Его королевская сваха (ЛП) - Рейнер Холли - Страница 11

Глаза королевы искрятся.

— Именно этого он и нуждается. Вы действительно так хороши, как о вас говорят.

— Работа ещё не окончена, — сдержанно отвечаю я, молясь, чтобы не разочаровать женщину, у которой больше власти, чем у всех моих прошлых клиентов вместе взятых.

Как по команде, в зале становится тише, и входит принц Хьюго. Он, как всегда, выглядит с иголочки, тёмно-синий костюм подчёркивает его глаза. Увы, эти самые глаза в данный момент прикованы к телефону, пальцы летают по экрану, пока он идёт по залу.

У меня падает сердце. Так не должен входить принц в комнату, полную выдающихся женщин, специально приехавших познакомиться с ним.

— Хьюго, дорогой, — зовёт королева, подзывая его. — Подойди, познакомься с чудесными женщинами, которых пригласила Эмили.

Он поднимает взгляд, прячет телефон и направляется к нам. Улыбка вежливая, но до глаз не доходит.

— Ваше Высочество, — говорю я максимально профессиональным тоном, скрывая раздражение. — Я так рада, что вы присоединились. Здесь есть женщины, знакомство с которыми вам точно понравится.

— Звучит хорошо, — кивает он, целует мать в щёку. — Мама, ты выглядишь прекрасно, как всегда.

— Эти женщины прибыли со всех уголков, чтобы познакомиться с вами, — напоминаю я. — Доктор Фурнье разрабатывает новую хирургическую технику, а госпожа Бомон - пианистка, выступавшая в Карнеги-холле.

— Очень впечатляет, — говорит он, но взгляд уже мечется по залу, будто он ищет выход.

Я вдыхаю.

— Позвольте мне вас представить?

Он уже хочет ответить, но телефон завибрировал снова.

— Простите, нужно ответить, — и уходит, прижав телефон к уху, оставляя меня и королеву в молчании.

— Простите его, — тихо говорит королева.

У меня сжимается сердце. Королева не должна извиняться передо мной. Пожилая женщина не должна. Мать, тем более.

Я выпрямляю спину. Я не зря стала лучшей свахой Лос-Анджелеса, я не сдаюсь легко.

— Не волнуйтесь, Ваше Величество. Вечер только начинается.

Следующий час я использую все приёмы, что знаю. Подвожу Хьюго к архитектору, спроектировавшей детскую больницу, он уходит через пять минут, как только вибрирует телефон. Сажаю его рядом с обаятельной предпринимательницей на закуске, он почти всё время проверяет почту.

К десерту, нежным шоколадным муссам с золотой фольгой, моя профессиональная улыбка начинает сводить лицо. Хьюго поговорил лишь с половиной женщин, и не дольше пары минут. Я не раз ловила его взгляд на часах.

— У вас сегодня в офисе что-то срочное? — спрашиваю, когда ловлю его одного у напитков.

Он смотрит на меня с лёгким удивлением.

— Дела всегда срочные. Марзьё хоть и маленькое, но забот — море.

— Понимаю, — говорю я, хотя мой тон даёт понять: не совсем. — Но эти женщины отложили важные дела ради этого вечера. Они заслуживают вашего полного внимания.

В его взгляде мелькает вина.

— Вы правы. Простите.

Вот это неожиданно. Проступает другой Хьюго, тот, что временами проглядывает сквозь фасад.

— Я поговорю с ними, — говорит он. — Я обещал маме, что постараюсь…

— Спасибо, — выдыхаю я.

Он поправляет галстук и направляется к группе женщин. Я с облегчением наблюдаю, как он вступает в беседу, даже улыбается.

Но моё облегчение длится недолго. Через пять минут он снова с телефоном, снова отходит.

— Я бы задушила его этим галстуком, — шепчу себе.

Вечер тянется. Хьюго регулярно исчезает, то звонок, то срочное сообщение. Один раз он оживлённо беседует с шефом Реми о меню, но и тут телефон заставляет его отвлечься.

К одиннадцати большинство женщин уходит. Некоторые бросают мне сочувствующие взгляды. Все мои усилия, вся подготовка, зря.

Хьюго стоит в углу, скроллит ленту. Даже не работает, скорее всего, смотрит видео в соцсетях.

И вот оно. Последняя капля.

— Хьюго, — окликаю его, решительно направляясь к нему. Каблуки звонко стучат по мрамору.

Он поднимает голову, делает вежливый кивок, но, увидев моё лицо, замирает.

— Да?

— Вы действительно настолько тупы или только притворяетесь? — слова срываются с губ раньше, чем я успеваю их остановить. Он удивлён, но молчит.

— Вы обещали постараться. Познакомиться. Открыться. А вместо этого весь вечер вы просто… присутствуете, физически. Не более.

Он хмурится.

— Я делаю всё, что могу…

— Ваш максимум? — перебиваю я. — Это максимум - смотреть в экран телефона, игнорируя женщин, приехавших ради вас? Этих умных, талантливых женщин, у которых есть так много, что предложить?

Он отводит взгляд. Я не отступаю.

— Вы видели, как больно вашей матери? Она старается быть понимающей, но даже она уже не может это оправдать.

Он словно получает удар. Голос становится тихим:

— Я не хотел… причинить ей боль.

Во мне всё гаснет. Я вымотана. Разворачиваюсь и иду прочь, оставляя его одного в пустом, тихом зале, уставившегося в пол.

И хорошо. Пусть останется один. Пусть подумает. Может, завтра он проснётся и решит что-то изменить.

Хотя… я не буду затаивать дыхание.

Хьюго

Я смотрю на своё отражение в зеркале, поправляя галстук, который сегодня больше похож на удавку. В голове крутится вчерашний вечер, словно плохо смонтированный фильм, я, уклоняющийся от разговоров, прячущийся за вазонами с растениями, игнорирующий всё более отчаянные взгляды матери. И, конечно, Эмили с её сияющими глазами, которые сужались каждый раз, когда я ускользал от очередной потенциальной невесты. Я надеялся подорвать всё её предприятие вчерашним вечером и, возможно, у меня это получилось.

Я поправляю запонки, отцовские, золотые, с королевским гербом Марзьё, украшенные сапфирами. Он часто теребил их на скучных заседаниях, привычка, которую я унаследовал. Прошло уже пять лет с тех пор, как у него остановилось сердце, а я до сих пор порой тянусь за телефоном, чтобы спросить его совета.

Что бы он сказал о происходящем сейчас? Хочется верить, что он был бы на моей стороне, счёл бы, что мать чрезмерно настаивает на женитьбе. Я не могу знать наверняка, но он всегда ставил работу на первое место. Руководство страной - задача не из лёгких, и мне хочется думать, что он бы гордился тем, с какой самоотдачей я работаю.

Провожу рукой по ещё влажным волосам. Тени под глазами рассказывают о бессонной ночи, смесь вины и решимости. Да, мне действительно жаль, что я разочаровал мать. И даже Эмили, она ведь просто выполняет свою работу. Но я не могу уступить.

Женитьба не входит в мои планы. Ни сейчас, ни в ближайшем будущем. Возможно, никогда.

У меня есть страна, которой нужно управлять. Торговые соглашения, церемонии, благотворительные фонды и тысяча других обязанностей, которые занимают мои дни и не дают спать по ночам. У меня нет времени на жену, которой нужно внимание, забота, любовь - всё то, чего я не могу дать.

Лучше сейчас разочаровать мать, чем потом сделать несчастной какую-то женщину.

Если я окажусь достаточно упрямым, если буду саботировать все эти попытки устроить мне брак, мать в конце концов сдастся. Она будет вынуждена оставить затею с браком по договорённости. Она упряма, но я унаследовал эту черту от неё и, возможно, именно в этом сражении у меня есть шанс на победу.

Убедив себя, что поступаю правильно, я направляюсь по коридорам дворца к восточному патио, где мы с матерью обычно завтракаем в хорошую погоду. Апрель в Марзьё особенно прекрасен, сады только начинают расцветать.

Когда я выхожу на патио, солнце на мгновение ослепляет меня. Когда зрение проясняется, я замираю. Моя мать сидит за нашим привычным столиком, элегантная, как всегда, в светло-розовом платье, волосы аккуратно уложены. Но она не одна.

Эмили сидит напротив неё, с чашкой кофе в руках. На ней простая белая блузка и тёмно-синие брюки, волосы собраны в хвост, что делает её моложе, сколько ей, под тридцать?

Прекрасно. Сватающая всё ещё здесь. Я надеялся, что после вчерашнего она сдалась и уже летит обратно в Лос-Анджелес.