Ткач Кошмаров. Книга 6 (СИ) - Розин Юрий - Страница 20

Не всем так повезло. Несколько делегатов и матросов, не успевших за что-то ухватиться, с отчаянными, обрывающимися криками полетели за борт, в черную, ждущую свою добычу воду.

Тонкие нити выстрелили из моего тела, как щупальца, обвивая падающих и резко, но точно отбрасывая их назад, на безопасную, центральную часть палубы. Рядом со мной Барион и другие сильные мастера ловили других.

Корабль, кряхтя и поскрипывая, с трудом выровнялся. Но анализ, проведенный мной в долю секунды столкновения, нарисовал безрадостную, тревожную картину.

Защитный барьер старейшин трещал по швам. Буквально. В месте удара зияла густая паутина энергетических трещин, которые оба старейшины отчаянно, с напряженными от усилия лицами, латали.

Акула же, лишь отброшенная на сотню метров, уже разворачивалась в воде для новой, еще более яростной атаки. Ее гниющее, полуразложившееся тело почти не пострадало. Пустота, которую оно представляло собой, поглощала и рассеивала чистую энергию удара с чудовищной эффективностью.

Эти двое, Альриша и Спика, могли держать оборону. Но они не смогли быть убить это нечто.

Наблюдать со стороны, пока эти двое старейшин из последних сил сдерживали титана, значило подписать смертный приговор всему кораблю и сотням людей на борту. Прямое использование моей силы уровня Проявления Жизни было мне категорически запрещено, но… у меня еще был проводник.

Я не стал тратить драгоценные секунды на эффектные жесты или предупреждения. Из моей груди, словно разворачиваясь из несуществующей точки пространства, вырвался сноп ослепительного, почти болезненного для глаза белого света. Он не рассеялся, а сгустился, вытянулся, обрел стремительную форму и абсолютную плотность.

Над палубой, затмевая своим исполинским размером даже самые высокие мачты, зависла Сепа. Три сотни метров сияющей, переливающейся, как расплавленный жемчуг, энергии, воплощенной в форме гигантской сколопендры.

Ее сегментированное тело извивалось в ночном воздухе, излучая мощь, каждая из ее бесчисленных ног, острых и точных, заканчивалась острейшим клинком чистейшего, сконденсированного Потока. Белоснежный, яростный свет, исходящий от нее, отбрасывал резкие, почти черные тени на потрясенные, обескровленные лица делегатов.

Кто-то вскрикнул, заглушая рев океана, кто-то судорожно отпрянул. Барион же замер на месте с широко раскрытыми глазами, его рука бессознательно разжала хватку на мече.

— Великий Поток… Это… что это? — прошептал кто-то позади, его голос дрожал от благоговейного ужаса.

Сепа не была Аватаром Нова. Ее эволюционный путь оставался «классическим», путем проводника, но за четыре года моей глубокой медитации в коконе, питаемая моей собственной, фундаментально перестроенной сущностью, она достигла пика стадии Острова Пепла.

А учитывая те чудовищные, почти бездонные объемы энергии, которые она могла теперь черпать непосредственно из меня, ее реальная боевая мощь была сопоставима с пиком начальной стадии Раскола Земли.

В воздухе старейшины Альриша и Спика на мгновение застыли, шокированные и ошеломленные внезапным появлением нового игрока такой немыслимой силы. Их взгляды на секунду встретились с моим, в них читался немой вопрос, смешанный с облегчением.

Но времени на объяснения не было. Каждая миллисекунда была на счету.

Нулевая акула, тем временем, завершила разворот и уже неслась на нас во второй раз, ее движение порождало на воде настоящую бурю. Ее гниющая, усеянная обломками клыков пасть разверзлась еще шире, готовая смять в лепешку и корабль, и трещащий барьер, и всех нас.

— Координируем атаки! Бьем вместе! — проревел, наконец опомнившись, старейшина Альриша.

Его голос, хриплый от напряжения, с трудом прорвался сквозь нарастающий гул приближающегося монстра.

Сепа отреагировала первой, ее действия были молниеносны и не требовали моих явных команд. Не дожидаясь согласования, она ринулась навстречу акуле. Ее гигантское, гибкое тело двигалось с устрашающей, почти инопланетной грацией, разрезая воздух с шипящим звуком.

Двое старейшин сместились по флангам, их ауры вспыхнули с новой силой, готовясь нанести сокрушительный совместный удар в момент столкновения.

Три фигуры, окутанные сгустками невероятной мощи, сошлись с плывущим катастрофой левиафаном в смертельном танце.

Старейшина Спика, окутанный своим «Одеянием Девы» — техникой, превращающей его в подобие сияющего архангела, — был воплощением точности и изящества. Плотность Потока вокруг него была такова, что вода буквально вскипала и испарялась, едва приближаясь на метр к его телу, создавая вокруг него постоянное, шипящее облако пара.

Он двигался с немыслимой скоростью, описывая в воздухе сложные траектории, его удары, больше похожие на распускащиеся цветы Потока, обрушивались на бока акулы, вырывая куски гниющей плоти и черной, как ночь, кости.

Каждый его удар был направлен в основание плавников, в жаберные щели — он, как хирург, искал анатомические уязвимые места в этом кошмарном теле.

— Держи ее с левого фланга! Не дай ей развернуться! — его голос, пронзительный и четкий, резал воздух, координируя атаки.

Старейшина Альриша, покрытый заметно более брутальной техникой «Рыбья Чешуя», напоминал доисторического морского дракона, сошедшего с устаревших карт. Его аура была менее изящной, но невероятно грубой и плотной, как стена из адаманта.

Он не уворачивался, а принимал атаки на себя, его чешуйчатый панцирь из Потока с оглушительным грохотом принимал на себя чудовищные удары хвоста левиафана, от которых вода вокруг вздымалась фонтанами высотой с корабль.

Он работал как живой таран, сближаясь с акулой в лобовых, безрассудных атаках и нанося мощнейшие, сокрушительные удары по ее голове, пытаясь оглушить или проломить череп.

А между ними, как белая, карающая молния, металась Сепа. Ее трехсотметровое тело, состоящее из чистой, неразбавленной энергии, не знало сопротивления воды или воздуха.

Она обвивалась вокруг акулы, словно гигантский удав, ее бесчисленные ноги-лезвия с глухим чавкающим звуком впивались в разлагающуюся плоть, не столько раня, сколько удерживая монстра на месте, сковывая его чудовищную мощь.

Ее мощные, сияющие жвала, способные перекусить стальную балку, как сухарь, смыкались на плавниках и хвосте, вырывая из них огромные, вонючие клочья. Она была дикой, необузданной, первозданной силой, идеальным тактическим дополнением к отточенному, но ограниченному человеческим телом мастерству старейшин.

Но акула была ходячим, вернее, плавучим кошмаром, воплощенным в плоти. Она не чувствовала боли, не знала страха, не ведала усталости.

Ее чудовищные удары хвостом, каждый из которых мог расколоть скалы, сотрясали воздух над океаном. А волны, поднимаемые ее телом, были столь мощны, что «Непоколебимый Свет» бросало из стороны в сторону, как щепку, и с палубы доносились крики ужаса.

Ее пасть, пустая и черная, как портал в небытие, раз за разом с громким щелчком пыталась схватить кого-нибудь из нападающих, и каждый раз ее встречали совместным, координированным ударом, от которого расходились круги по воде.

Ее гниющее тело, лишенное Потока, поглощало огромную часть энергии атак, рассеивая ее в ничто, словно черная дыра. Казалось, можно оторвать от нее половину плоти, обнажить скелет, и она все равно будет продолжать бой с той же слепой, неумолимой яростью, движимая лишь инстинктом уничтожения.

Это было сражение на истощение, битва нервов и выдержки. Сила, скорость и координация троих против нечувствительного к урону, неумолимого двигателя разрушения.

Переломный момент наступил внезапно и был куплен ценой преднамеренной жертвы. Сепа всем своим телом впилась в основание хвоста акулы, обернув его несколько раз.

Ее жвалы, сияющие, словно состояли из белого неона, сомкнулись на позвоночнике чудовища с таким давлением, что раздался оглушительный хруст ломающейся кости и рвущихся сухожилий.

В тот же миг хвост акулы, ее главное оружие, дернулся в последнем, яростном рывке. Сепа приняла этот удар на себя — я почувствовал, как несколько ее энергетических сегментов в месте хватки треснули и погасли, рассеявшись в воздухе. Это была тактическая жертва, но она сработала — чудовище было обездвижено.