Верю, ибо это… (СИ) - Быченин Александр Павлович - Страница 44

— А Джон… э-э-э…

— Да сам сейчас увидишь! — отмахнулась девушка. — Давай, не отставай! Заблудишься — домой не возвращайся! Софья Васильевна потеряшек не любит, всячески над ними издевается. Чтобы в следующий раз умнее были. Ну а некоторые и вовсе бесследно исчезают!

— Реально, что ли⁈ — чуть не споткнулся я на ровном месте.

— Нет, конечно! Не бесследно! Потом скелеты находим!

— Да тьфу на тебя, зараза!

Ну вот почему всегда так? Я, по сути, за эти полтора месяца впервые в таком вот месте нахожусь. В госпитале был, в полиции был, в жандармерии даже был! А в целом НИИ — как-то не доводилось. В том числе и в прошлой жизни. Тут бы, по-хорошему, лицом торговать, озираясь на ходу да пялясь на всякое, благо даже нет риска кого-нибудь сшибить с ног, а вместо этого приходится за неугомонной девчонкой бежать! Ей-то, понятно, здесь смотреть не на что, всё давно наизусть знает, для неё это всё рутина и скукота. А вот для меня!.. Хотя, справедливости ради, залы, холлы, лестницы и даже коридоры почти ничем не отличались от виденных ранее. Всё такой же безликий казенный ремонт, как и в любом другом ведомственном здании. Чистенько, да. Но не сказать, чтобы уютненько. С другой стороны, и на психику не давит. Нет осознания нависшей опасности, ничего зловещего в воздухе и небесном эфире. Ну и ни следа тайны или хоть какой-нибудь завалящей загадки. Похоже, зря я Изольдочку в чужие руки сплавил. Ничего бы она тут не натворила…

— Клим! Ну ты где там⁈

— Иду, дорогая! Сейчас, дорогая! Спешу-спешу, до…

— А в глаз⁈ — нехорошо прищурилась Милли, встретив меня на лестничной площадке.

Что характерно, ниже по ходу движения. Это что же получается, мы в подвал направляемся⁈ Такой, знаете, затхлый и злобно-таинственный? С пылью, паутиной и неповторимым запахом старинных фолиантов, записанных на пергаменте? Или прямо на коже, и не факт, что коровьей? Ц-ц-ц!.. А мне здесь начинает нравиться!

— А вот в глаз не надо! — отбросил я дурашливый тон. — Я бы знал, обычный фонарь захватил. Светодиодный. А свет тут как-нибудь включается?

— А зачем⁈ — удивилась Милли. — Тут нормально! Просто держись поближе, только в ухо не дыши. И на пятки мне не наступай.

— Попробую, — без особой уверенности пообещал я. — А можно тебя за руку взять?

— Что, страшно? — лукаво улыбнулась Мила.

— Ж-ж-жуть как! — заверил я. И без разрешения сжал её ладошку. — Веди, Сусанин!

— Кто⁈

— Да не важно! Освещай нам путь, Данко!

— Чего⁈

— Идём, говорю!

— А вот тут, Клим, и хранятся наши самые страшные и жуткие секреты! — торжественно объявила Милли, и для верности обвела широким жестом воистину бесконечные стеллажи, терявшиеся во мраке что вверху, что вдали. — И только Софья Васильевна знает, где и что лежит!

— Я бы на твоём месте, душа моя Амели, не был столь категоричен! — раздался у меня за спиной бархатистый баритон. — Смею заверить, я тоже кое-чего стою в качестве библиотечного гида!

— Джон Аластарович! — радостно… нет, всё-таки воскликнула, а не взвизгнула Милка. Но реакция была весьма непосредственная, хе-хе. — А мы вас найти никак не могли!

Ну да, конечно! Не могли! Даже и не пытались, по факту. Я так уж точно, а Милли… ну, пусть это будет на её совести. Хорошо хоть, не потеряла меня в подвальных коридорах, полутёмных и с эхом. Я по простоте душевной почему-то полагал, что в таких вот, как здесь, переходах с бездушной пластиковой облицовкой эху разгуляться негде, однако ж вот вам! Хотя подспудно я совершенно другого ожидал. Ну, там, древней каменной кладки, перемежаемой кое-где человеческими (и не только, учитывая специфику мира) черепами, сводчатых потолков из того же материла, да и под ногами каменные плиты просто обязаны быть! Такие, знаете, сырые и холодные! А тут, с-сыбаль, пластиковые панели и линолеум! Ну, или что-то очень на них похожее. Даже дверь в собственно библиотеку — высокотехнологичная, сдвижная вбок. Естественно, автоматическая, сработавшая при нашем приближении, стоило только считать данные с браслетов-идентификаторов. А ещё в книгохранилище свет зажёгся при нашем появлении. Не сказать, чтобы прямо слепящий, скорее дежурное освещение, но тем не менее! Стеллажи, опять же, разочаровали: где, я вас спрашиваю, потемневший от времени дуб? Хорошо хоть не пластик, а какой-то серый металл. Возможно, алюминий. А может, просто краска такая. Но не суть. Главное, никаких древностей. И антураж ничуть не пугающий. Разве что подавляющий масштабами. И что, спрашивается, я тут рассчитываю найти? Из такого, чего нет в сетевых библиотеках? Или хотя бы в базах данных для служебного пользования? Ну вот нахрена, Клим-твердянский? Хотя нет, не отвечай! Знать ничего не желаю! Мне достаточно и того, что я субботу провожу в компании весьма для меня приятственной особы женского пола. Мужик, правда, ещё нарисовался, но его я как раз ждал — Милка анонсировала. Ну и разрекламировала так, что любопытство разбередила.

Естественно, не среагировать на его появление я не мог. Впрочем, остатки достоинства сохранил, умудрившись не дёрнуться и спокойно повернуться на голос. А потом и тщательно, не скрывая интереса, осмотреть гостя.

Ну, что сказать? Весьма колоритный дядечка! Возрастом чуть за пятьдесят, что здесь, на Тверди, вообще ни о чём не говорит. Телосложения среднего, роста такого же — почти на голову меня ниже. Лицо… да бес его знает! Какая-то затейливая смесь европеоида с кем-то азиатским. Но еле заметно. Если бы не смугловатая кожа и не чуть вьющиеся, пусть и коротко стриженные, и уже траченые сединой волосы, плюс разрез глаз, даже бы и не сказал, что он метис. Или как такие типы называются? А, не суть! Главное, что улыбка располагающая, хоть и ироничная, да и взгляд ровно такой же. А ещё спокойный и открытый. И ничуть не давит — такому смотришь в глаза, и желания опустить очи долу не возникает. Одет в тёмно-серый костюм-тройку и начищенные штиблеты. При галстуке. Единственное, шляпы не хватает, ну и трости. Хотя здесь и сейчас оба этих аксессуара крайне неуместны. Примерно так же, как была бы неуместна переноска с возмущённо вопящей кошкой. Всё-таки правильно я Изольду на сегодня сплавил. Ничего, потерпят. Это я, если что, про фрау Лизхен и фройляйн Малышку Марту.

Справедливости ради, интерес оказался взаимным — пока я пялился на гостя, гость (или, что вернее, хозяин) пялился на меня. И, видимо, результатом осмотра остался доволен, потому что без колебаний протянул мне руку и представился:

— Дэвис, Джон Аластарович, к вашим услугам! Доктор геолого-минералогических наук, профессор. А ещё немножечко историк. И научный руководитель вашей спутницы, леди Амелии!

Фига! А по-русски говорит очень чисто, и не скажешь, что не наш, не славянский! Похоже, рос здесь, в России. А может, и родился.

— Клим Вырубаев, жандармская команда Корсакова-Волжского, группа оперативного реагирования, — вернул я ему любезность. — Но можете звать меня просто Клим.

— А я в определённых обстоятельствах отзываюсь на Камчатку-боя! — улыбнулся Джон Аластарович во все тридцать два зуба. — Это потому, что батюшка мой, Аластар Дэвис, по происхождению авалонец, а матушка — камчадалка. Даже не спрашивайте меня, Клим, как и при каких обстоятельствах они пересеклись, это очень длинная и поучительная история! Боюсь, я с собой не справлюсь, и мы, вместо того, чтобы заниматься делом, предадимся разнузданным воспоминаниям! Как водится, у камина и с бокалом односолодового виски, да под сигару! А Амелия Лукулловна будет нам резать бутерброды да греть чайник, потому как самовар у меня потёк в прошлом месяце! Или всё-таки?.. — с намёком подмигнул мне профессор.

— Даже не вздумайте, Джон Аластарович! — решительно вклинилась между нами Милка. — Экскурсия — значит, экскурсия! Знаю я эти ваши посиделки под вискарик! Потом мне же вас по домам и растаскивать, до беспамятства пьяных! Из сил выбьешься, пока вас в роботакси засунешь!

— Ответственно заявляю, Клим: сие есть гнусный поклёп! — с совершенно серьёзной физиономией, но смеющимися глазами, заявил Джон Аластарович. — Не бываем мы пьяны до беспамятства! Никак не можно это! До полной обездвиженности — да, грешен. Но не до беспамятства! Я, к великому горю своему, на следующий день всё прекрасно помню. И потому сгораю со стыда и отчаянно желаю утопиться в ближайшем пруду.