Бесит в тебе - Сакру Ана - Страница 12

Идем по безликому пустому коридору. И приглушенный звук музыки из чьих-то апартаментов становится все громче и громче…

Наконец, когда шум достигает максимума, возможного в этом коридоре, Марк без звонка толкает одну из дверей и пропускает внутрь меня первую.

Спотыкаюсь, дезориентированная.

Я словно телепортировалась в другую реальность, сделав всего шаг.

Здесь оглушающе долбят басы, свет тусклый настолько, что видны огни вечерней Москвы за стеклянными стенами, обстановка совсем не такая безликая как в холле, а вокруг разом оказывается больше десятка полуголых, пьяных, извивающихся в танце тел.

– Чудом же в итоге вытащили! Играли как мухи, обдолбавшиеся дихлофосом! – надрывается тренер в раздевалке, раздавая нам победных послематчевых люлей.

Парни посмеиваются, закатывая глаза, что драконит Борю только еще больше.

– Шолохов, хорош лыбиться, я не девочка твоя! – рыкает Борисов на Гордея, который сразу пытается собрать лицо в скорбную мину, что дается ему с трудом, – Ты мне скажи лучше, ты зрение давно проверял?! Корзину, куда кидать, в упор что ли не видишь? У тебя статистика по броскам грустнее, чем лицо алкаша, который водку уронил.

Раздевалка взрывается низким мужским смехом. Шолох все пытается казаться серьезным, всем видом показывая Боре, что согласен с каждым словом. Борисов, тяжко вздохнув, путешествует взглядом дальше по нашим взмыленным после матча головам.

– Чижов, а ты что вообще творишь, твою бабушку?! – глаза тренера находят меня.

С невозмутимым видом продолжаю вытирать полотенцем потную шею. В первый раз что ли про себя дерьмо слушать? Пф, напугал… Тем более, что я и сам в курсе, что это была далеко не лучшая моя игра.

– Кончай по утрам принимать тормозную жидкость! – извращается Боря в своих оскорблениях, – Я уж молчу, что ты чуть Линчука не убил! Что это, твою мать, за пас в реанимацию?!

– Он же в порядке, даже нос не сломал, – негромко отбрыкиваюсь я. И сразу спрашиваю то, что мучило меня всю оставшуюся игру, – Кстати, а где он?

– А ты хотел, чтобы сломал?! – взрывается Борисов, игнорируя мой вопрос.

– Нет конечно, – хмурясь, опускаю глаза, чтобы наш проницательный тренер не прочел в них, что на самом деле я бы был очень даже не против.

Не то, чтобы прямо есть за что… Так… Ощущение…

И где этот гребаный Линь?!

Еще и Шуйская ушла… Я не очень понял когда именно. Просто обернулся в очередной раз на нее во время матча и наткнулся на пустующее пластиковое сидение. Сначала думал, что может пересела, но нет…

С ним ушла, да?!

Не мое это дело.

Но нос жаль, что не сломал…

– Линчук вроде в больницу поехал. На всякий случай, – изволит наконец ответить Борисов где носит Марка, а затем вдохновенно продолжает нас дальше распинать.

Больше особо не слушаю. Тревожно сжавшуюся пружину в груди отпускает.

Значит не с ней. Ну и отлично…

Хорошо бы, чтобы подольше потусил там, в своей больнице.

А в понедельник на кафедре я этой блаженной Шуйской мозги еще раз прочищу. И теперь уже до победного. Пусть Линчук обратно закатывает свою мажористую губу и заправляет золотые яйца.

После мотивационной порки Боря нас поздравляет с победой и отпускает в душевые.

Заваливаемся туда всей толпой. Настроение отличное, выиграли же! Еще и с приличным отрывом в девятнадцать очков.

– Слышь, пацаны, может отметим? – предлагает Гамлет, намыливаясь, – Я бате звякну, он нам кабинет отдельный организует. Попоем, попьем, поедим вкусно… М-у- а! – складывает пальцы в горсть и смачно причмокивает.

У отца Микояна три армянских ресторана и еще один клубного типа, с караоке. Кормят там действительно – отвал башки. У меня рот слюной мгновенно затопило, стоило услышать о таких планах на вечер.

Шумно сглатываю, разулыбавшись и мысленно уже представляя, как вгрызаюсь зубами в сочнейший шашлык, который когда – либо ел. Парни вокруг тоже одобрительно гудят.

– Даешь Микояна в стартовый состав! Кор-ми-лец! – смеясь, скандируют.

– Что? Все едем? – спрашивает Гамлет.

– Да -а-а! – орем дружно, переглядываясь между собой.

После душа, разморенные и уставшие от потраченных физических сил во время матча, уже ведем себя потише. Вечер в ресторане нарисовался внезапно и многие звонят своим девчонкам или друзьям, на ходу меняя пятничные планы.

Рядом со мной на скамейке переодевается Богдан Фоменко. Он тоже сначала набирает своей Леське, отпрашиваясь как приличный каблук, а затем звонит еще. И вот второй его разговор я, мгновенно насторожившись, подслушиваю. Потому что улавливаю знакомые имена.

– Линь, слышь, я не подъеду… Да там… Микоян к себе в "Хоровац" зовет. Мы с ребятами решили победу… Да… Нет, мне не важнее… Бля, чувак, ну не могу я, меня Леся бы итак кастрировала, если бы узнала, что я на вписке вашей был… Хахах, да ладно?! Монашка?!… Ну ты там полегче, чувак… Ахахах, ну да… Все, давай, бро, пока. Нормально тусануть вам там.

И, положив трубку, Фома как ни в чем не бывало, продолжает переодеваться. А я сижу, застывший, и пялюсь на него. И в груди колючий холод растет… Потому что был я на этих вписках Линчука…

– Эй, Бо, ты сейчас с Линем говорил? – хрипло уточняю.

Тот поворачивет ко мне голову.

– Ну да, он тоже звал сегодня. У них там в сити опять туса, но я так подумал, ну на хрен этот жесткач, я лучше с вами шашлыков пожру. Да и Леська в истерику впадает, когда узнает, что я с Марком чилил, сам понимаешь…– подмигивает, натягивая носки, – У него ж вечно кокса гора, шлюхи гламурные какие-то. Весело конечно, но…

– А монашка? Это ты про Шуйскую?! – перебиваю Фоменко, останавливая его словесный понос.

– Ну да, без понятия как он туда ее затащил. Зато представляю, как сейчас просветит, – ржет беспечно.

А мне вот ни черта не смешно!

Я в страшном сне бы представить не смог Лизку на подобной вечеринке. И уж тем более, что она не сбегает оттуда, сверкая пятками, в первую же секунду. Насильно он ее там держит что ли… Да ну, бред! Но…

Хмурясь, кручу в руках трубку.

И решаю ей позвонить.

Правда номера Шуйской у меня нет – как-то не нужен был ни разу за столько лет совместной учебы. Но это не проблема, Лиза – помощница нашей старосты и ее контакты есть в общем доступе в чате. Оттуда и выуживаю нужный телефон.

Звоню. Длинные гудки. Не берёт. Дожидаюсь ответа робота и звоню еще раз. В крови нервный адреналин начинает стучать.

Мне это не нравится все.

Опять механический голос, объясняющий мне, что абонент не может ответить… Еще раз звоню. И тут гудки обрываются.

А при повторном наборе я узнаю, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Никогда раньше я не испытывала такого ужаса – оглушающего, опутывающего все тело веревкой.

Беспомощного!

Наверно примерно так же себя чувствует парализованный, когда видит смертельную угрозу, но его плоть – клетка, в которой заперто мечущееся сознание. И несчастный не способен даже нормально закричать, не то что защититься.

Мое тело, мой разум сейчас такая же тюрьма. Ничего не слушается, не подчиняется, накрывает безысходностью, тоской и равнодушием, словно душа отлетела, и я смотрю на себя со стороны.

Смотрю и мне горько до того, что не представляю как потом дальше буду жить. Буду ли вообще.

Как такое может быть?! Это место, эти люди. это состояние странное… Со мной такого быть не может. Дурной сон…

Вокруг толпа. Полуголые, разнузданные, пьяные или Бог знает под чем еще. Большинство внешне красивые, особенно девушки, но мне все чудится уродливым и дьявольским.

Улыбки-оскалы, режущий слух смех, бьющая в самую грудь музыка. Душно, влажно, запахи тошнотворные. Столько намешано – духи, человеческий пот, травяное и сладковатое что-то дымит из кальянов, алкоголь.

Комната огромная, поделена на зоны. Все пустоты забиты танцующими и обнимающимися телами. Расставлены мягкие диваны, пуфы, низкие столики, заваленные выпивкой и малознакомыми мне курительными приспособлениями. Кто не танцует, сидят компаниями.