Красный флаг. Как распознать абьюз и сделать первые шаги к исцелению от невидимого насилия - Калинина Валерия Алексеевна - Страница 3

Лев, напротив, оставался лишь тенью: его загадочная большая фигура маячила рядом, словно наблюдая за всем происходящим. Он говорил мало, его слова – точные и сухие, будто выверенные заранее. Никаких лишних деталей, никакой личной информации. Я почти ничего о нем не знала, кроме того, что он родом из Новосибирска, живет в студенческом общежитии, любит историю, еще больше – учиться. Ему трудно отказывать людям, я часто думала: хороший ли он или только хочет таким казаться? Друзей, кроме меня и Марка, у него не было.

За три года обучения я почти ничего о нем не узнала. Запомнила только наше знакомство и еще пару незначительных моментов.

Вот, например, один из них.

Однажды я пришла в университет с опухшими глазами. Накануне я поссорилась со своим парнем, Артёмом. Из-за какой-то ерунды, но все ощущалось как катастрофа. Марк заметил мое состояние – не теряя времени, начал расспрашивать:

– А давно вы встречаетесь?

– Со школы, с девятого класса, – всхлипывая, отвечала я.

– Прям хороший парень?

– Самый лучший. – Я вытирала слезы тыльной стороной ладони. – Знаешь, мы так похожи, нас даже иногда называют братом и сестрой. – Вспомнив об этом, я снова залилась слезами.

Марк наклонился ко мне, его лицо вдруг стало серьезным, но голос все равно оставался легким, почти веселым:

– Лиля, да не убивайся ты так! Я уверен, что вы сегодня же помиритесь!

– Угу, – отозвалась я.

Марк подбадривал меня, но вскоре понял, что слова не помогают. Тогда он торжественно заявил:

– Лиль, ну и зачем тебе Артём? Вон смотри, у нас какой Лёвчик есть! – И подтолкнул меня прямо ко Льву, который как раз оказался рядом.

Лев поймал меня в свои объятия, и я плакала, уткнувшись в его грудь. Он ничего не говорил, а просто гладил меня по голове под шуточки Марка. Я растворилась в этом тепле, в этих спокойных руках. Время исчезло. Все вокруг стало мягким, безмятежным. С Артёмом мы помирились на следующий день, и жизнь снова вошла в привычную колею. Этот момент я забыла. Или почти забыла.

Еще одно воспоминание о Льве относится к концу третьего курса. Лев куда-то пропал, не приходил на занятия. Поначалу я не замечала его отсутствия, но чувствовала необъяснимую пустоту, которая не давала покоя. Марк сказал, что Лев в больнице с воспалением легких. Я пыталась отмахнуться от беспокойства, но оно вцепилось в мои мысли.

День, когда Лев зашел в аудиторию после больничного, я отчетливо помню. Он сильно похудел, был почти прозрачный. Но его глаза остались прежними. Когда я увидела Льва, внутри меня как будто расцвели ромашки, все встало на свои места, пустота внутри исчезла.

– Рада тебя видеть, Лев! – сказала, я улыбаясь.

– Я тоже, – ответил он.

В его голосе была теплая нотка, как будто я вернулась к чему-то родному и забытому. Я протянула Льву палочку Twix. Одну – ему, другую – мне. Мы о чем-то болтали, я почувствовала рядом с ним спокойствие.

С этого дня Лев начал занимать все больше места в моей жизни, но все это происходило настолько постепенно, что я даже не замечала этого. Он всегда был где-то рядом, молча поддерживал, иногда делал что-то совершенно неожиданное, например на физкультуре предложил:

– Хочешь поиграть в волейбол на моих плечах?

Я рассмеялась, но согласилась. Сидеть на его плечах, чувствуя, как он уверенно удерживает меня, было странно, но одновременно удивительно правильно.

После физкультуры в женской раздевалке перешептывались одногруппницы. Говорили обо мне. Я притаилась за углом, чтобы меня не рассекретили, и прислушалась.

– Да у нее окружение из парней, с нами она даже поговорить не остановится, – сказала одна.

– Она просто беспомощная дура, – с насмешкой добавила другая. – Интересно, что Марк и Лев в ней нашли?

Последовал неразборчивый ответ, и компания прыснула от смеха.

– Она строит милую мордашку, а пацанам разве много надо? Хорошо бы ее проучить! – произнесла третья с явной злобой.

– Знаете, девочки, – перебила четвертая, которая явно устала от обсуждений и хотела сменить тему, – нам тоже нужны парни-друзья. Это статус. Почему только Кауфман находится в окружении парней?

– Да! Да! А как же мы? Мы должны составить план, – подхватили остальные.

Я набралась смелости и вошла в раздевалку. Разговоры умолкли, пространство погрузилось в тишину. Много раз приходилось слышать, что женский коллектив – это змеиное логово, но когда ты у женского коллектива отнимаешь мужчин – становишься врагом номер один. Таким врагом стала я.

Быстро переодевшись, я выбежала из раздевалки в коридор, где меня уже ждал Марк.

– Наши девчонки хотят меня проучить. Я слышала, они что-то затевают, – пожаловалась я Марку.

– Ничего удивительного, – хмыкнул Марк. – Они считают тебя высокомерной стервой. Я такие сплетни слышал, да.

– Господи, Марк… Я живу свою жизнь и никого не трогаю.

– Этого уже достаточно, – усмехнулся Марк, потом добавил: – Не бойся, я с тобой.

– Они негодуют, потому что я дружу с парнями, – отметила я.

– А им кто мешает с нами дружить?

– Тут дело не в парнях вовсе, девчонки меня просто на дух не переносят. – Я беспомощно вздохнула.

– Но может, тебе стоит проявить к ним немного дружелюбия? – Марк растянул губы в вопросительной улыбке.

– Не хочу я с ними дружить, если они болтают гадости за моей спиной, – выдавила я.

– Лиль, да дружить с ними тебя никто не просит. Ты же знаешь, что людям свойственно следовать предрассудкам без оснований. Они завидуют такой уверенной красотке, как ты. Унижая тебя, они получают удовольствие. Это для них как котику сметанка.

Не обращать внимания на насмешки одногруппниц было задачей со звездочкой, но я старалась. В конце концов, дальше косых взглядов и перешептываний дело не заходило. Я была под пристальным надзором девушек: если приходила в облегающем платье, была с новой прической или говорила в коридоре с парнями – любое мое действие не оставалось без ехидного замечания. Публичные выступления были моей слабой стороной, а для них – настоящим праздником. Сердце бешено билось в груди, когда очередь доходила до меня, я старалась скрыть свою нерешительность, но все замечали, как я дрожу и борюсь со своим страхом. Одногруппницы самодовольно улыбались, сплетничали и кивали, демонстрируя свое превосходство. Я чувствовала себя жалкой, держалась только благодаря поддержке Марка и Льва.

Университет казался мне каким-то чужим и непонятным миром. Каждый новый день лишь укреплял мои сомнения, что учеба на историческом факультете – это не мое. Занятия казались унылыми, я будто теряла кусочек души с каждой прослушанной лекцией. Мои мысли путались, словно разбросанные кусочки пазла, а я не могла понять, как складывать их в единое целое. Но одно было ясно: я должна найти в себе силы продержаться. Еще один учебный год до окончания университета – и я буду свободна.

С первых строк знакомства с героиней можно заметить несколько важных деталей – важных именно в психологическом контексте. Они станут нашей отправной точкой, призмой, которая позволит глубже понять дальнейшие события. Я буду обращать внимание на то, что важно для осознавания этой истории мне как психологу и каждому, кто хочет разобраться в механизмах зависимости.

Я отмечаю, что Лиля не особенно заинтересована в учебе. «Где проведу следующие четыре года своей жизни и оставлю половину своего времени» – так она видит свое пребывание в вузе. Если человек не вкладывает собственный интерес в то, чем занимается, будь то учеба, работа или любая другая деятельность, то он не может опираться на свою жизнь. В нее не вложена собственная энергия, она не наполнена личным смыслом. А значит, велик соблазн заменить эту пустующую жизнь чем-то гораздо более ярким, впечатляющим и волнующим. Люди, не имеющие твердой опоры в своей деятельности и интересах, входят в группу риска зависимых отношений.

Первое же действие героини – выбрать общение с парнями. Хотя на факультете в основном девушки, к ним она равнодушна и пренебрежительна, они недолюбливают ее в ответ. В этом нет ничего предосудительного, но неспособность строить отношения с коллективом своего пола – одна из характерологических особенностей людей, которые потенциально могут быть кандидатами в зависимые или абьюзивные[1] отношения. Это, разумеется, не гарантия, но звоночек. Вся поддержка и опора Лили в группе держится на заверениях Марка, что она лучше их, а те просто завидуют, – только это ее утешает. Но у девушки нет собственной опоры на уважение и статус в группе, на умение решать конфликты, вступать в конкуренцию и коалицию. Это делает ее самооценку хрупкой и уязвимой: убери из этой картинки мужскую поддержку – и что останется?