Больны любовью (ЛП) - Дункан Дейдра - Страница 27

Я морщу лицо.

— Я испортил тебе вечер?

— Нет. Главное — я выгуляла платье. Это всё, что имеет значение.

Я наклоняю голову в знак согласия.

— Это платье — подарок человечеству.

Она широко раскрывает глаза.

— Это был комплимент?

— Это был факт.

Её улыбка расцветает, яркая, как солнечный день, и у меня внутри не просто ёкает — всё исчезает.

— Мне нужно идти. — Слова срываются сами собой.

Её улыбка сменяется недоумением.

Я мотаю головой, пытаясь стряхнуть ощущение, что вся моя жизнь теперь бьётся в такт её сердцу.

— Я сейчас вернусь. — Оставляю кофе на столе и хватаю очки. — Пойду почищу зубы и надену линзы.

— Ага. — Она устраивается поудобнее на диване. — Только не задерживайся. У меня на тебя планы.

Я замираю.

— Почему это звучит так, будто я не переживу?

Она улыбается в кружку — дьявольски и многозначительно. Я ухожу, пока не ляпнул что-нибудь совсем глупое.

Типа не начал с ней флиртовать.

Когда я успел стать таким ярым фанатом Грейс Роуз?

Сорок пять минут спустя я с недоверием смотрю, как она сидит рядом на диване, скрестив ноги.

— Домашка? Серьёзно?

— А что ты думал, я просто телепатически загружу тебе эти знания в голову, Джулиан? Придётся поебаться с этим.

У меня расплывается широкая улыбка.

— Услышать, как Мисс Правильность говорит слово «поебаться», — лучший момент моего дня.

Она закатывает глаза.

— Я упростила тебе задачу. Я дала тебе свои карточки! Ты хоть понимаешь, как тебе повезло? Я их никому не даю.

— Какая жадина.

Она хлопает меня по плечу.

— Будь серьёзнее.

— Ладно! — Я падаю на её диван, словно сдаюсь. — Буду зубрить твои дурацкие карточки.

Что за трата её довольной улыбки. Столько других способов приходит в голову, как заставить её так улыбаться.

Уф. Может, учиться с Грейс — вообще плохая идея. Всё, о чём я думаю, — это секс.

Мне срочно нужно переспать хоть с кем-то.

Может, она не против перерыва на снятие стресса…

— …и тогда ты точно не забудешь, — заканчивает она свою речь, утвердительно кивая.

— Что?

Она стонет.

— Ты вообще слушаешь?

Я делаю виноватое лицо, а она поднимает глаза к потолку и глубоко вздыхает.

Нет. Она точно не из тех, кто захочет случайный секс. Хотя, будь у меня хоть такой шанс, я бы согласился. Но теперь у меня в голове засела эта картинка: она, сонная, с утра подаёт мне кофе. Это то, с чем я бы хотел просыпаться каждый день до конца жизни.

— Джулиан!

Я дёргаюсь.

Она моргает, не веря.

— Как ты вообще закончил мед?

— Много аддералла и смирение с посредственными оценками.

Её плечи опускаются.

— Ах да, и я спал с деканом.

Она пару секунд таращится на меня, как сова. Я подмигиваю, и она взрывается смехом. Где-то глубоко внутри я довольно расправляю крылья. Возникает новое, странное желание — заставлять её смеяться снова и снова.

Телефон вибрирует.

Ариэль (родильное отделение): Эй, доктор Сантини. Ты свободен сегодня вечером?

Грейс с милой морщинкой между бровей раскладывает бумаги по аккуратным стопкам.

— Ладно, будем работать с твоими проблемами с концентрацией. Я всё равно вколочу это в твою голову, даже если это будет последнее, что я сделаю. Обещаю.

Такая милая, эта книжная червячка. Такая добрая. Что-то внутри меня становится тёплым и мягким, тянет остаться рядом.

Я оставляю Ариэль без ответа.

Сентябрь, Год 2

Наша амбулаторная клиника напротив TUMC управляется ординаторами под контролем врачей-наставников. Каждый ординатор обязан проводить там по полдня в неделю. И вот впервые с начала ординатуры у нас с Джулианом совпало расписание — пятничное утро.

Если честно, это оказалось приятно… даже весело, что ли? Его сарказм, оказывается, вполне забавен, когда направлен не только на то, чтобы меня раздражать.

Я устраиваюсь за компьютером в кабинете для диктовки, пока утреннее солнце заливает комнату через окна за моей спиной. Как и везде в ординаторских зонах, здесь бардак, но мне это место всё равно дорого.

Это мой дом.

Моя первая пациентка сегодня — девочка, которая впервые приходит на дородовое наблюдение.

Ей четырнадцать.

Очень милая, хоть и немного замкнутая, зато старательная. Она усердно записывает всё, что я говорю. Забавно, что делает она это в старом блокноте — контраст не ускользает от моего внимания.

После приёма я дописываю карту, потягивая Starbucks, и краем глаза поглядываю на своего напарника по клинике.

— Мы всё ещё встречаемся позже?

Джулиан не отрывается от клавиатуры.

— В час, верно? Симуляционный центр?

Я киваю. В июле мы с Джулианом проводили немного свободного времени, тренируя друг друга: я спрашивала его про диагнозы и схемы лечения, он помогал мне с хирургическими приёмами — последовательностью действий, наложением швов, тренировками на моделях. Он даже установил у себя дома лапароскопический тренажёр.

С карточками у него стало получше, хотя, чтобы сосредоточиться, ему по-прежнему приходится прилагать титанические усилия. Мне приходится возвращать его внимание к делу столько раз за одно занятие, что у меня уже возникло дикое любопытство: что там у него в голове происходит, что так отвлекает?

А у меня получается медленно, но верно. Джулиан хоть и не самый прилежный студент, но терпеливый и внимательный — преподаватель из него потрясающий.

На этой неделе после весеннего ремонта снова открылся симуляционный центр. Там есть лапароскопический тренажёр, несколько учебных моделей и консоль хирургического робота DaVinci. Джулиан записал нас на тренировку сегодня днём.

— А как насчёт «Групповой терапии» у Кая? Ты тоже идёшь? — спрашиваю я.

Он бросает на меня взгляд.

— Я когда-нибудь её пропускал?

— Надеюсь, этот напиток, который ты мне обещал, будет стоить того, что я откажусь от Mambo Taxi.

Он смотрит в экран, не удостоив меня даже полуулыбки.

— Дорогая! — раздаётся за спиной, и я оборачиваюсь, когда в дверь врывается Ашер. Он сияет. — А я думал, день будет скучным.

— Привет, Ашер. А ты чего здесь?

Он придвигает стул между мной и Джулианом.

— Надо было Чену оценки сдать. А вы, прекрасные люди, что здесь делаете?

Джулиан указывает на компьютер.

— Очевидно, работаем.

Ашер вздыхает.

— Ах, юность… Хотя, если честно, по второму году я не скучаю. Это худший год. Я вам рассказывал, как мне влепили смену в выходные за то, что я опоздал на десять минут на операцию, которую «занял» старший ординатор, а потом сам на неё не пришёл?

Мой рот приоткрывается от удивления.

— Серьёзно?

— Ага. И эта смена вообще-то должна была быть у неё, так что она благополучно проспала операцию, а выходные получила в подарок.

Мы с Джулианом ошеломлённо смотрим на него.

— Да уж. Второй год — отстой. Но эй, уже сентябрь. Осталось всего… девять месяцев.

— Спасибо, что напомнил, — бурчит Джулиан, отодвигаясь от стола, чтобы пойти к следующему пациенту.

Мы с Ашером болтаем ещё пару минут, пока вдруг за дверью не раздаётся дружный хор «Ооо» и «Ахх». Мы переглядываемся, и я выхожу из кабинета посмотреть, что там происходит.

Ашер врезается в меня, когда я резко останавливаюсь.

В центре толпы медассистентов Джулиан держит на руках новорождённую дочку своей пациентки. Молодая мама сияет рядом с ним, как и все медсестры вокруг. А Джулиан, глядя на спящую крошку, улыбается мягко, почти нежно.

Внутри у меня всё взрывается радостью.

Замуж за него! Детей от него!

Господи. Это что сейчас было? Наверное, у меня овуляция. Гормоны просто сводят с ума.

Это же Джулиан, напоминаю себе. С чего вдруг такие мысли?

— Правда она чудо, доктор Сантини? — спрашивает мама ребёнка.

Джулиан кивает.