Случайная мама. Чудо под Новый год (СИ) - Беж Рина - Страница 12

На прошлой неделе у меня проскакивала мысль купить для развода новую обложку. Но сколько не рыскала на маркетплейсах, конкретного названия «Свидетельство о расторжении брака» так и не нашла. Видимо, спрос на такой товар отсутствует. А жаль. Я б приобрела.

Достаю из кармана телефон и фотографирую новый документ, а после отсылаю его родителям. Мама тут же перезванивает.

– Можно поздравить, дочь?

– Да!

– Тогда поздравляю! Ты всё правильно сделала!

– Спасибо!

– Люблю тебя.

От папы приходит эсэмэска, значит, он опять на совещании.

«Деньги на шампанское скинул)))».

Следом пиликает оповещение банка. Проверяю пополнение и усмехаюсь.

«Папуль, мне столько не выпить!))»

«А я тебе одной и не предлагаю. Мы с матерью присоединимся. Такой повод грех не обмыть!»

«Окей. С мамулей согласую))»

Общение с родителями отлично приводит в чувства и гасит внутренний переполох. Застегнувшись на все пуговицы, нахлобучиваю на голову шапку и выхожу в декабрьский день.

Холодный воздух щедро наполняет легкие морозной свежестью и кусает за щеки, а яркое солнце и искристый снег после экономного освещения в ЗАГСе прицельно бьют по роговицам и ослепляют.

Моргаю, пытаясь загнать выступившие слезы обратно, и застываю посреди крыльца. Еще не хватало оступиться и сверзиться со ступенек. Новый год в гипсе – не моя цель.

Выуживаю из кармана перчатки и кончиком одного из пальцев промокаю краешек глаз. А когда «настраиваю четкость», замечаю приближающегося ко мне Михаила.

– Только не говори, что ты уже и свидетельство получила? – выпаливает он вместо приветствия.

– Могу и не говорить, – пожимаю плечами.

Честно, не ожидала его здесь встретить. Да и после того, как отшила, не пустив в квартиру, рассчитывала не встречаться вовсе.

– Ну какая же ты, а?! – летит странное обвинение.

– И какая? – уточняю без особого интереса, с недоумением рассматривая немного опухшее лицо и красные прожилки в воспаленных глазах.

– Бессердечная! Безжалостная!

Вот те раз.

Раньше я за ним только стихоплетство замечала, а тут, смотри-ка, в драму решил удариться. Зря он все-таки в судоходство пошел, зря… надо было в театральный. Зрители рукоплескали бы ему стоя. И вениками закидывали.

– И жестокая! – продолжает он вслух, пока я комментирую мысленно. – Я же так верил, что мы будем счастливы.

– Счастливы после твоих измен? – не скрываю иронии. – Ты меня, конечно, извини, дорогой, но из букв «ж», «о», «п», «а» сложно получить что-то, похожее на «счастье».

– Ксеня, да после того, как ты ушла, у меня жизнь разрушена, понимаешь? А тебе будто бы всё равно!

Господи ты боже мой! Едва сдерживаюсь, чтобы не ляпнуть вслух. Да мне не будто, а точно. Точно всё равно!

– А у тебя как самочувствие, Ксеня? – не замечая моего пофигизма, изображает он печаль вселенского масштаба. – Не горько на душе?

С ума сошел?

Да там солнце во всю светит! Тополиный пух, жара, июль! Бабочки порхают крыльями!

– Не горько внутри, а? – повышает он голос, требуя ответа.

– Пока нет, Миш, – мотаю головой, – не горько, но скоро будет… – вскидываю руку и, сдвинув рукав шубки, смотрю на часы, – примерно часа через три.

Морщится, соображая.

– Это до тебя так долго понимание последствий нашего расставания доходить будет? – выдает в итоге.

А я подвисаю. Мы же девять месяцев в браке прожили. Он что, совсем меня за это время не изучил?

Или только сегодня я в его глазах такой тугодумкой выгляжу?

Нет, то, что я не семи пядей во лбу – понятно. Была бы умная баба, сразу бы гульки своего мужа просекла и зарубила на корню, а я, дурёха, это дело ушами прохлопала и фиг знает сколько времени рога гордо носила…

Но и не настолько тупая, как он пытается себя убедить.

Потому улыбаюсь и радую:

– Нет, Мишань. Это мы с родителями в девятнадцать ноль-ноль за ужином встречаемся, чтобы отметить мою свободу. И горько мне будет от шампанского, потому что на нем я сегодня экономить не стану.

– Ну ты и гадина, Ксеня, – возмущенно качает головой. – Самая настоящая мегера! А ведь меня пацаны сразу предупреждали, что зря со старухой связываюсь, надо на молодой жениться. А я влюбился, как идиот. Думал, и ты меня любишь. А оказалось, что показалось.

Ничего себе расклад.

Сглатываю вдруг вставший в горле ком.

Я – старуха, потому что на два года его старше? Или потому, что оказалась умнее, чем он рассчитывал?

В любом случае от такого заявления у меня нервный тик приключается. Веко начинает дергаться. Да так, что приходится потереть глаз пальцем, чтобы остановить.

Внутри же раскручивается цунами.

Ну всё, вчерашний студент, ты сам напросился!

– Слышь, зелёное дарование, – гашу ухмылку и делаю шаг вперед. Прищуриваюсь и наклоняюсь к бывшему, который стоит на одну ступеньку ниже, чтобы смотреть ему прямо в глаза, – вали отсюда, пока я из рюкзака твой любимый молочный суп не достала и в рожу не плеснула. А то он у меня сегодня в термосе, так что обварю, мало не покажется.

Дергается и реально отступает.

– Ты больная? – брезгливо кривит губы.

– А разве я тебе перед свадьбой справку из психдиспансера не показывала? – делаю шажок, вновь над ним нависая.

– Да ну, врешь! Ты ж с детьми в школе работала. Совсем меня за идиота держишь?! – вопит, белея.

– А за кого еще? – усмехаюсь. – И да, ты ж не знал, но мой папа – бандит под прикрытием! Так что у меня в этом городе блат с рождения!

Наверное, я очень убедительно это говорю, потому что, обозвав меня истеричкой и сплюнув под ноги, Казаков резво разворачивается и ретируется, будто за них бешеные собаки гонятся.

Провожаю тощую спину взглядом и жалею лишь об одной, что термоса с супом у меня с собой нет.

Клянусь, не раздумывая, применила бы его по назначению. Только плеснула бы не в наглую рожу, а в штаны. На ту голову, которой он, оказывается, думает.

ОКСАНА

Посиделки у родителей затягиваются до позднего вечера. Успеваем обсудить и мою самостоятельную жизнь, и работу, и новый встроенный шкаф-кладовку, который закончили монтировать пару дней назад, и даже слухи, что в городе объявился какой-то ненормальный псих, пристающий к детишкам на детских площадках. Потом переключаемся на Михаила, нашу с ним неожиданную встречу у ЗАГСа. Точнее, неожидаемую мною. А следом и на разговор, за который теперь мне становится немного стыдно.

Может, не стоило с ним так жестить?

Ведь я старше, должна была быть мудрее и сдержанней. К тому же давно кем-то там доказано, что мужчины отстают от женщин в развитии на четыре года. В таком расчете, можно сказать, Казаков со мной в браке свое совершеннолетие справил. Потому неудивительно, что на мои резкие слова своей молодецкой дуростью с лихвой щегольнул.

Но все благие намерения сначала думать, а потом говорить, ведь за словом в карман я лезть не привыкла, тают без следа. Казаков снова отличается.

И дальше семейный вечер сводится к тому, что мы с мамой удерживаем папу дома, потому как он бешеным гризли рвется на улицу, вершить правосудие и закапывать одного безрогого козла в сугроб. Глубоко и надежно. Даже вслух размышляет, у кого лопату одолжить.

Причиной гнева служит приход курьера.

В начале десятого вечера раздается настойчивый звонок в дверь. Молодой паренек с улыбкой уточняет, кто есть Оксана Антипенко. Я представляюсь. Он просит поставить в планшете автограф, а когда я это делаю, вручает мне посылку – похоронный, мать его, венок! С черной ленточкой, на которой золотыми буковками выведена надпись: «Светлая память нашей усопшей любви, бывшая жёнушка».

Единственное, на что хватает сил, после того как удается утихомирить отца, написать бывшему мужу короткое сообщение-совет: «Хочешь жить – беги из города, Миша! Папа заказал на авито двустволку».