Тактик 9 (СИ) - Шиленко Сергей - Страница 14

— Орофин, — обратился я к эльфу.

— Да, командор? — его голос был спокоен, как всегда.

— Установи, пожалуйста, наблюдение за умарской частью лагеря.

— Использую гоблинов, — задумчиво ответил эльф, — они хорошо слушают, а если их заметят, то не почувствуют расовой ненависти.

— Добро. Мне нужно знать о каждом недовольном шепотке, о каждом пьяном разговоре умарцев. Я хочу знать, о чём они говорят, о чём думают, и кто из них самый большой смутьян. Этот конфликт не исчерпан. Он просто отложен. И я хочу быть готов, если он вспыхнет снова.

— Будет сделано, командор, — кивнул Орофин и бесшумно вышел из шатра, чтобы отдать распоряжения.

Я снова посмотрел на карту. На следующее утро мы продолжим марш. Армия будет двигаться вперёд, подчиняясь моей воле. Солдаты Ги будут недовольно перешёптываться, но они будут идти.

Однако я не питал иллюзий. Семена бунта посеяны. И теперь вопрос был лишь в том, когда они дадут всходы. И смогу ли я выполоть их до того, как они уничтожат весь наш урожай.

* * *

Последующие три дня марша прошли в обманчивой, почти звенящей тишине. Дорога разворачивалась перед нами серым полотном, и призрак армии герцога Эссина, казавшийся таким реальным после допроса, постепенно таял. Он превратился в страшилку, которую у походного костра рассказывали новобранцам, не более.

Особенно быстро это произошло в рядах наёмников принца Ги. Пережив короткий испуг и приступ злости из-за моего запрета на грабежи, они ударились в другую крайность. Их захлестнула пьяная, разнузданная эйфория. Они на своих глазах видели, как тысяча профессиональных головорезов была уничтожена почти без потерь с нашей стороны, и из этого сделали простой вывод, что мы непобедимы. Их поход превратился в шумный, балаганный парад. По холмам целыми днями разносились похабные солдатские песни, они громко, ссорясь и хохоча, делили ещё не захваченную добычу из столицы провинции.

Мои солдаты Штатгаля молчали. Они просто шли, с привычной холодной эффективностью, их походная броня покрывалась слоем дорожной пыли и грязи, а взгляды непрерывно сканировали окрестности. Бывшие каторжане, но эта часть их жизни была в прошлом, крепко забыта, а в головах сидел другой образ жизни и поведения. Они были умнее. Вынуждены быть умнее. Они знали что за глупость платят кровью или жизнью. Лёгкая победа часто служит лишь прелюдией к более жестокой и кровавой битве. Их идеальная дисциплина была немым укором тому хаосу, который царил в арьергарде союзников. Мне не нужно было отдавать приказы или напоминать об осторожности. Они нутром понимали, что враг не разбит. Он просто отошёл, чтобы выбрать лучшее поле для следующего сражения.

И этим полем стала река Мара.

Первым врага обнаружил Фаэн. Его эльфийская разведрота, как всегда, двигалась на несколько километров впереди основной колонны, бесшумными тенями скользя по лесам. Я получил от него короткий, лишённый всяких эмоций сигнал по Рою.

«Командор, вижу знамёна. Противоположный берег. Похоже, мы пришли».

«Нас ждут?».

«Да».

На противоположном берегу, на господствующей высоте, реяли десятки знамён с гербом фон Кёнигов. Чёрный орёл на золотом поле. Вражеский лагерь был разбит с идеальной, почти математической точностью. Он контролировал все подступы к реке на несколько километров в обе стороны. В утреннем свете я мог различить блеск стали и тёмные фигуры солдат, патрулирующих берег.

Я достал подзорную трубу. То, что я увидел, подтвердило мои худшие опасения. Это был не просто лагерь, а оборонительная позиция. Хорошо укреплённая, продуманная, смертоносная.

Но для полной картины мне нужно было больше, чем позволяла оптика моей подзорной трубы.

Я закрыл глаза и активировал Птичьего пастуха. Мое сознание стремительно взмыло в небо, превращаясь в невидимого наблюдателя, парящего на высоте в несколько сотен метров. То, что я увидел, отрезвляло, как удар ледяной воды по лицу.

А он хорош.

У каждого брода, на берегу, где река становилась мельче и течение было не таким быстрым, были вырыты траншеи в полный рост. В них, там, где на дне траншей плескалась водичка, проступающая из грунта, как зубы дракона, торчали из земли толстенные колья. После рвов были отсыпаны земляные насыпи, края которых укреплены сплетением веток и нагромождением камней. Да, и рвы и насыпи можно преодолеть, но это должны будут делать войска, которые только что вышли из воды.

При этом на насыпях были оборудованы позиции для стрелков, то есть по мере перемещения моих отрядов при форсировании реки их будут осыпать стрелами. Не удивлюсь, если у герцога Эссина припрятаны и баллисты, которые ударят по скоплениям.

Попытка форсировать реку в лоб превратится в кровавую баню.

Глава 7

Уперлись в стену

Ну и как вишенка на торте, я заметил даже несколько магов, которые сидели у самой воды. Руки чёртовых колдунов были опущены в реку, и они насыщают воду и прибрежный ил своей силой и магией.

Все вражеские маги — подлые колдуны, а все наши маги — славные работники магической сферы.

Так вот, вражеские земляные черви готовили свои бесчестные стихийные заклинания, чтобы в нужный момент превратить броды в вязкую, засасывающую трясину.

Вдоль берега ходили два патруля лёгкой пехоты, идеально экипированные, двигающиеся с отработанной слаженностью. Это были не наёмники или разбойный сброд, а вполне себе профессиональные солдаты, вероятно, гвардия герцога.

Оценить численность армии герцога было трудно, поскольку большая её часть пряталась в хорошо замаскированных схронах, землянках, под деревьями. Под открытым небом никто не стоял, не бродил, не бездельничал, однако вероятнее всего пленный атаман был прав. Их где-то 6–8 тысяч, то есть вдвое меньше, чем нас, впрочем, их позиция давала им колоссальное, подавляющее преимущество.

Я и сам любил позиционное преимущество.

Классический пример в военной науке — это причина, по которой Японская империя не напала на СССР в годы Войны. Несмотря на колоссальное численное преимущество в сухопутных войсках, их генералы просчитали, что Сибирь, где предстояло потенциально воевать, по большей части — непроходимые леса и болота. Ну а воевать придётся вдоль железных дорог в узких коридорах, шириной всего-то пару километров, когда численность уже не будет иметь значения.

Были у них так же и другие причины, в том числе риски партизанской войны, но они прекрасно понимали, что численность — это не всё.

Так и сейчас, броды были шириной в пару сотен метров. Великолепно, если нужно просто тихо-мирно перейти на другую сторону, но если это поле боя шириной в две сотни метров, то попытка пробиться в лоб обернётся гарантированной катастрофой. Мой противник — отменный тактик, чёрт его подери.

Я опустил своё сознание обратно в тело. Эйфория последних дней окончательно развеялась, уступив место холодному, трезвому расчёту с примесью досады.

Ну, а что я хотел? Сам же сократил численность любителей атаковать меня в лоб конным клином.

К этому моменту ко мне подъехал принц Ги. Его лицо было мрачным. Вероятно, его разведка донесла информацию о развёрнутых против нас ловушках и примитивных, но ой каких действенных фортификационных мерах.

Армии остановились.

Шум и песни умарской армии стихли, когда новость о вражеском лагере разнеслась по рядам.

Принц Ги, привстав на коне, смотрел в подзорную трубу, и его обычная напыщенность уступила место кислой мине профессионального вояки, оценивающего диспозицию.

— Проклятье, — процедил он сквозь зубы. — Этот вражеский герцог нас ждал. Этот человечишка не так прост, как те оборванцы в лесу. Он знал, куда мы идём, и подготовился.