Мистер Октябрь (ЛП) - Гудин Николь С. - Страница 1

Мэйсон

— Ты вообще меня слушаешь, Мэйсон?

Я улавливаю свое имя в конце предложения и лениво поворачиваю голову в сторону Энджи, моей пиарщицы.

Ей действительно нужно потрахаться; эта женщина вечно из-за чего-то ноет.

— Ну? — требует она, когда наши взгляды встречаются.

Я пожимаю плечами. Не знаю, о чем она, черт возьми, говорит. Да и мне, в общем-то, все равно.

— Он даже не слушает меня, — шипит она, переключая свое внимание на Чака, моего менеджера. — Я не знаю, как ты продержался с ним так долго.

Я зеваю. Снова едва скрываемая угроза увольнения.

Я размышляю над тем, не сказать ли ей, чтобы она просто ушла, но тогда мне бы пришлось нанимать кого-то другого, а это слишком проблематично.

Чак бросает на меня взгляд, который говорит о том, что ему нужно, чтобы я помог ему выпутаться.

Если бы это был кто-то другой, я бы, наверное, проигнорировал его, но я неравнодушен к Чаку. Он единственный человек в этом здании, который все еще видит во мне человека, а не просто того, на ком можно срубить кучу бабла.

— Я слушаю, — растягивая слова произношу я. — Говори.

Она хмурится на меня, поправляет свою и без того идеально уложенную папку и начинает говорить.

— Нам нужно разобраться с твоим имиджем, посещение реабилитационного центра сильно ударило по твоим продажам.

Я вмешиваюсь:

— Не думаю, что проблема была в реабилитации.

Она щелкает языком. Ничто не может так быстро взбесить пиарщицу, как упоминание о ситуациях, которые портят имидж, и, черт возьми, на моем счету имеется несколько таких.

— Тем не менее, — жестко отвечает она, — твои продажи упали, а репутация пошла псу под хвост.

Я фыркаю с горьким смешком. Псу под хвост. Она говорит так, будто чертовски старая, хотя я сомневаюсь, что она старше меня больше, чем на десять лет. Я спал с женщинами старше нее.

— Я мудак года, понимаю. Что ты хочешь, чтобы я с этим сделал?

— Приведи себя в порядок, — тут же отвечает она.

Я приподнимаю бровь и смотрю на нее.

— Я думал, что именно этим я и занимался в реабилитационном центре.

Ее взгляд смягчается, но лишь немного. Знаю, что в глубине души она чертовски благодарна мне за то, что я бросил пить, но за последние два года я превратил ее жизнь в ад, и, по моим подсчетам, состарил ее как минимум лет на десять; потребуется нечто большее, чем тридцатидневная программа, чтобы добиться ее расположения.

— Боюсь, для этого потребуется немного больше усилий, чем то, что ты уже сделал.

Я провожу рукой по лицу. Конечно, потребуется. Ничего никогда не бывает достаточно — всегда нужно больше.

— О чем ты думаешь?

Я не уверен, что мне есть до этого дело, но никоим образом не даю ей понять, что собираюсь воплотить в жизнь хоть что-то из того, что она сказала, я просто хочу выбраться отсюда, чтобы, наконец, закурить. Это единственная вредная привычка, которую мне разрешили оставить.

— Мы собираемся снова начать приглашать тебя на публичные выступления... мероприятия, красные дорожки и тому подобное. Нам нужно, чтобы СМИ и твои коллеги увидели, что Мэйсон Леннокс — трезвый.

— Как скажешь. — Я машу ей рукой. — Это все?

Она качает головой.

— Нет. Мы с Чаком считаем, что для тебя будет весьма полезно, если в твоей публичной и личной жизни появится женщина.

Я самодовольно ей улыбаюсь.

— С чего ты взяла, что в моей жизни нет женщин?

— Женщина! — огрызается она. — В единственном числе. Подруга, а не куча шлюх, прыгающих из постели в постель.

Мой рот подергивается от смеха. Я никогда не слышал, чтобы она произносила слово «шлюхи».

— Я не завожу подружек.

Она смотрит на Чака, прося о помощи, и он наклоняется вперед, опираясь локтями на колени, и буравит меня взглядом.

— Слушай, я буду с тобой откровенен, парень, лейбл все еще хочет тебя уволить.

Вот дерьмо.

Мое выражение лица остается прежним — неподвижным и непроницаемым, но он кивает, зная, что я понимаю, насколько это серьезно.

Я думал, что реабилитация их успокоит, но, видимо, ошибался.

— Либо ты приводишь себя в порядок, либо уходишь.

— Когда мы упомянули, что ты остепенился с хорошей девушкой, это, похоже, действительно произвело на них эффект, — вклинивается Энджи.

Я стону.

— Ты уже сказал им, что у меня есть цыпочка.

Я в полной заднице. Они наебали меня. Загнали меня в угол и знают это.

У меня нет подружек, и я не собираюсь заводить их сейчас, поэтому, если я хочу сохранить свою карьеру, похоже, мне придется притворяться.

Чак бросает на нее взгляд, а затем снова поворачивается ко мне, он думает о том же, о чем и я.

— Мы можем нанять профессионала — эскортницу или что-то в этом роде, продержать ее несколько месяцев, может быть, даже год, и платить ей достаточно хорошо, чтобы она никому не проронила ни слова, — предлагает он.

— А что будет, если один из ее предыдущих клиентов узнает ее? Придаст огласке? Это может быть хуже, чем нажраться в хлам и блевануть на красной дорожке.

Он гримасничает.

Он прав, хуже, наверное, не будет, но все равно.

— Мы наймем кого-нибудь из другого города, черт, из другой страны, если понадобится.

— Так, остановись, — говорю я ему. — Дай мне подумать хоть одну чертову минуту.

Мой взгляд начинает блуждать по огромным стеклянным стенам и офисам, окружающим нас.

Им реально удается проделать отличную работу, чтобы заставить меня чувствовать себя как в клетке; люди из моего лейбла буквально окружают нас.

Продюсеры, ассистенты, секретари, стажеры... все здесь, и, вероятно, все они тоже меня осуждают.

Не то, чтобы мне было не насрать. Пока я могу заниматься музыкой, мне плевать на все это.

Я задерживаю взгляд на девушке с длинными каштановыми волосами; она приносит кофе какому-то придурку из студии звукозаписи.

Он отмахивается от нее, когда она ставит перед ним чашку, и я не пропускаю выражение «пошел ты», написанное на ее лице. И уж точно не пропускаю, когда она поднимает средний палец ему в затылок, прежде чем броситься прочь, покачивая своей красивой попкой.

— Если я собираюсь это сделать, то хочу сам выбрать девушку, — предлагаю я сделку.

— В пределах разумного, — отвечает Энджи. — Она не должна выглядеть так, будто ты нашел ее на углу улицы.

— Мы сделаем это по-моему, — говорю я, игнорируя ее оскорбление моего вкуса в отношении женщин.

— Посмотрим.

Это лучшее, чего я могу добиться от этой злобной стервы.

Я медленно киваю головой, раздумывая над этим. Я умею притворяться. И могу притвориться на несколько месяцев, чтобы спасти свою карьеру — единственную вещь, которая меня все еще волнует.

— Хорошо, — отвечаю я, не сводя глаз с брюнетки. — Я сделаю это.

— Отлично. Я начну составлять список возможных кандидаток, — говорит Энджи, ее голос, в котором слышится облегчение, доносится до меня сверху, когда она поднимается на ноги. Всегда такая деловая.

— Нет необходимости, — говорю я, поворачиваясь к ним лицом.

Чак хмурится, а брови Энджи сходятся вместе.

— Но ты же сказал...

— Я сказал, что сам выберу девушку.

— Хорошо... — отвечает Энджи, все еще сбитая с толку. — Что же… тогда где она?

Я поворачиваюсь через плечо и указываю на безобидную на вид брюнетку, которой, кажется не занимать дерзости.

— Вон там. Я хочу ее.

Билли

— Билли, мисс Стил хочет видеть тебя в конференц-зале.

— Кто хочет? — в панике отвечаю я.

Я сделала все возможное, чтобы запомнить имена и лица всех людей, работающих в этом здании, но не могу вспомнить никого по имени — мисс Стил.