Бесит в тебе - Сакру Ана - Страница 2

– Здравствуйте, Павел Павлович, – сутулый на ходу умудряется склониться в три погибли, приветствуя профессора. Наверно это плюсы запущенного сколиоза.

– Здравствуй, Елисей.

Мля… Ещё и Елисей! Расплываюсь в ехидной лыбе, смотря в упор на парня и пользуясь тем, что стою у Пал Палыча за спиной. Елисей, оценив мое физическое превосходство да просто во всем(!), нервно сглатывает и устремляет преданный взгляд только на профессора.

–… Лиза на месте? Не знаете? – интересуется у него Бессонов.

– Да, в лаборантской. Я вот только ей отчеты принес и как раз уточнить хотел…

– Потом- потом, спасибо, – нетерпеливо отшивает его Палыч и дальше двигается вглубь коридора.

Подмигнув хвостатому Елисею, следую за ним. Перед тем, как зайти вместе с профессором в лаборантскую, кидаю нетерпеливый взгляд на наручные часы.

Боря, наш тренер, меня на британский флаг порвет, если опоздаю. У нас четвертьфинал через два дня.

Но сбежать от Бессонова не вариант. Окрысится сразу, и плакали мой допуск к ГОСам и курсовая. А вот покивать, дождаться, когда Палыч свалит, и потом уже спокойно смыться от Шуйской – как раз реально. В конце концов, зачем ей моё нечестивое общество? Еще Боженька сверху увидит и придется перед сном на горохе на полчаса больше стоять, угораю про себя, заходя в кабинет.

Внутри ориентируюсь не сразу – так тут все заставлено. Вроде бы большое помещение, в три окна, а по ощущениям даже дышать нечем. Стеллажи, забитые книгами, папками и журналами, ящики железные какие-то прямо в проходе, столы, заваленные документами, оргтехника всех поколений, начиная с девяностых. И даже просиженный плюшевый диван.

Шуйскую, как обычно облаченную в фирменный мышиный, в этом бардаке сразу и не разглядеть. Затихарилась за столом у дальнего окна. И я ее в упор не вижу, пока профессор не подходит к девчонке вплотную.

– Ой, Павел Павлович, как хорошо, что вы зашли! Комаров как раз для вас отчеты оставил и…– начинает звонко тараторить моя одногруппница, устремляя на Бессонова преданный взгляд новорожденного олененка.

У нее вообще всегда мина такая…Чересчур благостная. Или блаженная. Или как там… Не от мира сего, короче, она.

Еще вечная коса эта, свитера бесформенные, юбки в пол. И бледное, лишенное макияжа лицо, на котором большие зеленые глаза кажутся пугающе яркими по сравнению со всей остальной невыразительной внешностью.

Да, эти ее глаза… По их выражению сразу понятно, что Шуйская – улетевшая. Впрочем чего ожидать от девчонки, выросшей в какой-то секте в тайге или откуда там она. Я, честно сказать, и не знаю.

Мы не общаемся. Точнее, именно Шуйская не общается практически ни с кем из группы. То ли боится грешницей стать, то ли считает себя выше других, но скрывает. Кто ее разберет?

Да мне и плевать. Списывать дает, если попросишь, и ладно.

– Нет-нет, все отчеты потом! – перебивает Шуйскую профессор, расплываясь в довольной улыбке, – Лизонька, у меня для вас отличная новость. Я вам помощника привёл, – показывает на меня широким жестом. А затем манит пальцем, словно я какой-то щенок, – Чижов, подите-ка сюда!

– Приве-е-ет, – тяну я, плюхаясь на стул, приставленный сбоку к Лизкиному столу.

Подмигиваю замершей Шуйской, криво улыбнувшись.

Ну, она все-таки девчонка… Где-то там, под своими серыми тряпками.

А внимание, оно и монашке приятно.

Вот только эффект произвожу совершенно противоположный ожидаемому. Вместо стыдливого кокетливого румянца Лиза бледнеет и медленно хлопает своими огромными зелёными глазами.

– Э-эм…– прикусывает нижнюю губу, переводя несчастный взгляд на профессора, – Павел Павлович, а может не надо? – с мольбой, – Я отлично справляюсь, правда!

– Лизавета, вы же только вчера говорили, что Веселова нагрузила вас таблицами? – раздраженно хмурится Бессонов, поправляя вечно сползающие с переносицы очки, – Комаров вот сегодня добавился с отчетами. А мне завтра из института данные придут, уже скоро публикация. А тут еще две защиты на носу. Нет, и слышать ничего желаю, – рубит ладонью в воздухе, – Принимайте помощника. Вот как раз Веселову ему отдадите. Чижов, вы же данные систематизировать умеете? – смотрит на меня с заметным скепсисом.

– Ну-у-у, в теории, – ерошу затылок я, не совсем понимая, о чем Пал Палыч вообще говорит.

– Вот и отлично. Вот и проверим вашу теорию на практике, – удовлетворенно кивает профессор и бросает беглый взгляд на наручные часы, – Все, Лизонька, я побежал. Распоряжайтесь.

И через пару секунд за ним хлопает тяжелая дверь.

Лаборантская мгновенно звенит душной напряженной тишиной.

Снова нахально улыбаясь, смотрю на Шуйскую, постукивая пальцами по столу и с каждым мгновением чувствуя себя все большим идиотом, потому что монашка, вперив в меня свои зеленые глазищи, скорбно молчит.

Вид застывший, словно от одного моего присутствия у нее в голове все мысли заморозились. Может ей вообще в одном помещении наедине с парнями находиться нельзя? И она сейчас вымаливает себе прощение?!

Пф-ф-ф… Ну так я с удовольствием ей помогу!

– Слушай, раз я не нужен, я тогда пойду? – выгибаю бровь.

И, не теряя времени, приподнимаюсь со стула.

– Стоять! – внезапно твердо рявкает это невзрачное недоразумение.

От неожиданности резко сажусь обратно. Чего?!

– Раз Павел Павлович распорядился, я тебе все покажу, – невозмутимо говорит Шуйская, обводя задумчивым взглядом кабинет и игнорируя мое офигевшее лицо, – Так, тебе компьютер нужен. Давай, за этот…

Встает со своего места, одергивая уродскую шерстяную юбку до середины икры, и, обогнув меня, подходит к соседнему столу. Возится там с оргтехникой.

– Здесь обычно аспиранты сидят, когда приходят. Пока будет твой. Пароль вот, – деловито тараторя, тыкает пальчиком в бумажку, зажатую под клавиатурой.

– Ну же, Чижов, садись! Не до ночи ж с тобой возиться, – нетерпеливо манит пальцами. Как ребенка неразумного. И взгляд соответствующий – устало-раздраженный и снисходительный.

Та-а-ак…

Так не пойдет!

– Слышь, Шуйская, я только "за" с тобой и до ночи, но у меня тренировка, – встаю со стула и сую руки в карманы джинсов, всем своим видом показывая, что никуда садиться я не собираюсь, а прямо сейчас свалю.

– Тренировка? А Павел Павлович знает? – выгибает девчонка бровь, – Ты ему говорил?

– Говорил, но… Кхм… Короче, ты ж сама сказала, что я на хрен тебе не сдался, – начинаю выходить из себя я.

– Не выражайся, бесов призываешь! – возмущенно шипит.

Да бля…!

– Я ща тебя так обматерю, если не отстанешь, что тут главный филиал ада откроется, – рычу на нее.

– Матери, мне ж лучше. Нужен ты мне тут больно, – складывает Лизка руки на груди, – Вот только я Пал Палычу все скажу. Подставляться ради тебя не собираюсь.

А ты смотри какая, а?! Внезапно!

Вообще мы общих дел и не имели никогда, а перед преподами эта мышь с косой до пояса тише воды-ниже травы. Так что сейчас я испытываю приличный такой шок от расхождения моих представлений о ней и действительности… У меня даже дар речи пропадает на пару секунд.

Хотя… Ну вот все подлизы к преподам такие. Заносчивые и лебезящие в зависимости от их потребностей и ситуации.

С трудом сдерживаюсь, чтобы брезгливо не скривиться. Понятно, Шуйская, откуда у тебя вырисовывается красный диплом…

– А что? Заповеди, что стучать нехорошо, нет? – лишь ехидничаю вслух.

– Нет, но там было про "ложное свидетельство", – щурит она зеленые глаза невинного олененка.

Тяжело, длинно выдыхаю. Этот цыпленок в сером мешке передо мной, преграждающий путь к выходу, оказался неожиданно очень боевой.

– Слушай, Лиза, мне реально очень надо, – решаю зайти с другого входа и достучаться до ее жалостливости. В конце концов разве это не ее задача – помогать ближнему? – Давай, я завтра приду, когда скажешь, и сделаю все, что скажешь. А сейчас у меня тренировка. И она важная, потому что послезавтра игра! – не выдерживаю и повышаю тон.