Возвращение Безумного Бога 15 (СИ) - "Архимаг" - Страница 1

С небом произошло что-то странное. Снежная буря не утихла, но она стала… осмысленной. Облака перестали быть хаотичной массой. Они сплелись, закручиваясь в гигантские, немыслимые спирали. Воздух мерцал, искажаясь, словно смотришь сквозь гигантскую ледяную линзу.

Мне сначала показалось, что я вижу парейдолию вселенского масштаба — это когда отчаявшийся мозг ищет знакомые очертания в хаосе стихии. Но очертания не исчезали. Они становились четче.

Контуры грозовых туч, клубящихся на границе стратосферы, сложились в изгиб высокого, чистого лба. Потоки падающего снега и ледяных кристаллов сплелись в подобие развевающихся серебристых волос, уходящих в саму черноту космоса. Две далекие, неподвижные звезды, проступившие сквозь разрывы в облаках, стали ее глазами — холодными, спокойными, полными ледяного света. А там, где должны были быть губы, мерцало слабое полярное сияние, окрашивая нижнюю кромку облаков в нежно-голубые и зеленоватые тона.

Она не была объектом в небе. Она была небом. Живой, дышащий феномен, сотканный из самой ткани мироздания: из давления атмосферных фронтов, из преломления света, из танца снежинок. Существо, которое одновременно и было здесь, и которого не было.

Гигантская, почти прозрачная фигура, сотканная из метели, облаков и звездного света. Она держала в руке исполинское копье, пронзившее нашу общую проблему. Ее лицо, огромное и прекрасное, было спокойным и сосредоточенным. Моя Айсштиль. Она смогла. Она собрала себя. И пришла.

Карнакс, освободившийся от ослабевших щупалец, медленно поднял голову. Я видел, как его золотой глаз расширился от изумления.

— Эффективно, — пророкотал он, и в его голосе впервые за долгое время слышалось нечто похожее на неподдельное восхищение, — Но, пожалуй, некоторый перебор.

Тьма-Сущность билась в агонии. Ее ментальный вой теперь был полон не только ярости, но и страха. Гигантское копье Айси не просто ранило ее — оно разрушало саму ее структуру, вливая в хаос Бездны абсолютный порядок льда. Ее тело из биомассы начало распадаться, опадать кусками — те тут же замерзали и крошились в пыль.

Но этого было недостаточно. Айси уничтожила голову змеи, но ее яд всё ещё струился по телу.

Нужно было ей сказать. Но как? Кричать? Телепатировать на такое расстояние? Бесполезно. Хотя… Мой «маяк» хоть и был потушен, но след от него, тончайшая нить нашей связи… она осталась. Попытка не пытка.

— АЙСИ! — крикнул я, вкладывая в голос всю свою энергию, направляя ее по этой невидимой нити, — ПАРАЗИТЫ! БЕЗДНА ИСПОЛЬЗУЕТ ПАРАЗИТОВ! ОНИ В ЛЮДЯХ!

Я не знал, услышит ли она. Мой голос тонул в реве бури и агонии Сущности. Но гигантская ледяная фигура в небе… она едва заметно дрогнула. Ее голова, огромная, как луна, медленно склонилась. И я увидел это. Едва заметный, но четкий кивок. Она услышала.

А потом она подняла свободную руку. Ладонь, размером с высокогорное плато, раскрылась, и из нее начал изливаться свет. Не слепящий, а мягкий, серебристо-голубой, похожий на свет далеких звезд. Этот свет начал расходиться от нее во все стороны, как круги по воде. Волна. Но не разрушения.

Я почувствовал, как она коснулась меня. Легкое, прохладное прикосновение. Оно не замораживало. Наоборот, боль от Синхронизации начала утихать, тело наполнялось спокойной, холодной силой. Волна прокатилась дальше, над полем боя, над руинами города, над всей страной.

Эмми-не-Эмми занесла руку с огненным шаром над головой Пугливки. Внезапно она замерла. Огонь в ее руке погас. Щупальца на ее лице перестали извиваться. Она медленно подняла пустые молочно-белые глаза к дыре в потолке. И в этот момент ее тело окутало мягкое серебристо-голубое свечение.

Эмми дернулась, как от удара. Щупальца на ее лице зашипели, словно их облили кислотой, и… начали стремительно замерзать, покрываясь инеем. Они превратились в хрупкие розовые сосульки и с тихим звоном отвалились, рассыпавшись в пыль. Эмми закашлялась, согнувшись пополам. Изо рта у нее вывалился небольшой, покрытый инеем комочек замерзшей биомассы…

— Кх… кха… Что?.. — она подняла голову, ее глаза снова стали карими, живыми, полными недоумения. Она посмотрела на свои руки, на лежащую на полу Пугливку, на Настю и Никталию, — Что… что за? Я… я… Настя? Почему ты вся в саже? А ты, Ники, чего такая бледная? Призрака увидела?

Настя и Никталия переглянулись.

— О, милая, ты не просто призрака видела, — протянула Никталия, подходя к Эмми и помогая ей подняться, — Ты тут такой фейерверк устроила, что сам Громовержец бы позавидовал! Едва не поджарила нам наши божественные и не очень филейные части!

— Я?.. Что?.. — Эмми смотрела на них, ничего не понимая.

— Потом объясним, — Настя тоже подошла, глядя на Эмми с облегчением, — Главное, что ты снова с нами.

— А противоядие все-таки было бы не лишним, — буркнула Пугливка, с трудом поднимаясь и разглядывая свои обожженные ладони.

Такая же картина наблюдалась по всему фронту. Солдаты, пораженные паразитами, вдруг начинали кашлять, выплевывая на снег маленькие ледяные комочки. Ужас в их глазах сменялся недоумением. Они озирались, не понимая, что с ними произошло.

Тьма-Сущность умирала. Волна очищающего льда лишила ее подпитки, отрезав от Бездны и от тысяч зараженных носителей. Копье Айсштиль добивало ее, вымораживая саму ее суть. Биомасса на поле боя перестала пульсировать и начала трескаться, рассыпаясь в серый пепел. Гигантская голова с ревом боли растворилась, оставив после себя лишь облако холодной пыли. Последний ментальный крик, полный ненависти и непонимания, затих.

Все кончилось.

Буря начала стихать. Небо постепенно светлело. Исполинская фигура Айсштиль в небе начала таять, но не от слабости. Она плавно растворялась в воздухе, превращаясь в миллиарды сверкающих снежинок, которые медленно, кружась, опускались на израненную землю.

Я стоял, опираясь на Черный Клинок, чувствуя, как уходит сила второго уровня Синхронизации, оставляя после себя лишь дикую усталость и боль во всем теле. Но я улыбался.

Там, высоко в опустевшем небе что-то блеснуло. Одна-единственная, идеальная… то ли звездочка, то ли снежинка. Крупнее и ярче остальных, она начала медленно падать вниз, оставляя за собой тонкий серебристый шлейф. Она не таяла. Она кружилась в ледяном воздухе, словно выбирая место для приземления.

Она опускалась все ниже. Снежинка начала расти, менять форму. Из ее лучей вытянулись контуры рук и ног. Ее центр уплотнился, обретая очертания тела. Ледяное сияние смягчилось, превращаясь в подобие кожи, светящейся изнутри, как лунный камень. Развевающиеся на ветру снежинки сплелись в длинные серебристые волосы.

Через мгновение перед нами в воздухе висела уже не снежинка, а фигура. Айсштиль. Обнаженная, но словно одетая в сам свет. Ее глаза были закрыты. Она выглядела так, словно спала в колыбели из ветра.

Она плавно, невесомо опустилась на землю, и ее босые ноги коснулись покрытой инеем земли, не издав ни звука. Она открыла глаза. Чистые и прозрачные, как лед на горном озере, в глубине которого отражались далекие звезды. В них была вечность. И покой.

Я развоплотил Черный Клинок и сделал шаг ей навстречу. Она сделала шаг ко мне. Мы встретились на полпути.

Я обнял ее, прижимая к себе, чувствуя прохладу ее кожи. Она обвила руками мою шею, зарываясь пальцами в мои волосы. А потом я ее поцеловал.

Это был не просто поцелуй. Это был грохот обрушившейся лавины, тишина первого снега, ярость ледяной бури и хрупкость замерзшей слезы. Поцелуй, который длился тысячелетия нашего знакомства и одну мучительную секунду нашей разлуки. Он был холодным, но под этим холодом бился огонь — яростный, древний.

Ее губы, казалось, должны были обжечь холодом, но они были теплыми. Впервые за все время. Теплыми.