Пленение по драконьим традициям. Узница серебряного лорда - Найт Алекс - Страница 3

Здесь нам удалось связаться с пленёнными богами. Нам ответила только Карита, богиня любви. Наказ её был прост и одновременно сложен. В новом мире нам выдали дар истинности. Карита наказала каждому лорду отыскать предназначенную только ему истинную пару в течение года и с её поддержкой освободить своего бога-покровителя. Вот только мы не знали ничего об истинности. Не знали, как опознать особенную для себя женщину, где её найти, и как потом умудриться отыскать тюрьму бога. Нас бросили в неизвестность разыскивать то, что мы никогда не видели и не ощущали. И будто этих сложностей мало, против нас ополчились некоторые прошлые правители провинций. В частности, Пелагию отправил ко мне кардинал Амон Амбелас. Сам он успел скрыться, да не предупредил об опасности свою наёмницу.

– Она действительно может сообщить что-то важное, – меланхолично ответил я. – Хватит попросту распылять эмоции, отец. Она женщина. Мы вполне можем дать ей возможность помыться и поесть перед казнью. Сегодня последний день её жизни. Если за эту милость она выдаст важную информацию, то хоть немного загладит вину передо мной и всем кланом.

– Ты слишком добрый, – проворчал он.

– Если я позволю себе эмоции, просто придушу её, – сообщил очевидное, заглядывая в глаза отца, советника и самого верного друга. – Тебя это порадует, но не меня. Не хочу жить в ненависти. Лучше запомню хорошее, а плохое похороню вместе с ней.

– Здравый подход. Я бы так не смог. Но потому я выбрал тебя новым лордом, – проворчал он.

Лорды избираются за магические способности и умение контролировать животную сущность. Но наш мир погибал, потому от нового правителя требовалось больше: широта взглядов, нестандартный подход к решению проблем. Отец считал, что не в состоянии спасти клан от вымирания, потому покинул пост раньше. Все недостающие ему качества он разглядел во мне. Я доказал свою силу на отборе, а позже подтвердил и его выводы, сумел отринуть прошлые обиды и пойти на переговоры с лордами других кланов. В союзе мы спасли расу драконов. Отец же стал моим советником. Но временами он забывал, кто из нас лорд. Впрочем, я относился к этому с пониманием. Он старше меня на сто двадцать лет, сильнее и мудрее, раз отринул однажды гордость, признал свои слабости и уступил дорогу мне. И вообще, помимо всего прочего, он мой папа.

– Значит, ты поговоришь с ней? Серьёзно? Я не пущу, – заявил сердито.

– Отец… – поморщился я.

– Я обыщу её, потребую рассказать всё мне.

– Как знаешь, – махнул я рукой.

Споры ни к чему не приведут. Буду рядом. Если Пелагия откажется говорить, пойду на эту уступку. В конце концов, она женщина, за которую я взял ответственность, и сегодня ей предстоит умереть.

Отец унёсся раздавать поручения. Я попросил сообщить, когда он спустится, и после тоже отправился вниз. Но у приоткрытой двери камеры моя решимость чуть рассеялась, когда раздался звонкий голос Пелагии.

– Если не спустится, тогда и не надо, – обиженно заявила она. – И пусть весь мир погибнет в огне! – наигранно ахнула, чем неимоверно взбесила.

Я заглянул в камеру и отметил, что Пелагия сильно изменилась с нашей последней встречи: похудела, исчез лоск дорогих одеяний. Но даже тюремная роба не могла скрыть привлекательность фигуры, как и погасить сочные краски внешности. Пелагия была исконной, в ней сохранилась древняя магия, что отражалось во внешности. Волосы напоминали по оттенку жидкий мёд, а такой яркий синий цвет глаз мне приходилось видеть только у драконов сапфирового клана. Добавить сюда пухлые губы, умение себя подать – и становится понятным, что у меня не было и шанса её не заметить.

– Чего ты добиваешься, Пелагия? Думаешь, Лукас сжалится из-за прошлых чувств к тебе? Такое предательство не прощают, – отрезал сердито отец.

– Нет, я просто решила спасти мир. Замолить грехи перед смертью.

Отругав себя за слабость, я вошёл в камеру.

– Хватит, отец.

Пелагия резко развернулась на мой голос. Синие глаза оживились.

– Что ты хотела… – заговорил я и замолк, когда ощутил нереально притягательный аромат.

Он ударил так мощно, что пришлось задержать дыхание и замереть, пытаясь подавить рванувшую из оков воли внутреннюю сущность. Террас под моими ногами заметался и перетёк под ноги девушки, словно тоже принюхиваясь к ней. И только тогда я заметил, что живая тень отца тоже приглядывается к Пелагии, будто заново её изучает.

– Ты… – я сделал ещё шаг к опешившей девушке и осторожно потянул носом воздух.

Пахло нереально приятно и умопомрачительно соблазнительно. Металлическая чистота морозной орхидеи сочеталась с весёлой кислинкой зелёного яблока. Нежно, сочно и пьяняще одновременно. И будто этого мало, к выбивающему контроль аромату примешивался мой собственный запах, метка принадлежности мне, ведь мы с Пелагией провели множество ночей вместе. Вот только раньше она пахла иначе. Как это изменилось?

– В чём дело, Лукас? – отец тряхнул меня за плечо, заставляя опомниться.

– Она как-то на меня воздействует, – ответил я через силу, вновь задерживая дыхание. – Её запах звучит для меня притягательно, лишает самообладания.

– Мерзавка! – выдохнул он, хватая её за локоть. – Как ты это делаешь?!

И зверь во мне просто взревел от ярости. Я вцепился в локоть отца.

– Не трогай её, – прорычал, ощущая, как на скулах выступает чешуя. – Я не могу… Я сам её обыщу.

– Ты не в себе, – отметил очевидное отец, но отпустил девушку, что принесло некоторое облегчение.

Пелагия же смотрела на меня в недоумении и слегка дрожала. От неё веяло страхом. Я пугал её. Или её страшили последствия последнего отчаянного поступка?

– Что ты делаешь, Пелагия? Как воздействуешь на меня? – потребовал я ответа.

На этот раз вдохнул через рот, но всё равно ощутил ни с чем не сравнимый аромат орхидеи и яблока.

– Лорд Лукас, ну я же не последняя дура, чтобы на вас воздействовать! – она широко распахнула глаза и постучала себя пальцем по виску. – И, может, это не я? Может, на вас заранее что-то наложили или здесь распылили. Хотя тогда бы оно действовало и на Икароса… – пробормотала задумчиво, глянув на моего отца.

– Да, это не дурман, – согласился он. – В чём проявляется воздействие, Лукас?

При посторонних он никогда не обращался ко мне, как к сыну.

– Я хочу её. Внутренняя сущность тянется к ней, террас и вовсе будто сошёл с ума. Твой, кстати, тоже странно себя ведёт.

– И вправду, – хмыкнул он, заметив, как в ногах девушки носятся теневые продолжения наших животных сущностей.

– Ой! – Пелагия отпрыгнула, подскочила на цыпочки, пытаясь не наступить на тени, а когда поняла, насколько это невозможная задача, вскочила на стул. – Они настоящие! В смысле материальные! Они касались меня!

– Не ори, – скривился отец. – Да, материальные. Могут и скрутить, и убить.

– Молчу, – она присела на стул, но спускать ноги не рискнула. Роба обнажила стройные колени, и я с трудом отвёл от них взгляд. – Хотя нет, не молчу. Хотите меня? Тенятся? Что вообще происходит?

– Защита от ментального воздействия на тебе? – уточнил отец, оттесняя меня от девушки.

– Конечно, – я в раздражении продемонстрировал ему артефакт.

Его собрала Лильен, супруга золотого лорда Аргоса, вложив в медальон частичку божественной искры. Это сильнейшая ментальная защита в мире. Такой же артефакт защищает отца. Но мы решили перестраховаться, поменялись своими медальонами, вот только не помогло, меня по-прежнему тянуло к Пелагии. А она очень убедительно играла полное непонимание. Впрочем, возможно, её использовали вслепую. Но стоит проверить.

– Сменим камеру, потом я её обыщу, – решил, махнув девушке рукой на дверь.

– Лучше я, – воспротивился отец.

– Я не могу к ней никого подпустить, – резко мотнул головой. – Поэтому сделаю всё сам. И приму решение.

Аргос говорил, что после прозвучавшего наказа богини, аромат Лильен стал звучать для него по-особенному. Так он почуял в ней истинную пару, и в союзе они смогли освободить из заточения богиню солнца Солуа, что подтвердило его выводы о девушке. А теперь и я ощущаю аромат Пелагии таким притягательным, что кружится голова и мне отказывает самоконтроль. Но ведь даже если дар истинности не сразу вступил в силу, мы проводили вместе время и после сеанса общения с Каритой. Нет, это точно не истинность, а воздействие. Боги не могли связать меня с предательницей и лгуньей.