идеальный душевный зверь для воина, что специализируется в кулачном бою и защите. К торгам присоединились и люди со второго яруса. Конечно, они покупали обезьяну не для себя или детей, а для охранников.

Я помнила, что радужную лисицу выставили где-то в начале аукциона. Да, это крайне редкий и ценный душевный зверь, но если придержать его до самого конца, тогда богатые отцы не успеют купить для своих дочерей другого зверя. Владельцы аукциона не желали упускать их деньги, потому изменили привычный порядок.

— «Сияние нефритовых душ» гордится, что сумел оправдать чаяния многих благородных девушек Линьцзин и с огромным трудом отыскал уникального душевного зверя — радужную лису. Я опасаюсь наскучить восторженными описаниями тех качеств, которыми она наделит свою хозяйку, но вынужден это сделать, потому как для этого меня сюда и позвали. Итак, радужная лиса…

Я невольно подалась вперед. Там, на серебристом столике, свернулась клубочком моя Сяо Цай, еще такая маленькая, невинная и забавная. Она подергивала перламутровыми ушками, кончик хвоста подрагивал от любопытства. Я понимала каждое ее движение, каждую мысль, и это разбивало мое сердце.

— Начальная цена — триста тысяч лян!

Люди ахнули, ведь за такие деньги можно купить неплохое поместье в Линьцзин.

— Лань-Лань? — тихо позвал отец.

Я быстро вытерла слезы. Нет, нельзя поддаваться. Я должна быть стойкой. Сяо Цай пока не привязана ко мне, это всего лишь остатки чувств из прошлой жизни.

— Пятьсот тысяч от господина Су! — провозгласил Чень Жун.

Отец поднял руку, чтобы сказать свою цену, но я упала перед ним на колени и коснулась лбом пола.

— Прошу, отец, не покупай ее! Не надо!

— Лань-Лань! — воскликнула мама. — Поднимись поскорее!

Но я отказалась вставать и просидела на коленях до тех пор, пока с помоста не прозвучало:

— Один миллион двести тысяч лян серебром! Продано господину Су! Поздравляю господина Су с хорошей покупкой!

В прошлый раз мы заплатили за нее на пятьсот тысяч лян больше, потому что господин Су никак не хотел уступать. Я знала его дочь, Су Цзянь, и знала ее дальнейшую судьбу. Су Цзянь скоро выйдет замуж за давно сговоренного жениха, уедет в отдаленное поместье, родит троих детей. У нее сложится хорошая счастливая семья, моя малышка Цай будет счастлива с ними, она будет нянчить детей, заботиться о хозяйке, успокаивать ее мужа. Только потому я и смогла отступить. Сяо Цай не будет страдать от нашей разлуки.