Больны любовью (ЛП) - Дункан Дейдра - Страница 20

Он легко проводит большим пальцем по моей нижней губе, затем опускает его к подбородку, чтобы аккуратно закрыть мой приоткрытый рот.

— С Рождеством, ведьма.

Февраль, Год 1

Среди группы ординаторов по внутренним болезням на терапевтическом этаже взгляд доктора Шармы вонзается прямо в меня.

— Доктор Сантини, доложите по своему пациенту.

Внутренние болезни выжимают из меня все силы. Я могу только поблагодарить бога расписания за то, что эта ротация самая короткая в году. Мой куратор — практически гений из «Менсы», и её пугающая способность цитировать UpToDate дословно заставляет мою кожу зудеть.

Я опасно обезвожен. Так сильно я не потел со времён подготовки к марафону в колледже, а тогда у меня ещё было время пить воду и есть нормальную еду, а не один глутамат натрия. Когда я последний раз ходил в туалет? Вчера?

Мой пациент — пятидесятилетний мужчина с желудочно-кишечным кровотечением неясной природы и недавним инфарктом, после которого ему поставили стент. Сложное сочетание. Я заканчиваю своё никчёмное представление прямо у его палаты и надеюсь, что доктор Шарма не будет слишком сурова.

— Жидкости и кровь вы восполнили, — говорит она. — А он всё ещё кровит?

— Э-э... да?

— Да или нет, доктор Сантини?

— Да. Да, он всё ещё кровит.

Она поднимает брови.

— И что вы собираетесь с этим делать?

— Я вызвал гастроэнтерологов. Они посмотрят его утром. — Ладони потеют, промокая мои конспекты, и буквы на них превращаются в какое-то произведение искусства в жанре «паника и отчаяние».

Два моргания. Всё, что я получаю в ответ. Как это интерпретировать? Она зла? Разочарована? Считает минуты, которые могла бы потратить на изобретение новейших медицинских технологий вместо того, чтобы смотреть на мою тупую физиономию?

— Он всё ещё на антикоагулянтах? — спрашивает она.

— Да?

— Да или нет, доктор Сантини?

— Да.

Она замирает. Напряжение в воздухе душит, и все остальные ординаторы отводят взгляды, как от автомобильной аварии. Я их понимаю. Вместо того чтобы подумать, чего от меня хочет Шарма, мой мозг подсказывает только одно: беги отсюда. Мы летим в тартарары!

Доктор Шарма широко раскрывает глаза.

— Но он же кровит. Видите ли вы в этом какую-то проблему?

— Тогда я... отменю антикоагулянты. — Чёрт, опять звучит как вопрос.

— Ему поставили стент три дня назад.

— Тогда я... не отменю.

— Вам придётся выбрать одно, доктор Сантини. Какой вариант с меньшей вероятностью приведёт к тому, что завтра утром он будет мёртв?

Край раздражения слегка оттеняет поток адреналина в крови, и мысли начинают проясняться. Я не знаю, что делать, но ещё больше не хочу признаваться, что не знаю. Эта врождённая потребность дать правильный ответ, даже если он не имеет отношения к моей специальности, никуда не девается.

Она моргает с преувеличенной терпеливостью.

— К обеду вы будете знать правильный ответ, верно, доктор Сантини?

— Да, — сиплю я. Похоже, обедать мне сегодня не придётся.

Она переключается на терапевтического интерна, снимая с меня это проклятие.

Единственное спасение — Ребекка, та самая, которая никогда не сдаётся, в этом месяце не на смене. Хотя это не мешает ей каждый день писать мне с предложением «помочь». Мне казалось, я дал понять, что после того как она попыталась меня поцеловать, мы лучше останемся друзьями. Но для неё «друзья» явно означает свидания, секс и, в перспективе, брак с кучей детей.

Сегодня утром она прислала мне мем с котом в белом халате и подписью: «Всё будет нормально. Просто сделай кот-скан».

Кажется, я ненавижу котов.

Я с нетерпением жду вечернего похода на групповую терапию.

До прихода ночной смены мы с интерном принимаем по восемь пациентов. Днём я объясняю сыну пациентки, что его матери потребуется МРТ с утра, и в течение следующих сорока пяти минут слушаю, как он орёт про стоимость её лечения.

— Мне придётся брать второй ипотечный кредит, чтобы оплатить все эти чёртовы анализы! Вы что, процент с этого получаете? Просто разводите нас на деньги, да?

Я молча смотрю на него.

Это жесть. В голове проносится миллион мыслей.

Потерянные годы молодости.

Почти полмиллиона долларов долгов.

Чудовищные рабочие часы.

Вероятная инфекция мочевого пузыря.

Риск заразиться чем-нибудь смертельным.

Постоянная угроза судебных исков.

А он думает, что я наживаюсь на его семье?

Нет, братан. Я развёл сам себя.

Когда-нибудь какой-нибудь мальчишка скажет мне, что хочет стать врачом, и я буду уговаривать его пойти учиться на электрика.

Вечером я почти бегом покидаю больницу и нахожу утешение в звуках The Strokes, раздающихся из колонок моего пикапа.

Я первым приезжаю в Mico и заказываю себе Mambo Taxi, потирая уставшие глаза в ожидании. Открываю их и вижу Грейс у стойки администратора. Она улыбается девушке, потом направляется ко мне и садится напротив. Её синяя форма, на удивление, сегодня без крови — для неё это редкость.

Мой напиток приносят, а официант, который уже месяц заглядывается на неё, улыбается.

— Тебе тоже Mambo, Грейс?

Она кивает, ослепительно улыбаясь ему — так, как мне не улыбалась никогда. Её карие глаза сияют, щёки розовеют, зубы сверкают.

Интересно, что нужно сделать, чтобы эта улыбка досталась мне?

— Он знает твоё имя? — спрашиваю я, когда официант уходит.

Она бросает на меня взгляд в стиле «серьёзно?».

— Он всех нас знает. Мы здесь постоянно.

Я опираюсь локтями на стол и смотрю на неё, когда она напрягается.

— Я погашу твой студенческий долг, если ты докажешь, что он знает моё имя.

Она собирается что-то сказать, но тут у нас одновременно приходят уведомления. Я гляжу на экран: сообщение от Кая.

Она хмурится.

— Кай не придёт. Застрял в больнице.

Я кладу телефон экраном вниз.

— И нас осталось четверо.

— Как дела на терапии? — спрашивает она.

— Как в седьмом круге ада. А у тебя в неонатологии?

Она улыбается.

— Много наркозависимых младенцев, которых можно обнимать.

— Не знал, что дьяволиц пускают к детям.

Как и планировал, её улыбка исчезает, уступая место этим огненным глазам.

— Дети меня обожают, Джулиан.

Уверен, что да... особенно с такой грудью, куда можно уткнуться.

— Они тебе об этом сказали? — приподнимаю бровь.

Румянец на её щеках не должен меня заводить. Это её злая мордочка, а не та, с которой она хочет меня соблазнить, но, похоже, это максимум, что мне светит... а я не помню, когда в последний раз занимался сексом.

Неудивительно, что у меня сносит крышу.

Официант ставит её напиток на стол.

Грейс улыбается ему своей ослепительной улыбкой.

— Спасибо, Эрик. — Потом указывает на меня. — Ты знаешь, как его зовут?

Официант в образе серфера смотрит на меня, как будто впервые видит.

— Э-э... Джеймс?

Она разочарованно морщится.

— О.

Я киваю.

— Да, так и есть. Джеймс.

Он уходит, а я сверлю её взглядом «я же говорил».

— Ну хоть на букву Д, — бурчит она.

Я усмехаюсь.

— Самое белое имя, какое только мог придумать.

Наши телефоны снова одновременно загораются — на этот раз сообщение от Рэйвен. Её няня отменила смену, так что она не придёт.

— И нас осталось трое, — она делает глоток.

В груди вспыхивает беспокойная энергия, и пальцы сами набирают сообщение.

Я: Алеша, ты ещё идёшь?

Три маленькие точки появляются и исчезают на экране, и я откладываю телефон.

Грейс делает глоток, хитро глядя на меня из-за трубочки.

— Боишься остаться со мной наедине, Сантини?

Да.

Я фыркаю.

— Нет.

Прошлый раз, когда мы ехали вдвоём в его тёмной машине зимой, стал для меня откровением под названием «Чего у тебя не может быть, но ужасно хочется». С тех пор мне не давал покоя голос в голове, нашёптывающий, что стоит найти повод повторить это снова.