Меланхолия ундины - Крафт Алиса - Страница 7

– Макс, мне пора. Проводить не хочешь?

– Не горю желанием, – промямлил тот.

– Ладно. Соскучишься – звони.

Я выбежала на улицу, окунаясь в горячий влажный воздух, и побежала по песчаной дорожке, ведущей на морское побережье. У причала, относящегося к отелю «Ундина», были пришвартованы несколько катамаранов, моторная лодка и прогулочный катер, яхта была только одна.

– Лия! Я так рада, что ты пришла!

Кира стояла на купальной платформе, отходящей от кормы коричнево-черной яхты. Я никогда не видела настолько стильного красивого судна, страшно было дотрагиваться до сияющего отполированного корпуса.

– Поднимайтесь! – крикнул Илья, стоящий у штурвала.

Я осторожно ступила на платформу к Кире, мы поднялись по трём небольшим ступенькам наверх, поддерживая друг друга, преодолели просторный белоснежный лежак для загара, и, не без помощи Ильи, спрыгнули на мягкие кожаные диванчики. Кокпит был поделен на зону управления и зону для гостей с раскладным столиком, на котором стояла корзина с запотевшими напитками. Я просто не могла перестать любоваться этой небольшой яхтой и оголенным загорелым торсом мужчины. Нарастающее исступление заполняло меня изнутри, пробираясь наружу.

– Вы готовы? – громогласно спросил Илья.

– Да, капитан! – хором, не сговариваясь, прокричали мы и рассмеялись.

Отдав швартовы, судно медленно удалялось от берега, а мне становилось крайне волнительно. Всего несколько часов назад я получила приглашение в их номер, и беспечно его приняла, лишь досадная случайность уберегла мою бессмертную душу от искушения. Но сейчас эротическое напряжение ощущалось почти что физически, упущенная возможность распаляла ещё больше, предвкушение и неопределенность дальнейшего развития событий дурманили и дразнили.

– Не думала, что у тебя есть права на управление яхтой, – обратилась к Илье.

– Ты ведь помнишь, что у моего отца есть большая моторная лодка?

– Да, помню, как мы ездили на морскую рыбалку у грота.

– А так как он любит рыбалку и местную инжирную наливку, я был вынужден получить права в инспекции по маломерным судам. Тогда меня это, конечно, бесило, но сейчас я ему благодарен. Кажется, мы отплыли достаточно далеко, чтобы можно было немного повеселиться. Идите сюда.

Мужчина опустил сиденья у штурвала и манящим жестом пригласил нас ближе.

– Садись рядом с Ильей, Лия, сможешь смотреть на приборную панель, – подтолкнула меня Кира.

У приборной панели располагалось два белых кожаных сиденья, на одно из которых я и села. Кира умостилась на сиденье в полуметре от меня у противоположного борта. Илья остался стоять, так было значительно удобней управлять судном. Рассматривать стильную, словно в дорогом спорткаре, панель было, безусловно, интересно, но мой взгляд блуждал по большей части по широкой мужской спине и крепким рукам, сексуально сжимающим штурвал.

– Какая длина у этой яхты? – спросила у мужчины.

– Почти двенадцать метров, она небольшая, но достаточно быстрая. Сейчас сама всё увидишь, держись.

Я вцепилась в отполированные деревянные перила перед собой, чувствуя, как меня начинает вжимать в мягкую спинку. Нос яхты приподнялся от набранной скорости, я обернулась назад, разглядывая длинный хвост морской пены и красиво расходящиеся волны от рассекающего водную гладь мотора. Редкие мелкие капли падали на мое лицо, волосы развивались под сильным свежим ветром, адреналин и детское восхищение будоражили сознание. Илья сделал несколько манёвров, выкручивая штурвал, я и Кира задорно заверещали, выкрикивая, что нас сейчас выбросит за борт, что перевернётся корзина с напитками. Искренний смех заполнил пространство.

Показалась суша, и мы вновь сбросили скорость, медленно подплывая, изучая отвесные скалистые берега.

– Вы ищите что-то конкретное? Мы вообще сейчас где?

– Немного севернее. К этим пляжам не подобраться с берега, поэтому места здесь уединенные, а море такое же прозрачное, как на косе. Как вам этот песчаный пятачок? Тут уже видно дно.

Получив наше согласие, Илья развернул яхту и бросил якорь. Панель за диванчиками приоткрылась, и из неё показался выдвижной тент, который создал над нами уютную тень. Откинув купальную платформу, мы торжественно приступили к отдыху.

Кира вынесла из каюты два больших стеклянных стакана и заледеневшую бутылку шампанского, попросив Илью её откупорить. Мы спустились на платформу к самой воде и улеглись на два мягких шезлонга, которые были умело спрятаны в корпусе яхты.

– Тебе здесь нравится? – блондинка подлила в мой стакан ледяной напиток.

– Да. Мне нравится всё: яхта, море и, конечно, компания.

– Я рада, приятно видеть твою улыбку. Знаешь, тогда, в караоке-баре, ты не пела, ты молила о спасении. Ты излучала такую грусть и отчаяние, что у меня в груди защемило. Мне показалось?

– Нет, не показалось, – печально ухмыльнулась я. – Я чувствую, как гасну, как не хочу жить эту жизнь, Кира. И я не понимаю причин этого уныния, не осознаю, каким образом я смогла попасть в эту волчью яму.

Блондинка развернулась ко мне, ложась на бок и отставляя свой стакан.

– Я понимаю, что мир, вероятно, оказался не таким замечательным местом, каким мы его себе представляли когда-то. Ли, у меня есть только один рецепт: не зацикливайся, отринь условности и рамки – это всё чепуха! Оставайся той девочкой-сказкой, которую я знала. К твоей волшебной ауре всегда невыносимо тянуло, но не каждый готов оберегать и лелеять это, большинство только пользуется, берёт и ничего не предлагает взамен.

– Я могла измениться, может, во мне уже нет меня прежней.

– Не правда. Ты по-прежнему красива и талантлива, и я вижу, как тот живой волшебный родник пробивается сквозь толщу печали, – Кира подползла ко мне, запустив пальцы в мои вьющиеся волосы, массируя кожу. Раньше она всегда так утешала меня, развеивала тревогу, выслушивая мои юношеские переживания и разочарования.

– Просто ты оптимистка, – проворчала я в попытке не согласиться.

– Просто я дорожу тобой и этого не изменить. Ты всегда была строптивой, но никогда не была ханжой. Я же знаю, почему ты согласилась вчера уйти с пирса со мной, знаю, что ты чувствуешь, что тебе необходимо. Я никогда не переставала считать тебя частью моей жизни, наше сестринство делает нас сильней, чувство, что ты не одна в этом мире необходимо нам с тобой для выживания и счастья. Мы нужны друг другу, Ли.

– Нужны, – кивнула я, действительно ощутив невероятную дружескую поддержку и умиротворение.

– Хулиганки, вы собираетесь купаться или мне одному наслаждаться свободой? – Илья спустился на платформу, и я не смогла отвести глаз.

Мужчина был полностью обнажён, солнце скользило по его телу, подчёркивая рельеф мышц, точно он был частью этого пейзажа. Он посмотрел на меня с той же улыбкой, что и десять лет назад, когда я чуть не отдалась ему в его машине, и прыгнул в воду.

Кира рассмеялась, откинула голову назад и посмотрела на меня искрящимися глазами.

– Да, что-то мы увлеклись. Не зря же сюда приплыли. Что думаешь? Здесь никого, кроме нас. Хочешь почувствовать воду на голое тело? Это… освобождает, поверь.

Она провела пальцами по завязкам своего лифа, словно предлагая мне решать самой. Я почувствовала, как кровь прилила к щекам. Руки сами собой легли на грудь, прикрывая ткань купальника.

– Я… не уверена, Кир. Не могу, – прошептала я, голос дрожал. – Не сейчас. Не при нём.

Она тут же кивнула, без малейшего разочарования.

– Хорошо. Тогда и я останусь в купальнике, чтобы тебе было комфортнее. Не переживай, милая.

Раздеться перед Кирой, перед подругой, которую я знала с детства, хоть и несколько смущало, но было возможным. Однако рядом был Илья, а он никогда не видел меня обнажённой. Да, наши отношения в своё время были на грани: губы горели, руки дрожали под тканью, дыхание рвалось в поцелуе, и я уже чувствовала, как внутри меня раскрывается алый цветок, готовый принять его. Испугалась. Сбежала. Перерезала нити, связывавшие нас троих, и затянула на своей шее тугой узел из «нельзя», «неправильно» и «не имею право». Узел, который с тех пор жил во мне, как живая верёвка: стягивал грудь, когда я вспоминала его вкус, душил по ночам, когда снилось, как он входит в меня. Сейчас мне хотелось спрятаться, и одновременно, чтобы он наконец-то увидел меня всю: без масок, без лжи, без этого проклятого «нельзя». Чтобы раз и навсегда развязал или затянул до конца.